A Million Little Pieces

Звон разбитой об стену чашки будто вырывает Аомине из пучины его мыслей. Кисэ кричит что-то о том, что он опять видел его с какой-то девушкой, и что они целовались, а он, Дайки, опять врет ему и приходит домой слишком поздно, слишком редко, слишком, слишком, слишком... Везде это чертово "слишком". Разве он что-то должен Рёте? Нет. Тогда на каких основаниях он ревнует его к каждому столбу, орет по поводу и без, да к тому же еще и бьет его посуду? Пошел-ка он нафиг, истеричка недоделанная. Возмущенный писк блондина прервал скрип кровати, с которой Дайки медленно поднялся. Казалось, воздух между ними стал плотным, наполненным электричеством и непередаваемой тревогой. С чуть приоткрытых губ модели так и не слетело крепкое ругательство, на которое он не решался ранее. Темно-синие глаза Аомине выражали лишь презрение и злость, ни капли прежней любви и ласки. - Что ты там говорил? С девушкой целовался? Да, целовался. А еще у нее превосходная грудь, прямо как я люблю, - лениво растягивая гласные, юноша смотрел в глаза Кисэ с некой насмешкой. - Не то что у тебя. У тебя вообще ничего нет. Кроме истеричного визга и беспочвенной, безграничной ревности. Парень непонимающе глядел на Дайки, пытаясь подобрать слова и что-то ответить, но сил хватало только на то, чтобы пока сдерживать комок в горле и часто дышать. А Аомине, видимо, решил, что этого недостаточно. - Устал, да? "Аомине-чи, ты такой плохой, равнодушный, неразговорчивый, бла-бла-бла", - наигранно взмахивая руками и хлопая глазами, протянул брюнет. - Да, черт возьми, я плохой, равнодушный и неразговорчивый! Так какого же ты еще тут? Руки в ноги и вали, будто ты один такой! Мне от тебя ничего не нужно. - Ничего, что это мой дом, и в крайнем случае уходить должен ты? Голос Кисэ стал ниже: от накативших эмоций юноша просто-напросто охрип. "Так просто он говорит такие вещи" - со слезами на глазах думал Рёта, глядя на кривляющегося перед ним парня, - "Неужели, он не любит меня? Нам же так хорошо, хорошо вместе". - ...Ты слишком эгоистичен. Тебе то подай, это. А мне не нужна вся твоя сопливая любовь, прогулочки и прочая чепуха. Мне даже секс с тобой уже не нужен, понял? - Дайки вовсе разошелся, активно жестикулируя и переходя на повышенные тона. Звон пощечины эхом отдался от стен квартиры. Вместе с этим ударом и разрушился плотный "воздух". Аомине замолк, а Кисэ, уже не сдерживая жгучих слез, потирал саднящую от чересчур сильного удара ладонь. Его терпение не вечно, как и их и без того хлипкие отношения. И Рёта прекрасно это понимал, хоть и пытался отсрочить этот момент всеми силами. - Пошел к черту, Дайки, слышишь? Выметайся отсюда, я знать тебя не хочу, тупое ты животное! - пропищал блондин, не в силах совладать с глухими рыданиями и обидой, - Пошел вон! Два раза повторять не пришлось. Развернувшись, Аомине медленно вышел из дома модели. Медленно закрыл за собой дверь, хотя хотел хлопнуть и снести ее с петель. Спокойно пошел вперед, хотя внутри все рвало от злости на себя и окружающих. "Зачем я это сделал?" - подумал юноша, присев на скамейку около баскетбольной площадки, уронив голову на руки, - "Я не хотел. Я ведь люблю его, а не какую-то там... Люблю же?" Перед глазами Дайки медленно проплывали картинки их совместной с Кисэ жизни. Вот они, смеясь, идут с тренировки, это еще школьное время. А тут он приходит к нему домой, после матча, в котором победил, и осторожно гладит ладонями измотанное тело Рёты. Вот и солнечный летний день, который они провели в парке. Пикник. Шутливое предложение руки и сердца. День рождения Кисэ. "Может, он простит? Мы же часто ссоримся..." - достав из кармана толстовки мобильник, Аомине набирает номер, давно заученный наизусть, но оператор металлическим голосом сообщает о том, что Кисэ Рёта добавил его в черный список контактов, и он, Дайки, не сможет с ним связаться. И тухнет свет в окнах дома неподалеку. И блондин не выходит на порог, как раньше. И Аомине понимает, что больше они не будут целоваться при встрече. И что-то разбивается в нем На миллионы маленьких кусочков.