Пассивный курильщик

Сытая и почти накуренная грация смотрит на меня с явным интересом, прямо таки ловит меня на отяжелевшем взгляде, с ухмылкой управляя моим кадыком с помощью ручной электронной мышки. Я изучаю структуру пепла, как придворный алхимик пишу мысленный трактат о богах, заключенных в жидкостях, порошках и газах, а сизый дымок ласково вьётся вокруг моей головы кудрявой учёной шапочкой. Мы открываем рот одновременно: ты — выпуская нимб от заключительной затяжки, я — произнося бесконечно регенерирующее «ты такой красивый». Моя словесная вязь попадает на плывущее навстречу облачко, вписываясь в окружность эльфийским орнаментом. Ты оставляешь все мои страхи позади. Как хорошо быть парнем, чувствуя, как твоя сильная ладонь накрывает мою шею сзади и притягивает целиком тело и душу к твоей фабрике по производству усилителей криков и стонов. Мне кажется, я и шага не сделал. Всё само. Я застрял в дымоходе, но мне сносно. У меня есть повязка, которая метафизически вросла в моё лицо, спасая от гари и копоти. Очистить нос от копоти очень трудно, между прочим. В дымоходе и так жарко, а тут ещё этот язык, посасывающий меня с голодной страстью. Три точки соприкосновения увеличиваются до пяти и горят беспокойным, настойчивым огнём. Испарина на лбу означает, что ты пошёл дальше. Ты проник своим шутливым языком в мой мозг. — Не трогай бас! И ты делаешь одолжение, обходя стороной дрожащего Кая, обнимающего мою гитару. Травы врастают вниз, асфальт шлифуется, скамейки оседают... Умеешь валять дурака на любой поверхности, для этого тебе не нужны дипломы и сертификаты. Сила есть, ума палата. Ай, за что! Язык прикусил. Гамадрил хренов! Ты слишком часто таскал ту футболку, тебе мешают думать здоровенные клыки, которые зудят, требуя вонзить их во что-то мягкое и съедобное на вид. Без труда отдираешь меня от тверди и любовно прикладываешь о стену — в образовавшуюся нишу можно поставить красивую вазу. — Или свиток, — сказал ты, разыскивая свиток в главном отделении моих штанов. Кай, как по команде, бросил обнимать бас и побежал вниз по винтовой лестнице, проклиная по пути мою любовь к головокружениям, но нет, он не успевает спуститься и защитить меня там внизу. Хваткие, покрытые серовато-коричневой шерстью лапы не дожидаются полиции нравов. Хорошенько размявшись, они разрывают мою скромность на множество мелких частиц и разбрасывают её над похотливыми джунглями.