Праздники и их последствия

Мягкие золотистые лучи взошедшего солнца ласкали закрытые веки спящего парня. Подобно лёгкой шёлковой ткани янтарного цвета, они касались его щёк, скул, приоткрытых губ. Бледное веснушчатое лицо, одутловатое с похмелья, на секунду дрогнуло. Иккинг непроизвольно зажмурился и кое-как разлепил веки; яркий свет ударил ему прямо в глаза. Юноша попытался проморгаться, сфокусировать взгляд, но все очертания перед ним таяли и расплывались, будто разные оттенки одной и той же масляной краски. Он попробовал пошевелиться – из уст тут же вырвался тихий хриплый стон. Всё тело ломило, словно бы он, по крайней мере, сутки не вылезал из седла; голова раскалывалась от чудовищной боли, а здоровая нога стала казаться ватной и практически не сгибалась. – Беззу… з-з-з… к… – попытка позвать своего лучшего друга на помощь не увенчалась особым успехом. Голос охрип настолько, что его было чуть слышно. Даже шептать стало невыносимо больно – едва ли пересохшее, горящее изнутри горло способно выдавить хоть какое-нибудь внятное слово. Непослушными пальцами Иккинг рассеянно почесал грудь, с удивлением отметив, что на нём нет рубашки. Мысли в затуманенной голове начали бешено вертеться, возвращаясь к событиям вчерашнего дня. Но Иккинг ничего толком вспомнить не смог; единственное и последнее воспоминание было связано с началом пиршества в честь Литы*. Наверное, он переборщил с вином. Очень переборщил. Покопавшись в картотеке своей памяти, он всё же обнаружил кое-какие незначительные обрывки. На языке вертелись слова из песенки Плеваки, что-то вроде: «В Литы ночь свершатся сны, папоротника листья землю обвили. Не взывай злых духов в этот день, пусть богов нисходит с неба тень». Всплыл в памяти и неудачный прыжок через праздничный костёр; Иккинг тут же скорчился, дотронувшись до болезненного ожога на бедре. Ну и пьяный же он был… Парень на ощупь стал разыскивать свою одежду. Вдруг ему под руку попались чьи-то длинные волосы. Боль мгновенно стихла, сменившись трепетом и страхом. Он резко вскочил и уставился на белокурые локоны, которые в тёплых солнечных лучах отливали золотом. «Только не это, – повторял про себя Иккинг, – только не то, о чём я думаю». Юноша аккуратно присел на корточки, оглядывая помещение, в котором они находились – небольшой шалаш из кусков шкур; под ногами – сухая трава подстилки. Сквозь отверстие для дыма в обитель проникал слепящий свет. Подцепив одну из кожаных фляг (на полу их было великое множество, равно как и деревянных кружек), Иккинг сделал жадный глоток. Крепкий эль зверски обжёг горло и огненной волной прокатился по пищеводу. Ему сразу полегчало и мигрень начала понемногу отступать. – Беззубик, – прошептал парень, – Тор тебя побери! Где носит эту тушу?… Иккинг обернулся и, прикусив губу, взглянул на спящую девушку. Укрывающая её холщовая ткань сползла, оголив сутулое плечо. «Один, забери меня в Валгаллу… что я наделал…» – он быстро зажмурился и отвернулся. Нужно было как можно скорее найти свои вещи и бежать. Бежать, пока она не проснулась и не узнала. В глубине душе Иккинг понимал, что обрёк себя на верную смерть. Неожиданно снаружи послышалось громкое рычание, а затем пыхтение и топот лап. Должно быть, Беззубик соизволил проснуться. Про себя Карасик молился всем богам, чтобы эта глупая ящерица так не шумела. Но, по всей вероятности, боги были не на его стороне. Наверняка собрались все вместе, посмотреть на это забавное зрелище. Дракон, сорвав шкуру, которая завешивала тесный вход, заглянул в шалаш. Увидев, в каком положении находится его друг, он фыркнул и выдавил из себя что-то больше похожее на смешок. – Эй! Пожалуйста, приятель, помоги мне найти одежду. Ну же, Беззубик! И сделай это тихо, если ты хочешь, чтобы я ещё пожил на этом белом свете. Беззубик несколько секунд оценивал обстановку, а потом ехидно скорчил гримасу и загоготал во всё горло. – Спасибо, друг… К удивлению и огромному счастью, Астрид не шелохнулось. Казалось, её вообще не тревожат посторонние звуки. Иккинг облегчённо вздохнул и на карачках вылез из укрытия. Солнце, словно блестящий круглый щит, пламенело в небе. Светило находилось в зените, было уже далеко не утро. Сверкающие блики отражались в морской воде, покрывали её мириадами блёсток – невольно начинаешь щурить глаза. Прибрежный песок успел прогреться и приятно горячил босые ступни. – Ну, и где мы находимся? – Иккинг вопросительно взглянул на Беззубика, можно подумать, что дракон ему ответил бы. – А Громгильда? Беззубик непонимающе уставился на викинга и шумно выдохнул. – Где Громгильда? О не-е-ет, я ведь не смогу оставить Астрид здесь одну… – Иккинг, приставив руку козырьком ко лбу, вгляделся в горизонт. – Но уготовлю себе гибель, если разбужу её. Надеюсь, между нами не было ничего такого. Я абсолютно не помню празднование, но ни на йоту не сомневаюсь, что натворил непоправимое. В конце концов, это ведь я. Мне стыдно возвращаться в деревню... Окончив этот короткий монолог, парень снова залез в шалаш и уселся напротив девушки. Она тихо сопела и выглядела во сне так умиротворённо; Иккингу не хотелось нарушать её покой. И быть изувеченным ему тоже не хотелось. Наконец, он неловко потряс её за плечо. – Астри-и-и, – тихий шёпот рассёк повисшую тишину, подобно обнажённому мечу, – просыпайтесь, леди! Девушка в ответ лишь неясно промычала и отвернулась. – Астрид! Иккинг нахмурился; он ожидал от неё несколько хороших тумаков, приготовил оправдания и тысячу извинений. Она никак не реагировала и продолжала неподвижно лежать к нему спиной. – Вставай, Астрид! Нас, наверное, давно ищут в деревне, – Карасик настойчиво потрепал её за щеку. Ничего. Юноша начал терять терпение. Он наклонился и, осторожно приподняв льняные волосы, прикоснулся сухими губами к округлому плечу. Астрид поёжилась и плотнее закуталась в своё покрывало. – Держу пари, мы соревновались, кто больше выпьет. Ах, Астри, кажется, ты как всегда победила… Иккинг вздохнул и взвалил девушку себе на плечо. Её руки болтались сзади и при каждом шаге ударяли парня по филейной части, от чего он в некоторой степени испытывал смущение. Кроме того, Иккинг всё ещё чувствовал себя неважно; тошнота то и дело подкатывала к горлу. – Беззубик, у нас поклажа! Давай сюда, я погружу. Дракон повиновался и услужливо подставил свою спину. – Вот так! Иккинг посадил Астрид вперёд, а сам собирался сесть сзади, но девушка соскользнула и упала на землю. Парень не успел словить её прежде, чем она рухнула вниз. – О, во имя богов Асгарда! Астрид! – юноша начал лихорадочно дёргать её за руки. Воительница, почувствовав боль в запястьях, резко вывернула их и, что есть силы, ударила Иккинга по лицу. Парень вскрикнул и громко выругался, размазывая по щекам сочащуюся из носа кровь. – Надоело! – Иккинг вскочил, поднял её, сгреб в охапку и крепко прижал к себе. – Беззубик, помогай! Дракон прильнул к земле; Иккинг завалился в седло, всё ещё сжимая Астрид руками. – Что я скажу её отцу? – Иккинг возвёл глаза к небу. – С праздником, уважаемый! Я споил и, кажется, совратил вашу дочь! Не говорите ей, где я, иначе протрезвев, она убьёт меня. Если, конечно, вы не желаете сделать это сами! Парень стиснул зубы и обхватил Беззубика за шею, накрыв собой девушку. – Горите синим пламенем, дурацкие праздники!