О себе

      Позвольте представиться. Меня зовут Чон МинХи. Родилась я восемнадцатого декабря тысяча восемьдесят восьмого года. Из имени можно сделать вывод, что я кореянка, что правда только наполовину. Надо сказать, что мне повезло родиться в богатой и уважаемой в моей стране семье. Мне бы повезло еще больше, если бы я была законнорождённой дочерью. Но, чего нет, того нет.       Но обо всем по порядку. Во время стажировки в Америке, мой отец-кореец не смог противостоять красоте моей матери-американки. К тому времени, он уже был обручен с моей мачехой, однако, как он мне потом рассказывал, если бы он не попробовал американских женщин, он бы потом жалел об этом всю жизнь. Так и появилась я. Сначала я жила с матерью, и это были самые счастливые годы в моей жизни. Мама моя была творческой натурой, что передалось и мне. Я даже попала в «Клуб Микки Мауса», если вы знаете, что это такое.       Потом, в девяносто четвертом году, за мной приехал отец и увез меня в Корею. К этому времени у него уже были и свои дети, сын и дочь. Сын должен был стать наследником семьи, а мне и младшей дочери моего отца была уготована другая участь. Хоть я и являлась бастардом, но во мне все равно течет кровь отца, да и лицом я более удалась, чем моя младшая сестра. Во всяком случае, мне так говорили в детстве. Поэтому мы должны были стать хорошими женами для отпрысков для не менее влиятельных семей Кореи. И, если мою сестру готовили к этому чуть ли не с рождения, и она уже успела смириться к такой участи, то для меня это стало полной неожиданность.       Начались трудные деньки. Помимо школьных уроков, я учила корейский и французский языки. Я обучалась пению, рисованию, готовке, каллиграфическому письму, этикету и музыке. Кроме того, меня учили правилам различных видов спорта: футболу, тенниса, бейсболу. У меня были уроки верховой езды и плавания. Словом, из меня делали образцовую жену, коей, кстати, я являлась моя мачеха. Я никогда не любила эту женщину, как и она меня, но это не мешало мне ею восхищаться.       Надо сказать, что жила я хорошо. Статус семьи обязывал, чтобы я всегда хорошо выглядела, поэтому я не испытывала недостатка в новой красивой одежде, аксессуарах, деньгах. И друзья у меня были. И училась хорошо. И с братом и сестрой мы были близки. Не раз мы проказничали, за что огребали, кстати, вместе. Один раз даже застукали, как папа с мачехой...кхм. Так младшие узнали, откуда берутся дети. Хотя мне кажется, я немного пугала корейцев. Они были такие вежливые, скромные, всегда кланялись, улыбались, вечно употребляли формальную речь. Но все равно можно было сказать, что у меня была не жизнь, а песня. Только вот угроза скорой женитьбы не давала мне покоя.       Вскоре я решила, что мне все это не надо, и я вовсе не собираюсь становиться женой какого-нибудь старца, который, видите ли, владеет сетью заводов по выпуску швейных машин. Я хорошо помню этот скандал. Отец, который обычно добр ко мне, рвал и метал, мачеха плевалась ядом, а братец и сестрица смотрели на все это с испугом. Потом были еще ссоры с другими многочисленными родственниками, поэтому я не выдержала и сбежала из дома. С собой я взяла все свои накопленные деньги, все те свои вещи, что поместились в чемодан. Некоторое время я жила то у одной, то у другой подруги, практикуясь в написании песен. Да-да, я убежала из дому, чтобы заниматься именно тем, чем я хочу. А я хотела писать песни. С конца девяностых я наблюдала за становлением корейской поп культуры, я смотрела на первое поколение айдолов. Именно тогда я решила, что хочу писать для них песни. Для этих раскрашенных, порезанных хирургом лиц. Я хотела, чтобы мои песни пели сильные голоса, чтобы низкий мужской голос с хрипотцой зачитывал реп под те биты, которые я сочинила для него. Именно поэтому я отправилась в одну из самых уважаемых агентств в Корее. Это было в две тысячи четвертом году. Сначала на меня смотрели с недоумением. Потом советовали пойти в певцы или в актеры. Однако мне нужно было только одно. Чего я и добилась. Я попала в ВайДжи.