Дневник счастья

      Все началось здесь. В этом богом забытом месте. Заброшенный и не интересующий никого зоопарк на грани закрытия. Многих животных отсюда вывезла инспекция, некоторых продали, а кто остался… так, куропатки, сурки и прочие мелкие грызуны. Они не представляют особой ценности и содержались бывшими владельцами скорее для души, чем для пользы.       Именно в этом месте, где ночью спать невозможно от клопов, густо населяющих твой матрац, мой отец встретил мою маму. По его словам она была прекрасной женщиной, а ее улыбка освещала ему путь по заросшей тропе от дома до амбара, где проходили их ночные встречи. Они могли разговаривать всю ночь о чем угодно, чтобы после, под утро, заснуть в обнимку и встать с петухами. Ведь впереди ждал тяжелый день, напоминающий скорее будни фермеров двадцатого столетия, чем жизнь небольшого провинциального городка двадцать первого века.       Собственно, в одну из таких ночей, наполненной бессмысленными разговорами (и не только) зародился крохотный огонек, словно впервые вспыхнувшая свеча. Начало новой жизни. Жизнь назвали Картен, по фамилии отца, Уэлльс. Прошу любить и жаловать меня.       Когда мне было шесть, мы переехали в большой город. Шум и суета вокруг были непривычны и незнакомы, но я быстро слился с окружающей действительностью. Я научился поздно вставать, что противоречило деревенскому быту, любить ореховую пасту и на дух не переносить молоко. Отец часто задерживался на работе, уходя рано утром, и возвращаясь поздно вечером, когда я уже спал. С ним я мог пересечься лишь во время его выходного. Он устало улыбался, спрашивал про школу и друзей. С возрастом мои ответы становились все менее емкими, а его интерес все более поверхностным.       В тринадцать я впервые не ночевал дома. Я выключил телефон, одел теплую толстовку и бродил по окраине города в поисках своего потерявшегося пса. Его звали Дик. Он был отличным другом. Лишь позже я узнал, что он был болен, и лечение стоило намного дороже, чем возможность его усыпить. Вот так ушел из жизни мой первый друг. Не помню, что я чувствовал в тот момент. Наверное, это было разочарование. Во всяком случае, именно это слово всплывает в мыслях, когда я думаю об этом.       Нельзя считать, что у меня не было друзей среди людей. Стив. Так звали соседского паренька. Однажды он подошел ко мне на улице и предложил сыграть с ребятами в баскетбол. Играть я не умел и о правилах знал лишь понаслышке, но отчего-то согласился. Я научился играть в баскетбол, познал азы бейсбола и, как ни странно, умею вязать крестиком. Вскоре родители Стива переехали в другой город и наше общение с ним прекратилось.       В мои пятнадцать лет родители уделили мне целый день. Мы ходили в кино, ели мороженное, посетили парк развлечений. Дома мама испекла большой и вкусный пирог. Хотя, я подозреваю, что она его просто купила.       Через месяц родители разбились в автомобильной аварии. Я был разбит. Попечительство надо мной взяла моя тетушка из того самого провинциального городка, где все и началось. Почему-то пока ехал туда, думал о клопах. Я плохо помнил это место. Когда я был здесь последний раз, выглядело все довольно убого. Сейчас городок… был довольно мил. Узкие улочки, цветущие деревья и кустарники, голосистые птички. Однако жить мне предстояло не в одном из этих кукольных двухэтажных домиков,… а в зоопарке.       Все эти одиннадцать лет, что меня не было в городе тетушка, что раньше была довольно небедной дамой, взвалила и несла непосильный груз в виде содержания этого… зверинца. Признаться честно – я был не в восторге вернуться к жизни в этой глуши, из которой с таким трудом вырвались мои родители. Но выбора особо не было – либо сюда, либо в детдом. О чем часто напоминала мне тетушка во время скандалов, кои я закатывал довольно часто. Я не мог смириться с тем, что мне придется здесь жить! Что придется убирать навоз за зебрами и свежевать мышей вместе со змеями! Черт возьми, здесь даже не работал интернет!       Вскоре мне пришлось смириться с такой жизнью. Так что свои шестнадцать я встретил в хлеву, кормя нашего единственного коня халвой. Этот жеребец был мне ровесником, так что свой День Рождения я праздновал как и его. А потом появился он.       Чистый, сверкающий белозубой улыбкой, в новой накрахмаленной рубашке. Только из большого города, он производил впечатление принца на белом коне, что приехал спасать принцессу. Однако так мне думалось лишь первые несколько месяцев. Спасать он никого не приезжал, лишь проведать больную мать. Вскоре женщина скончалась. Жаль ее. Мария всегда могла напоить вкусным морсом или же накормить ароматными пирожками. У нее было свое дело – любимая булочная, доставшаяся в наследство этому принцу из каменных джунглей.       Вскоре наступили холода. Работы стало невпроворот, животные требовали тщательного ухода, уроки все больше времени и старательной зубрежки, а булочная на угле улицы постепенно превращалась из райского места в ад. Раньше после школы я любил забежать туда за свежеиспеченными румяными пирожками с повидлом. Сейчас же походы больше напоминали каторгу. Принц, назвавшийся Робертом, имел дурной характер и очень злой язык. Во всяком случае так казалось мне. Остальные жители в нем души не чаяли, когда же я тихо сгорал от злости. Роберту моя персона не понравилась с первой минуты. Он первый начал разговор, что постепенно перерос в словесную драку. Высказав свое мнение друг другу, мы разошлись по разные стороны прилавка. Постепенно наши перепалки обретали все более колкие выражения, а расстояние разделявшего нас прилавка с булочками и сдобами становилось все меньше.       Мне шел восемнадцатый год. Жизнь текла тихо и мирно. Я даже нашел свою прелесть жизни вот в таком колхозе. Хотя мысли о переезде все чаще мелькали в моей голове. Я не мог забыть жизнь в большом и шумном городе.       В тот день я сидел на излюбленном берегу мелкой речки, что лениво тянулась через весь наш край с запада на восток. Рядом шумно дышал Паттерсон – помесь неизвестно кого с неизвестно кем, но, в общем-то, симпатичный пес. Я звал его просто Пат. Руки были заняты растущими в изобилии полевыми цветами, складывая их в причудливый венок, когда мысли лениво протекали в каком-то совершенно неважном направлении. Тогда я даже не сразу заметил появление Его Высочества принца Роберта, ставшего королем булочной на углу улицы одного провинциального городка. Я уже был готов к предстоящей баталии на словах. Все ожидал сигнала, ведь никогда не начинал первым – инициатором всегда был он. Но Роб лишь сел рядом, примяв сочную и густую траву. Взглядом он провожал течение реки, а в волосах его прыгали солнечные зайчики. Тогда я увидел его будто впервые – он снова казался тем самым красавцем, а не заносчивым козлом, на котором можно сорвать злость. Я не слишком понимал чувство, что ощущал, смотря на его профиль. Тогда я лишь встал и протянул ему венок. Он смотрел с каким-то затаенным чувством понимания. А еще ему шли полевые цветы, делая эту красоту более дикой и первозданной.       Теперь, приходя в булочную, я ощущал еще что-то. Что-то помимо злости. На следующий день мне должно исполнится восемнадцать. На завтра назначено большое празднество и приобретены билеты на поезд. Я уезжаю в большой город, учится. Однако мне почему-то кажется, что больше я сюда не вернусь. По случаю своей последней ночи я пригласил человека, что занимает все мои мысли в тот самый амбар. Дорога к нему располагается по извилистой и заросшей тропе, и я даже не сильно надеялся, что он придет ко мне. Но он пришел. Ко мне.       Тогда мы впервые говорили не в целях оскорбить, а целях понять. И я понял. Понял и сам от себя не ожидал того, что сделал в следующую секунду. Малахольный дурак, деревенский простофиля, достойный лишь ботинки его оттирать, накинулся на принца, даря свой первый, совершенно неумелый, поцелуй. Невинное детское прикосновение губ. Обветренных, сухих к горячим и мягким. Лишь почувствовав его вкус, я будто отрезвел. Оттолкнул, испугался, сбежал. Но был пойман за руку, втянут обратно в горячие объятия. - «Как же долго я этого ждал!» - лишь сказал он тогда, прижимая меня к себе сильно-сильно. Я тогда напоминал сурка – напуганный и готовый в любой момент драпануть в норку. Только вот уже был пойман опытным хищником без права сбежать. Пришлось отдать ему и второй поцелуй, и третий. И кое-что еще, о чем я даже не осмеливался думать!       Он ласкал меня нежно, его мягкие руки бродили по телу, я сильно сжимал его широкие плечи, а наше хриплое дыхание эхом разносилось по всему амбару. Солома неприятно впивалась в оголенные ноги, но меня мало это волновало, ведь Роберт ласкал меня там. Его губы были просто созданы для меня! Я извивался словно уж, беспорядочно шаря руками по его груди, животу и ниже. Оргазм был похож на извержение вулкана – постепенно накаляющаяся страсть нашла выход и излилась бурным и ярким потоком. Отойдя от разрядки, я помог закончить и ему. Минет был для меня в новинку, но в эту ночь я решил попробовать все, что можно. Сразу заглотить не получилось, хотя я и старался. Он посоветовал мне начинать постепенно – легко подрачивая, я облизал головку, постепенно прочерчивая каждую венку языком, и лишь потом вобрав в рот. Ему хватило нескольких движений, чтобы кончить. Я хотел продолжения, но Роберт лишь покачал головой, ласково улыбаясь. Это был первый раз, когда он мне улыбнулся. Почему-то захотелось улыбнуться в ответ. Днем я уехал.       Учась в колледже, я бережно хранил в памяти ночь, проведенную с ним в объятиях. Когда становилось совсем невмоготу, я старательно вспоминал каждую деталь и эмоцию, отчего разрядка приходила быстро и оглушительно. Правда не настолько, насколько хотелось бы. В один из прекрасных дней, идя на учебу по оживленному проспекту, я не выдержал. Сердце тоскливо выло, а душа все это время была не на месте, хотя первое время я и радовался – ведь я снова в городе! Но постепенно рутина засасывала.       Я просто забрал документы, отказался от комнаты в общежитии, собрал вещи и уехал первым поездом. С тетушкой, все так же занимающейся зоопарком, я регулярно связывался, так что встречать меня вышли всей нашей деревней, что по ошибке называли городом. Но я не увидел его среди встречающих. Чувство горечи болталось где-то в горле, мешая нормально дышать. Я не нашел его и в своем личном «аду» - булочной.       Увидел его блондинистую макушку и застыл на месте. Он сидел на берегу той самой речушки, крутя в руках увядший и давно высохший гербарий – тот самый венок, что я ему подарил. Подойти и обнять, ласково поцеловав в уголок губ того, кто ждал тебя три года, веря в твое возвращение, хотя ты и сам не верил – что может еще больше осчастливить человека? Разве что улыбка его любимого. Я счастлив. 09.06.14, 04:17-05:51