The Hyperborean One

Глава 1. Самоопределение 0-0 Шёл тёмный дождь. Климов подставлял ладонь, и большие, тяжёлые капли разбивались, обжигая кожу искристым холодом. - Тёмный дождь, говоришь? - раздался голос Кэрри из угла балкона. Климов повернул голову: она с ногами вскарабкалась на старое мутно-зелёное кресло, прошедшее испытания кошками, детьми и переездами, и сидела теперь там, обхватив колени руками, завёрнутая в сумрачно-старый клетчатый плед. Из-под него были видны только острые тёмные глаза и несколько прядей прямых русых волос. Климов хотел улыбнуться, но не смог. - Ну, светлый дождь - это когда ты такая смотришь в окно и поёшь, - Климов отчаянно пытался разрядить обстановку. - Итс рэйнин мэн, аллилуйя! - Дождь из мужиков, хей-хей, - отозвалась Кэрри. Климов не мог понять, какие эмоции она вкладывает в слова. Он вообще ничего не мог понять. - А когда тёмный? - Инглиш саммер рэйн симс ту ласт фор эйджес, - тщательно выговорил Климов. - А как иначе?.. - Легко, - фыркнула Кэрри. - Дождь, и я весь нахуй промок. Я вышел из дома, и всё дальше порог. - За которым я оставил сам себя, - машинально подхватил Климов. - И кто-то другой уводит в ночь меня. Они замолчали. Климов повернулся обратно к оконному проёму и снова высунул руку под дождь. Капли были такими же тёмными и холодными. - Или если хочется играть в “Хэви Рейн”, - подала голос Кэрри. - Без комментариев. Она тихо рассмеялась. - Отличная игра, между прочим. - Ты хотела сказать, “отличное кино”. - Ты ни фига не понимаешь. - Это точно. Климов высунул в окно голову - и вздрогнул: ледяные капли как будто пробивали голову насквозь. Он почти чувствовал дорожки, которые они оставляют в его голове, ввинчиваясь в затылок и проходя, медленно и размеренно, до самого лба, носа, губ, - и срываясь вниз, дальше, на мрачную крону тополя, беспокойно шелестевшего ветвями. - Климов?.. - окликнула его Кэрри. Он вернул голову обратно на балкон. За считанные мгновения голова промокла насквозь, и теперь вода с неё стекала вниз, под одежду, вызывая краткие взрывы дрожи по всему телу. - Да?.. - Это тёмный дождь. 1. - Дима, а ты-то что думаешь об этой программе регистрации мутантов? - Ничего, - меланхолично отозвался Климов. - В смысле? - удивилась мама. - Мне кажется, это мутантам стоит о ней задумываться, а не нам. - А если ты вдруг окажешься мутантом? - Не окажусь, - Климов закончил приготовление бутерброда и тут же укусил его, что, впрочем, не помешало ему продолжить мысль. - Эта их суперсила открывается в раннем подростковом возрасте… - Не говори с набитым ртом! - … а я уже большой мальчик. - Угу, - мама бросила на него один из своих коронных скептических взглядов. - Тебя опять только к вечеру ждать? - Не знаю, - признался Климов. - Мы с Кэрри с Куртом ещё не решили, стоит ли нам отмечать тот факт, что мы не мутанты. - Опять эти дурацкие имена! Вика и Паша - отличные имена, зачем эти дурацкие клички?! - Если бы игрок с ником “Вика” сказал: “Я на мид, нубы!”, это не произвело бы необходимого эффекта. Мама проигнорировала реплику сына и продолжила говорить с ним через плечо, одновременно с этим мелко нарезая овощи для сверхдиетического салата: - А если кто-то из вас мутант, праздновать будет нечего, и ты наконец-то сможешь сделать уроки в первый раз за месяц? “За два”, - мысленно поправил Климов, но озвучивать мысль не стал. - Если кто-то из нас мутант, то как раз это-то мы и отпразднуем. Но, боюсь, заливать вредной газировкой мы будем ожидающую нас в будущем обыденность. - Если бы ты так отвечал на уроках, точно учился бы на пятёрки! - воскликнула мама и принялась неистово перемешивать овощи в миске. - Без троек, - Климов был более самокритичен. - А толку-то? Мама печально вздохнула и ничего не ответила. Климов залпом допил остававшийся в кружке чай и пошёл собираться. 2. Над невзрачным щуплым пареньком из параллельного класса издевались в углу. - Мутантик!.. Климов прошёл мимо. “А что, если он и правда мутант? Что, если он может поджарить этих придурков движением бровей? Что они тогда скажут? Продолжат его дразнить? Будут бояться и извинятся? Или, скорее, будут чувствовать себя ненаказанными и верить в то, что он, боясь тюрьмы или чего похуже, не рискнёт им мстить? А если отомстит, то что тогда?.. Что делать мутанту в такой ситуации? Нет, не так. Что вообще делать мутанту?” - Ты чо такой загруженный? - в классе Климова встретил дружелюбный бас Горыныча, и здоровяк хлопнул его по плечу. - Боишься, что мутант? Не боись, это невозможно! - Не боюсь, - попытался возразить Дима, но, раз встав на путь, Горыныч с него уже не сворачивал: - Так вот, не боись! Пусть шестиклассники трясутся от страха, ну, там, семиклассники, пяти тоже. Все же мы читали всю эту научную фигню про переходный возраст и всякое такое! - Тогда тебе, Горячев, тоже стоило бы встревожиться, - раздался из угла привычно потусторонний голос Альметьевой. Добродушный здоровяк нравился ей с пятого класса, но высокомерие не позволяло общаться с существом низшей касты, поэтому она ограничивалась остротами, которые к девятому классу всем уже давно приелись. - Читай давай, - добродушно отмахнулся Горыныч. Но Альметьева, вопреки ожиданиям, продолжила: - Статистическая вероятность обнаружения икс-гена в более старшем возрасте есть, и эта вероятность обратно пропорциональна возрасту. Если предположить, что вероятность нахождения икс-гена у двенадцатилетнего подростка - одна сотая процента, а у шестидесятилетнего старика - одна миллионная, то в нашем возрасте это, в общем, что-то около одной тысячной. Это значит, что каждый стотысячный пятнадцатилетний подросток - мутант. А теперь давайте представим, что на самом деле нам сообщают неверные данные, и из современных детей мутантов не одна сотая процента, а, скажем, одна десятая. Это будет значить, что каждый тысячный двенадцатилетний подросток - мутант. - Ну офигеть теперь, - фыркнул Шелест, извечный оппонент Альметьевой в битве за корону главного умника параллели. - Даже если каждый тысячный, вероятность крайне мала, - на последние два слова он сделал ударение. Климова волновало другое. “Неужели Альметьева всерьёз обеспокоена? Неужели она боится, что у нас в школе может оказаться мутант?” - А чего мы боимся? - произнёс Климов. Он говорил редко, и поэтому после его слов в классе стало тихо. - Ну, даже если будет мутант, что с того. Ну, мутант и мутант. Учится же у нас темнокожий парень, будет учиться и кто-нибудь, кто, например, может летать. - Мне кажется, или ты сейчас сравнил мутантов с… - заговорил Шелест, но Климов не дал ему закончить мысль - всё было понятно и так. - Чувак, не нуди. Встретить в Сургуте темнокожего примерно так же просто, как и мутанта. Ты же не боишься чёрных. Сначала ты их не понимал, потом посмотрел “Не грози южному централу”, а сейчас слушаешь рэп. С мутантами будет так же. - Я не слушаю рэп, - заявил Шелест. - Ну и дебил! - мгновенно отреагировал Горыныч. В класс ввалилось ещё несколько человек, и дискуссия стихла как-то сама собой. Климов задумчиво вертел карандаш между пальцами, изредка роняя его на парту. До теста оставалось четыре урока. 3. - Дорогие дети! Как мы с вами знаем, недавно человечество узнало об удивительнейшем явлении! Среди нас есть носители уникального гена - гена Икс! Они обладают удивительными способностями и, чтобы помочь каждому гражданину нашей страны полностью раскрыть свой потенциал, Правительство Российской Федерации приняло закон о Генетической Идентификации. Согласно ему, все учащиеся школ пройдут быстрый тест на определение наличия гена Икс. В нашей школе его будут проводить учёные из сибирского отделения Российской Академии Наук. Руководить процедурой будет кандидат в доктора наук по нейрофизиологии Артём Николаевич Бояринцев. Предоставляю слово ему. Раздались нестройные аплодисменты. Марина Эрнестовна нехотя отошла от микрофона, и к нему подошёл взъерошенный темноволосый молодой человек с неаккуратной щетиной и рассеянным взглядом. Он был высок и долговяз и вместо того, чтобы настроить микрофон, нагнулся к нему, отчего стал выглядеть ещё нелепее. - Здравствуйте, - его голос был сух и звучал так, как будто высох, поскольку не использовался долгие годы. - Меня зовут Артём, я нейрофизиолог или, если точнее, один из первых учёных в той области нейрофизиологии, которая уже готова стать самостоятельной наукой, но пока не имеет названия. Климов удивился. Несмотря на странный внешний вид и неуклюжесть, говорил Бояринцев чётко и уверенно. - Я изучаю носителей гена Икс, а проще говоря - мутантов. Я привёз сюда новейшее оборудование, которое было собрано у нас в Новосибирске по американской лицензии. Всё очень просто. Я беру у вас кровь из пальца, помещаю образец в аппарат, и через минуту он говорит мне, мутант вы или нет. Мутант - загорается синяя лампочка, не мутант - зелёная, всё предельно ясно. В общей сложности тест каждого человека будет занимать не более трёх минут. У нас с собой пять таких аппаратов, так что часа за четыре надеюсь управиться. Как вы знаете, тест обязателен для всех жителей страны старше десяти лет, то есть...э-э-э… для всех школьников начиная с четвероклассников. Спасибо за внимание. Марина Эрнестовна подкралась к микрофону и изящным движением отстранила учёного. - Ну, что, дети, есть у вас какие-нибудь вопросы к Артёму Николаевичу? Альметьева подняла руку. - Да, Ника? Она поднялась и спросила громко, стараясь заглянуть Бояринцеву в глаза. - А что будет с теми, у кого результат теста будет положительным? - Вас занесут в общероссийский реестр носителей Икс-гена и прикрепят к паспорту карточку с описанием свойств вашей мутации. - И всё? - Что ты имеешь в виду, Ника? - не поняла директриса. - Мы живём в двадцать первом веке, - Бояринцев, кажется, понял. - Не будет татуировок и номерков на шее, концлагерей и нарушения прав свободы личности. Все мы люди. - Спасибо, - Альметьева села. Марина Эрнестовна сказала ещё что-то малозначительное, и все начали разбредаться. “Но почему она так упорствует? Чего она боится? Неужели она уверена в том, что она мутант? Или она мутант? Но это было бы слишком очевидно… не понимаю, зачем ей всё это?” - Климов, а ты чего сидишь? - громоподобный голос Горыныча оторвал Диму от размышлений. - Всё ещё боишься увидеть синюю лампочку? - Не то чтобы боюсь, Лёха, - Климов вздохнул. - Просто пытаюсь понять, что мне делать, если увижу. 4. Горыныч попал в кабинку одним из первых и, выйдя через пару минут с лучезарной улыбкой на лице, убежал в неизвестном направлении. Толпа в спортзале понемногу уменьшалась, приходили новые классы, и всё повторялось. Климов десяток раз услышал одни и те же мысли, высказанные в одних и тех же предложениях: “Мутантом быть круто!”, “Я хотел бы летать!”, “Я хотел бы быть бессмертным!”, - и “Я не хочу, чтобы меня считали уродом!”, “Могу поспорить, мутантов будут забирать и делать из них суперсолдат”, “Если кто-то окажется мутантом, он точно станет изгоем”. Дима сидел на стопке из матов, забравшись на них с ногами и оперевшись на стену. Было как-то никак. Он не понимал, почему хочет пойти одним из последних. Он был уверен, что не мутант, но что-то заставляло его сидеть здесь. И он был такой не один. Альметьева бесцельно бродила по залу с самого начала, стояла то у одной стены, то у другой, и ни с кем не разговаривала. Она не могла не заметить Климова и в конце концов залезла на маты. - Ника?.. - Ну, чего тебе, Климов? - по её тону Дима понял, что она надеялась на молчаливое сосуществование. - Ничего. Извини. Она повернулась к нему. Климов первый раз находился так близко к ней. Под огромными синими глазами, которые казались на таком расстоянии стеклянно-неживыми, были тяжёлые, огромные синяки. Кожа казалась ещё более бледной, чем обычно, и веснушки выделялись на ней очень сильно. Русо-рыжие волосы когда-то были собраны во что-то аккуратное массивной заколкой, но теперь растрепались. Такой он её тоже не видел. - Нет уж. Что ты хотел сказать? - Ты плохо выглядишь, - честно сказал Климов. - Ну, спасибо, - её голос был полон саркастического высокомерия, но лицо не выражало ничего. - Я имел в виду, нездорово, - поправился Климов. - С тобой всё в порядке? - Более чем, - ответила она тем же тоном. Дима понял, что продолжать расспросы бессмысленно. Они сидели так довольно долго - минут пятнадцать-двадцать, по ощущениям. Альметьева смотрела в одну точку где-то на потолке, Климов, пытаясь отвлечься, придумывал айтембилды на любимых героев - интересные в теории, но такие, которые, он знал, ни за что не сработают. Внезапно он понял, что в зале, кроме них, осталось всего три человека. - Ника? - Мм? - Пора слезать… кажется. Она кивнула. Климов спрыгнул с матов первым и, на мгновение замешкавшись, неуклюже подал Нике руку. Она приняла помощь и изящно спрыгнула следом. Её рука оказалась невыносимо холодной и чуть влажной. “Она волнуется ещё сильнее, чем я думал. Да что с ней такое?” - Удачи, Ника, - тихо сказал он зачем-то. Она бросила на него короткий и очень странный взгляд. Климов предпочёл тут же забыть его и зашёл в кабинку. 5. - За нормальность - кампай! - Кампай! - подхватили Климов и Кэрри. Они чокнулись и выпили. Пили они “Маунтин Дью”, и пили они его из фужеров. Несмотря на то, что никто из них не был убеждённым трезвенником, друзья сошлись во мнении, что не пристало юным и великолепным замутнять своё сознание чем бы то ни было. - Но что-то тут не так, - задумчиво произнёс Климов, макая кусочек картошки фри в сырный соус. - В смысле? - не понял Курт. Он, как всегда солнечно-рыжий, был сегодня в футболке с надписью “Gorillaz”, что означало наилучшее расположение духа классического десятиклассника-троечника и неисправимого романтика. - В смысле, что есть нормальность?.. - Не занудствуй! - воскликнул Курт. - Не превращай день нашего… э-э-э… - Генетического самоопределения, - подсказала Кэрри. - Да, вот этот день в очередной вечер раздувов о судьбах мира! - Как будто они тебе не нравятся! - фыркнул Климов. - Не сегодня! - Курт решительно помотал головой. - Сегодня я праздную тот факт, что я Хомо Сапиенс! - Вот об этом я и говорю, - негромко проговорил Дима. - Они-то тоже Хомо, тоже Сапиенс. Тоже нормальные. - Если летать или дышать огнём - это нормально, то я многое пропустил за последние шестнадцать лет. Они, как всегда, сидели у Курта дома. У него была огромная четырёхкомнатная квартира, и комната их друга находилась в самом дальнем её конце, так что, даже если бы они вдруг решили собрать группу и сочиняли там свои первые шедевры в стиле блэк-металл, едва ли этого потревожило бы родителей Курта, - тем более, что дома они почти не бывали. - Хомо Мутантус? - предположила Кэрри. - Если мы начнём так считать, то и они могут начать так считать. И потом. Представьте на секунду, что вы мутанты. Вы хотели бы, чтобы вот мы - остальные - смотрели на вас как на представителя другого биологического вида? Курт ничего не ответил и вгрызся в пиццу. Климов улыбнулся. - Так что, играем вечером? - Кэрри решила сменить тему. - Если ни у кого нет других дел, то почему бы и нет? - Климов пожал плечами. - Только я голосую за какой-нибудь шутер. - Может, сразу по “Сапёру” чемпионат проведём? - Курт поднял бровь. - Я голосую за “Камень-Ножницы-Бумагу”! - улыбнулась Кэрри. - Это слишком сложно, - Курт замотал головой. - Слишком много вариантов. Климов улыбнулся. - Нет, правда, Климов, что ты такой загруженный? У тебя такой вид, как будто тебя заставляют играть в LoL! - Да как вам сказать… меня одна девочка тревожит. - Ммм! - Курт воодушевился. - Тревожит, чувак. Не “возбуждает”. - Что с ней? - спросила Кэрри. - Она… мне кажется, она мутант.