Она обнимает мертвых

Ты видишь - в ее доме бардак. Все будто наперекосяк, вещи разбросаны по полу, треснуто зеркало, сам пол в грязных следах. При виде нее - признайся же, наконец - тебя охватывает легкий страх. Быть может, все потому, что ты другой ее знала, совсем. Тогда она улыбалась всем, носила светлые волосы и дорогую красивую маску. Болтала без умолку, блистая улыбкой, отзываясь на "Златовласку". Ты видишь - она уже не та, что раньше была, но теперь она стала совсем настоящей, и ты чувствуешь это. Эти скомканые волосы грязного цвета - седые? Быть может. Старческие пигментные пятна на коже, почти незаметные, но сплошь покрывающие руки - уродливые, натруженные, какие-то уставшие, так что тебя начинают одолевать совести муки. За что тебе стыдно? За то, что Златовласка теперь убога, бедна и измята судьбой? Тебя такие вещи никогда не волновали, и всем это было видно. Но ты все же не помнишь ее такой.. счастливой? Пожалуй. С лица ее не сходит улыбка - но не та, что была белоснежна, завистлива, зыбка - а та, что у людей бывает искренних, тихих, скромных. Ты оглядываешься по сторонам, и спрашиваешь, откуда здесь столько бездомных. Тебе мерзко смотреть на этих грязных людей - кто-то спит, кто-то бродит бесцельно, и все будто чего-то ждут. Она смотрит на твое лицо, читая на нем все твое омерзение, и мягко качает головой все с той же улыбкой - нет, они не уйдут. Не потому, что дома нет у них - у каждого дом есть, у иных столько, что нам не перечесть. Но дорогу туда они забыли, да если и вспомнят, то не вернутся - они мертвы, все до единого, будут и были. Им нужно лишь одного - живого тепла коснуться. Ты скомканно слова прощанья бормочешь, пытаясь глазами вновь не наткнуться на эту улыбку - наверное, ты думаешь, к выходу пятясь, идея проведать ее была страшной ошибкой. Она протягивает тебе что-то, и ты машинально принимаешь из постаревших рук что-то, прежде чем навсегда покинуть ее дом. Уже усевшись в машину, ты замечаешь, что прижимаешь к груди тяжелый из затертой бумаги сверток. Она обнимает мертвых.