Чудная идея

      Одетта, бедная Одетта, несчастная Одетта. Изо дня в день, из уст в уста, словно какая-то жестокая шутка, передаётся одна и та же фраза: «Ах, принцессе сейчас так плохо, давайте её пожалеем!» Придворные не оставляют Одетту ни на секунду, обращаясь с ней, как с фарфоровой куклой, которая чуть было не упала с высокого шкафа. Их жалость не знает чувства меры, и девушке кажется, что все вокруг насмехаются над ней своим показным сочувствием.       - Ах, Одетта, душенька, мне так жаль! Столько пережить и не сойти с ума! Как бы гордился сейчас тобой дорогой Вильям!       А королева Юберта, однозначно, хуже всех. Девушке остаётся лишь молчаливо удивляться и подавлять усталые вздохи всякий раз, когда неугомонная свекровь находит её в очередном тихом уголке замка, где принцесса намеревалась уединиться и просто почитать. Следом, как всегда, появляется Роджерс — единственный источник здравомыслия на этом параде утешителей, вежливо, но настойчиво старающийся обратить внимание королевы на государственные дела и оставить в покое невестку, чудесным образом вернувшуюся домой.       - Милая моя, всё-таки ответь: как ты смогла спастись от этого чудовища, созданного чьими-то злыми чарами?       - Это была всего лишь разъярённая медведица. Один из сопровождавших меня солдат решил прихватить с собой оказавшегося возле дороги медвежонка. Его мать разозлилась и напала на нас, лошадь подо мной испугалась, начала брыкаться и сбросила меня в овраг. Выбравшись из него, я потерялась и, если бы не мой муж, так бы и плутала сейчас по лесу.       - Да, мой Дерек так сильно любит тебя, что...       ...Что чуть не сломал девушке руку, пытаясь посадить её с собой на лошадь. Видите ли, слезать ему не хотелось. Принцесса натянула белую ткань рукава по кончики пальцев, чтобы не было заметно уродливых синяков на её руке.       - И что же это у вас такое, принцесса? - иронично спросил рыжий колдун, держа девушку за ладонь и рассматривая тёмные пятна на бледной коже.       - Не ваше дело, Ротбарт, - ответила Одетта, тщетно пытаясь освободить свою руку, казавшуюся гротескно маленькой по сравнению с широкой ладонью мужчины, вдобавок, покрытой тяжёлой перчаткой. - Просто у моего мужа тяжёлая рука.       - Только лишь рука? - ехидства в голосе прибавилось, но глаза смотрели на удивление серьёзно. - Может, ещё что-то? Скажем, сапоги? - колдун приподнял подол свободной рукой, замечая показавшиеся синяки на коленях и кровоточащие мозоли на лодыжках. - Не против, если я узнаю, какой у вашего супруга размер ступни?       Стоит отвесить ему пощёчину или просто ударить. А если он ударит в ответ? Дерек так делал, и это было больно. А если он ударит ещё больнее? И не только ударит, а, как Дерек... От осознания собственного бессилия девушка расплакалась, прекратив всяческое сопротивление. Не замечая того, что опешивший колдун её больше не держит, она привычным жестом принялась распускать завязки корсета.       - Берите уж, не стойте. Всё равно вы рано или поздно так бы сделали.       - Никто никого никуда брать не будет, - попытался обратить всё в шутку рыжий колдун, отцепляя трясущиеся руки Одетты от её корсета. Видя, что принцесса пока отступаться от своих планов не намерена, мужчина легко похлопал её по щекам. - Ну-ка, давайте, приходите в себя. Если так будет проще, представьте, что я — ваш любимый муж.       - Если бы вы были моим мужем, вы бы уже разодрали на мне платье, изнасиловали и заодно избили.       - Хорошо, тогда можете вообразить своего почившего год назад отца.       - Мой отец дал согласие на этот ужасный брак, хотя я говорила, что мы с Дереком терпеть друг друга не можем. А он не верил. Никто не верил...       - Ладно, значит, я просто останусь собой.       Одетта заметила, что пропустила мимо ушей большую часть вынужденного монолога королевы, но, судя по откровенно скучающему выражению лица Роджерса, вся речь была посвящена восхвалению свекровью своего сына. Из последних произнесённых ею фраз девушке удалось понять, что её благородный муж, страстно и искренне любящий свою златовласую красавицу, намерен во что бы то ни стало найти чудовище, похитившее её несколько дней назад, и убить. Советник, напоследок зевнув, предложил пойти отобедать, а после продолжить увлекательную беседу.       - Раз это была лишь медведица, думаю, наш принц вернётся не солоно хлебавши, - сказал Роджерс Одетте, спускаясь вместе с ней в обеденный зал.       - Скажите, почему все решили, что это злые чары? - наигранно наивно спросила девушка. - Последний колдун ушёл из этих мест лет двадцать назад.       - Её Величество Юберта говорила об этом всем, как только узнала о вашем исчезновении, принцесса.       - Матушка слишком увлеклась мистицизмом, - со вздохом отметила девушка, внутренне гордясь тем, что ненавязчиво она смогла произнести то, во что пыталась заставить всех поверить.       Зал встретил их громкими криками, шумом и даже плачем. Суматошно бегали слуги, пара придворных дам участливо обмахивали веерами упавшую в обморок королеву, а стоявший рядом на коленях Бромли со слезами на глазах доказывал, что это не он, что он только на минуточку глаза прикрыл и что он честно пытался отговорить принца ехать в этот проклятущий лес. На полу лежало нечто, закрытое синим плащом Дерека, но по запаху и следам крови можно было судить, что ничего хорошего там нет. Роджерс приподнял край плаща и едва удержался, чтобы в ужасе не отскочить от него. Одетта с интересом заглянула ему через плечо. Картина открывалась ужасная, но девушка решила для себя, что не отвернётся и даже не зажмурит глаза, глядя на это.       Под плащом лежал Дерек. Вернее, то, что осталось от Дерека. Левая рука его была неестественно вывернута и словно была раздроблена огромными тисками, правая же отсутствовала совсем. Девушка не видела, что было с ногами, но разодранный живот с вывалившимися кишками давал понять, что дальше только хуже. И страшнее всего было лицо. Не было ни глаз, ни нижней челюсти — только кровавые прогалы на их месте, сдобренные тремя глубокими царапинами, проходящими от правого виска до верхней губы. Роджерс, заметив, что принцесса смотрит на весь этот ужас, поспешно прикрыл труп плащом и приказал позвать гробовщика.       Одетта быстро убежала в свои покои, боясь, что не сдержится и рассмеётся прямо там, над телом уже бывшего супруга. Удивительно, что она не зашлась диким хохотом ни когда стража уводила закованного в кандалы Бромли — того толстяка Бромли, издевавшегося над ней всё детство на пару с Дереком — ни когда она заметила в толпе слугу с подозрительно знакомой рыжей шевелюрой и чёрными глазами. Слуга улыбнулся ей и скрылся, оставив принцессу в ещё более радостном настроении. Сейчас предстояло сделать ход ей. Конечно, не все смогут поверить, что такие раны нанёс медведь. Одетта вполне может сказать, что её бедный любимый супруг наткнулся на стаю волков. Их же в королевстве немерено, верно?       - Ты что-то ищешь, Ротбарт? - заботливо спросила девушка у рыжего колдуна, склонившегося над толстой книгой с такими жёлтыми страницами, что волосы Одетты казались бледными по сравнению с ними.       - Выбираю подходящее заклятье для Её Величества, - мужчина пододвинул ближе ещё один стул, чтобы принцесса могла сесть рядом. Колдун ловит ладонью руку девушки и, едва она успевает опуститься на стул, легко задирает ей рукав. - Вижу, мазь подействовала. А в остальном как? Лучше?       - Да. Спасибо.       Девушке думается, что она сейчас красная, как рак, но ничего с этим поделать не может. От такой заботы хотелось млеть, и принцесса плевать хотела на то, что на это говорят законы морали. Ротбарт заправил прядь волос ей за ухо - не только из-за желания проверить, сошёл след от ладони, который она прятала за своими золотистого цвета локонами, но и просто... Просто потому что хотелось прикоснуться. Когда пришло осознание, что молчание затянулось, колдун прокашлялся и сказал:       - Думаю, превращу-ка я её в лебедя.       - Всего-то? - удивилась девушка, склоняя голову на плечо колдуна.       - Подумать только, твоя свекровь «всего-то» будет весь день до восхода луны обращена в птицу и жить на озере - с её-то водобоязнью. А чтобы её расколдовать, потребуется найти человека, который «всего-то» поклянется в вечной любви к ней. Если ты, вдобавок, убедишь всех, что королева тронулась умом со своей мистикой, её никто и не хватится. Не многовато ли для старушки?       - Нет, ну что ты, - улыбнулась Одетта, чувствуя, как Ротбарт обнимает её и без слов предлагает пересесть к нему на колени. - Я думаю, что это чудная идея.