Не так

      Тебе идут длинные волосы, Чарльз. Похож на какого-то затертого хиппи. Я морщусь.       — Выглядишь ужасно.       Ловлю твой полный ненависти взгляд и от удивления с трудом сдерживаюсь, чтобы не отпрянуть. Откуда столько злобы, Ксавьер? Сразу же захотелось свернуть тебе твою худую шею, чтобы ты перестал дышать так тяжело. Ты же не из-за того так сердишься, что я убил президента. Удивление в твоих глазах. Конечно, я его убил. Ты же не поверил той глупой байке, что я наплел этой наглой шерстяной обезьяне из будущего? Или я сразу кинулся оправдываться перед тобой? Все мое внимание ты притягиваешь к себе, Чарльз. Разве ты не заметил? Как кусок чистого железа.       Я не смогу выразить словами то, как сильно я сожалею. Как ощутимо ползало по моей коже тупое ожидание прежде чем увидеть тебя. Идиотизм. Может, ты из недоверия ко мне решишь прочитать мои мысли, почувствуешь это? Но ты на ногах. Значит, ты не прочтешь, не узнаешь. Чарльз. Так хочется повторять твое имя. Но моя глупая привычка молчать. Ты же злишься не из-за того, за что я сидел в бетонной камере. И не из-за того, что Рейвен ушла со мной. Ты злишься из-за того, что я ушел. Ушел вместе с ней.       Я смеюсь. Знал ли ты, сколько боли было в твоих глазах на том песке около моря, когда ты меня отпускал? Я даже не знал, от чего ты так надрывно говоришь со мной: от перебитого позвоночника или от осознания того, что я решил уйти. Тогда проскользнули первые искры той ненависти, которой ты горишь сейчас. Тогда ты впервые не сдержался. «Это не она. Это ты сделал, Эрик.»       Я хочу тебя коснуться. Как же мне подойти к тебе, мой профессор? Мой спасательный круг, который заставил вынырнуть из океана боли. Я стал твоим балластом. Теперь ты ошиваешься на его дне ногами в тазу с бетоном.       Касаюсь, будто случайно, твоей руки. Ты зло шипишь, с трудом сдерживаешься, чтобы не разбить мне лицо. Когда-то ты светился улыбкой от таких моих жестов. Знаешь, раньше я смеялся от такой злобы в свой адрес. А сейчас мне больно. Чарльз. Улыбнись мне, как раньше.       — Чарльз.       — Заткнись, Эрик. Умоляю тебя, не разговаривай со мной.       — Мне жаль. — я замялся. — Может, залезешь мне в голову?       — А я не могу.       Долгий болезненный взгляд с твоей стороны, ты закусываешь щеку, слова рвутся из тебя. Но ты лишь резко разворачиваешься и пытаешься идти в кабину пилота. Резко хватаю тебя за запястье, сжимая до хруста в суставе. Ты так знакомо охаешь, а потом снова одергиваешь себя.       — Руку отпусти.       Не «меня», а «руку». Не знал, как глубоко в тебе сидит обида. Остервенело рвешь кисть прочь, словно озлобленная собака, забыв уже о боли, со слезами в помутневших глазах. Самолет скрипит, дрожит, плавится, их жизни в моих руках. Металл трепещет под ногами, будто живой. Я сдвигаю брови и смотрю в твои глаза. В небесных глазах мольба, мольба прекратить. Как раньше. Тупой страх быстро растворяется в твоей жертвенности, в твоем понимании. Эта черта в тебе злит, она обезоруживает. В твоем взгляде столько надежды на лучшее, столько веры в человека, что невозможно думать о том, чтобы поступить как-то иначе, чем ожидаешь ты. Ведь так не хочется тебя разочаровывать в людях снова и снова. Мой профессор. Чарльз. Прости меня за эти грубые пальцы, прости за резкие поступки и тяжелые слова. Я легко отпускаю тебя и, разворачиваясь, иду к креслу. Все облегченно выдыхают, когда самолет прекращает стонать. Все, кроме тебя.       — Сыграем?       Я все никак не привыкну к твоим вспышкам ненависти. Нет, я не считаю, что теперь все будет, как прежде. Нет, я чувствую свою вину. Вновь касаюсь твоей кисти. На этот раз ты лишь медленно поднимаешь глаза. Смотришь долго, вязко. В моих любимых глазах больше нет вражды. Скользнул пальцами вверх вдоль руки. Твой взгляд метнулся к спящему чужаку, облегченно вздыхаешь, подаваясь вперед, отвечая на мои прикосновения. Грубой ладонью ласкаю твою колючую щеку, а ты плавишься, тая от моих рук. Я шепчу тебе:       — Прости меня, Чарльз.       Что это? Откуда столько боли в моем сдавленном голосе? «Не надо ничего говорить.» Твои губы расползаются в улыбке. Впервые с тех пор, как мы встретились вновь. Делаю резкий выпад вперед, накрывая твои губы своими, сминая их в жадном поцелуе. Сдавить, сломать, захватить, любить. Шахматная доска, отшвырнутая мной, повисает в воздухе, не долетев до пола, от моего напряжения. Твои губы такие теплые, мягкие с маленькими саднящими трещинками. Отвечаешь охотно с прерывающимся в горле дыханием. Меня самого душат эмоции, когда я, ласково притягивая тебя к себе, запускаю ладонь под рубашку, касаясь твоего разгоряченного тела. Прогибаешься от моей руки проведенной по ребрам. С тихим звоном отлетает пряжка твоего ремня, когда я дрожащими руками стаскиваю с тебя брюки. Приподнимаешь бедра, позволяя раздеть себя. Изучаю ладонями почти забытое тело. Так томно выдыхаешь, что мне сносит крышу. Раздвигаю стройные ноги, оглаживаю твой вставший член, скользнув пальцами в ложбинку между ягодиц. Касаться тебя так приятно, что я не отвожу глаз, проникая в тебя. Ты вновь охаешь, задрав вверх острый подбородок и так по-детски зажмурившись. Плотно обхватываешь фаланги пальцев, всасывая их внутрь. Теряя терпение, я зло плюнул, расстегивая тугую молнию штанов. Выбирая в качестве смазки первый попавшийся скользкий сброд, растираю по возбужденному члену и ощущаю на себе твой пылающий взгляд. Хрипло выдыхаю, подхватывая тебя под ягодицы, плавным толчком погружаюсь в твой горячий плен. Тихо воешь от боли, зажимая кистью прикусанные до крови губы. Я что-то шепчу тебе успокаивающее, нежное и бредовое, лаская головку твоего члена. И наконец ты расслабляешься, полностью меня впуская. Медленно покачивая бедрами, начинаю трахать тебя. Ты в ответ, подставляясь, выгибаешься в моих объятиях, руками уцепившись за мою шею, судорожно перебираешь тонкими пальцами короткие пряди моих волос. Так хорошо ты сжимаешь меня внутри, так тесно и жарко. Я наглею, стискивая твой зад в ладонях, грубее врываясь в тебя, ты тихо стонешь низким грудным голосом, от которого у меня отключаются тормоза. Вколачиваюсь, пожирая тебя глазами, такого чувственного сейчас, такого сексуального и развратного, подмахивающего бедрами в такт моим движениям. Рвано сглатываешь, когда я накрываю ладонью твой член. Заставляю тебя кончить вместе со мной, от этого оргазм кажется слаще, сильнее, чем он есть на самом деле. Я глухо рычу, вцепившись зубами в твое плечо, ты издаешь невероятный стон, от которого кружится моя голова.       Я люблю тебя, Чарльз.