Польско-литовские уроки обольщения: как не влюбить в себя никакую

Бартломей отсчитывал последнюю минуту. Полминуты… Через пятнадцать секунд раздался звонок. С момента последнего разговора прошло ровно полтора часа. - Бартек! – закричал в трубку заполошный голос Ажуоласа. - Что опять за истерика? – усмехнулся поляк, отхлебнув чаю. – Узнал, что Николауса не существует? На том конце провода повисла гробовая тишина. Через пару секунд голос Ажуоласа дрогнул: - Как это не существует? Бартломей перестал улыбаться и уже успел пожалеть о своих нахлынувших приступах неосторожных острот. - Ты это серьезно? – уточнил он у Ажуоласа, на этот раз без всякой доли сарказма. - Как это Николауса не существует? – заскулил литовец, собираясь горько разрыдаться. И ровно в тот момент, когда Бартломей тысячу раз успел проклясть себя и свой род до седьмого колена, а также приготовился произнести трепетную успокоительную речь, пламенно обзывая себя последним дураком, а свое чувство юмора – самым примитивным явлением на свете, Ажуолас расхохотался и затрещал в трубку: - Я, на самом деле, по другому очень важному вопросу. Помнишь Бируте? - Твоя новая пассия? - Да. В общем, такое дело… Пару дней назад она намекнула, что нам неплохо бы куда-нибудь сходить. Я, в общем, думал-думал, думал-думал, куда нам сходить, а сейчас от нее пришло сообщение, типа куда я пропал? Ну, я пока думал, что ей ответить, типа я на месте, просто думал, куда тебя пригласить, она опять написала, типа, ты меня кинуть решил или как? Короче, мне срочно ее надо куда-нибудь пригласить, только вот куда? Бартломей закатил глаза. - А у вас в Вильнюсе пойти некуда? – прозвучали наставительные нотки в его голосе. – Пригласи в кафе, самое элементарное! - Нет, ты что! – заголосил Ажуолас. – Ты забыл, как с предыдущей моей получилось? Ну, с той… Как ее звали-то?.. - Я не запоминаю, как зовут твоих дам сердца. У тебя их тысячи, и ни одна больше одного свидания с тобой не выдерживает. - Но ты помнишь, что произошло?.. А что произошло? Да ничего особенного. Встретились, сели за столик, заказали по сладкому кофе с взбитыми сливками, крохотные пироженки в виде сердечек, нарядные масляные кексики, щедро политые конфитюром и шоколадной глазурью… - Фу, какой сладкий! – зафыркала юная леди, едва отхлебнув из трубочки, и отставила кофе в сторонку. – Они туда сахару больше, чем кофе, насыпали! - Тебе не нравится? – расстроился Ажуолас, но тут же улыбнулся. – Ну, не пей, если не хочешь, я выпью. Нет, ну а чего добру пропадать? Обалдело проследив большими густо подведенными глазами, как тощая рука Ажуоласа перетягивает на свою сторону полулитровый бумажный стакан со сладким кофе, девушка заказала большую чашку горячего чая. Без сахара. Зеленого. - Я так-то после шести не ем, особенно сладкое, - поведала она между делом своему кавалеру, громко высасывающему взбитые сливки через трубочку. – Но один раз можно, раз уж так выбрались. Улыбнувшись, она аккуратно приложилась к пышному кексику, откусила кусочек, вернула его на блюдце и отставила. - Такой огромный! – пожаловалась. – Я сейчас лопну! - Давай мне, я не лопну! – весело потянулся за блюдечком неунывающий Ажуолас. - Скажи же, порции просто гигантские! – продолжала сетовать девушка, с нескрываемой завистью глядя, как ее кавалер с удовольствием уписывает выпечку. – Зачем такие большие делать? Скоро разжиреем, как в Америке. Делали бы поменьше. - Да сам в шоке! – поддакнул Ажуолас, с хлюпом запивая сладкий кусок не менее постным кофейком. - Ты же, вроде, спортом занимаешься, – со злостью сменила тему разговора девушка. – Наверное, тренировки тяжелые? - Да какой! Меня физрук вместе с освобожденными девочками на скамейку сажает, а тренер после болезни в запасные пинанул. Я год назад… Ажуолас замолк, чтобы интеллигентно вытереть свой зубастый экскаватор, который только что разделался со всеми пирожными. - Че-т я не наелся. Может, еще по чизбургеру? - подумав, сказал он секунду погодя, извернулся и, балансируя на ножке стула, потянулся за меню на соседнем столике. Девушка, тяжело дыша от подкатывающих слез, глотала голодные слюнки и глядела на крупную борозду его позвонка и тощие ребра, проглянувшие через растянутую вязку тоненького светлого пуловера. - После сладкого соленое… - сдавленно ответила она, давая понять, что отказывается. - Почему после? Вместе! Повторим еще по кексу? Ты недокусила. Там в середине такая нямка пошла! И пока официант нес новый заказ, довольный Ажуолас увлеченно рассказывал голодной спутнице о своей недавней болезни. - У меня с детства так. Ведро сожрать могу, и куда это девается, спрашивается? - Счастливый… - вздохнула девушка. – Ешь, сколько хочешь. А тут каждую калорию считаешь, а если весы на килограмм больше покажут – все, хоть об стенку убейся! - Да ладно, ты высокая, ты и должна много весить, - ласково улыбнувшись, успокоил Ажуолас. И тут же как будто обухом по башке съездил: - Сколько ты весишь? - Шестьдесят семь… - раскрасневшись, грустно призналась девушка. - Всего то! – захохотал Ажуолас. Она приободрилась. – Два килограмма еще набрать, и будешь, как я! – Девушка снова сникла. - Видишь, мы с тобой просто созданы друг для друга! – продолжал Ажуолас с энтузиазмом. – Не надо за этой худобой гоняться, что за глупости! Я вот прошлой зимой до 55-ти дошел, и ничего хорошего. - До 55-ти! – всхлипнула девушка, швырнула в Ажуоласа салфетку, встала и ушла. - Какая ерунда! Но девчонкам, действительно, неприятно, когда парень жрет больше, а весит меньше, тут уж ничего не поделаешь, - сказал Бартломей задумчиво и поучительно. – Но и парню не особо, когда девчонка весит больше и жрет больше… Так что кафе отменяется, не вариант. - Может, в кино тогда? – с надеждой улыбаясь на том конце провода, предложил Ажуолас. - Только при условии, что ты не будешь себя там вести, как в тот раз. - Нормально я себя вел! - Ты обкидывался попкорном с маленьким мальчиком. - А чего он нас всех драконил: «Тили-тили-тесто, жених и невеста»? Тебя с Аникой и меня с той, как ее… Тебе вот приятно было? - Он – ребенок, какая разница, что он там лопочет? А сестре ты зачем на голову ведро с попкорном надел? - Чтоб весело было! А то эти змеюки потащили нас на свои розовые сопли, им здорово, я аж у своей на плече уснул! Видал, какой я романтичный? - Ты ей блузку обслюнявил… - Ну да, у меня по детству всегда слюни были, когда я днем засыпал. Сейчас-то нет, сколько времени-то прошло! - Полгода… - Ну, я больше не знаю, куда ее пригласить! - Ладно, ладно, пригласи в кино. Только веди себя нормально. - Буду. Спасибо, ты мне очень помог. Пока. Бартломей, великодушно улыбаясь улыбкой мудрого наставника, отложил телефон в сторонку, подхватил длинными пальцами чашку с чаем и приложился к ней надменными шляхетскими губами. Ровно через глоток Ажуолас затрезвонил снова. Бартломей спокойно взял трубку. Он знал, что все будет именно так. - А на какой фильм? – просил очередного совета его взволнованный литовской друг. - А какие у вас сейчас идут? - Я не знаю. - Значит, позвони в сервис-центр кинотеатра и узнай. - Я не хочу, я стесняюсь! - Значит, так. Тупо встречаетесь у кинотеатра и берете билет на ближайший сеанс. И запомни, чтобы не было, как в тот раз! Если девушка заплатила за тебя в кино и из вежливости сказала, что ты ей ничего не должен, не надо ей потом высказывать, что фильма отстойнее ты еще не видел! - Хорошо, я понял. Пока. Когда наслаждающегося чаем Бартломея попытались отвлечь, он поднял палец вверх, покосился на отложенный телефон и принялся считать. Когда Ажуолас снова брякнул, он едва успел досчитать до пяти. - А можно, я ее на последний ряд приглашу? – поинтересовался незадачливый литовский Ромео, краснея, как помидор, на том конце провода. - Это зависит от того, что ты с ней на последнем ряду намереваешься делать, - мудро изрек поляк. – Если ты хочешь ее поцеловать, то определенно зови на последний ряд. А если ты ее хочешь, как ту, пощелкать по носу и в самые напряженные моменты хватать, за что придется, усаживай сразу в проходе, она тебя все равно потом пошлет. - Да не буду я так больше делать! – захохотал Ажуолас. – Все, я понял тебя, приглашу ее на последний ряд! - О-ля-ля, кто-то сегодня свои ручонки распустит… (Ажуолас положил трубку) В соседние стаканчики с попкорном… Семь звонков за день. Утром в школе, два в обед, один после школы, три только что. Бартломей убрал мобильник в брюки: на сегодня норма литовца выполнена, и до завтрашнего утра он больше не побеспокоит. Пожелает смс-кой спокойной ночи. Отправит еще одну с вопросом, почему поляк ему так долго отвечает. Затем будут еще три сообщения следующего содержания: «Я что-то не так сказал?», «Ты обиделся?», «Извини, я больше не буду!». И когда Бартломей, наконец, выйдет из душа и ответит ему: «Помыться уже нельзя?! Спи давай, козел-полуночник!», Ажуолас успокоится и уснет сладким сном младенца. Однако восьмой звонок… Либо Ажуолас решил побить собственный рекорд, либо с ним что-то стряслось. Бартломей поспешил вытянуть из кармана телефон. - Что случилось? – спросил он серьезно. - Она меня, по ходу, бросила! – ржал в трубку Ажуолас. - Как так? – улыбнулся поляк, успокоившись. - Написала… - еле как процедил Ажуолас сквозь смех: - Сейчас прочитаю… О-о-ой… Слушай! «Ты, видимо, решил со мной поиграть. Ты думал, тебе будет весело, а мне больно. Прости, если я тебя обижаю, но я не знаю, как еще понимать твой игнор. Если это так, то что же, ты можешь веселиться и дальше не подозревать, какой ты трус, раз решил избавиться от меня тупым детским игнором. А мне ни капельки не больно. Ты не с той связался, мальчик. Забудь этот номер и не звони мне больше». Едва закончив читать, Ажуолас снова разразился неудержимым заразительным смехом. - Какой ты, оказывается, коварный злодей! Так жестоко играть с девчонками! – смеялся вместе с ним Бартломей, но потом успокоился и снова заговорил своим тоном мудрого наставника и старшего товарища. – Значит, так. Учимся читать девчачьи сообщения. Фраза «забудь меня и не звони мне больше» означает «позвони мне, начти выяснять отношения и доказывать, что я все не так поняла!». Допустим, ты это сделал. Дальше события могут развиваться так: вы ругаетесь-ругаетесь, ругаетесь-ругаетесь, она намекает, что ты такой лось, довел ее до такого состояния, ты сдаешься, берешь вину на себя, начинаешь слезно просить прощения и бить пяткой в грудь, что больше так не будешь, она из приличий делает вид, что все еще на тебя дуется, но ты даришь ей цветы, и она тебя прощает. Или! До момента, когда она тебя прощает, все происходит по тому же сценарию, однако после она утверждает, что вся такая крутая-независимая-и-ты-не-с-той-мальчик-связался, снова требует забыть ее и не звонить ей, что ты опять, соответственно, интерпретируешь как «позвони мне и давай поорем!», и вот этот сценарий повторяется раза три, после чего она делает вид, что все еще на тебя обижена, но она, вся такая женщина-вамп, любит таких же вот настойчивых парней и обязательно тебя простит, если ты пригласишь ее в ресторан и подаришь ей цветы. Ажуолас слушал-слушал, честно силился поспеть за мыслью поляка и понять каждое его слово, однако ничего не понял и предложил: - Давай просто будем считать, что она меня послала? Бартломей засмеялся. - Да, это тоже хороший вариант. Так что, парень, крепись. Я знаю, тебе тяжело, тебе обидно и больно, ты страдаешь. Да, мир жесток, и женщины – создания прекрасные и жестокие, но настанет момент, и ты найдешь свою единственную, с которой ты не будешь полнедели раздумывать, куда с ней пойти, которая будет любить тебя таким, какой ты есть, и не будет требовать от тебя никаких жертв взамен, с которой у тебя будут совпадать твои вкусы, твои интересы и все-все-все, кроме пола. Короче, парень, ты всегда можешь остаться жить с мамой. А пока отвлекись на что-нибудь, что развеет твою адскую боль. - Хорошая идея, посмотрю-ка я «Пилу», - хихикая, отозвался Ажуолас. – Ладно, спасибо тебе, что помог. Ты так здорово разбираешься в девчонках! - Да пожалуйста, обращайся. Когда они распрощались, Бартломей понял уж наверняка, что на сегодня это все, и спрятал телефон в карман. - Это был мой друг, он из Литвы, - заговорил он, пряча теплую улыбку за остывшей чашкой чая. – Забавное существо, но с девушками не везет. Еще одна сорвалась. Третья за месяц. Он ужасно чудной, с ним даже мне иногда трудно. Чуть что – сразу мне звонит. - Вот в следующий раз его на свидание и приглашай! – вне себя от злости взвизгнула девушка, которая все это время сидела с Бартломеем за одним столиком в уютной варшавской чайной, остервенело швырнула в своего незадавшегося кавалера салфетку, встала и ушла. Охреневший пан долго таращился на ее гордо вихляющую в сторону выхода попу, оскорблено уставился на стул, в котором она только что сидела, и решительно не понимал, что в его безукоризненно галантной персоне ей так не понравилось. Тяжело дыша от возмущения, вынул из кармана телефон и позвонил Ажуоласу. - Меня только что отвергли! – объявил с претензией, едва литовцу стоило поднять трубку. – Не включай пока «Пилу»! Я домой приеду, вместе он-лайн посмотрим! И когда Ажуолас сказал: «Жду», Бартломей поспешно расплатился с официантом и радостно покинул чайную вместе с сидящими там влюбленными парочками, с виду счастливыми, а на деле тоскующими, что перед ними сидит вот такой же обормот или такая же капризная принцесса, а где-то далеко нет такого же друга, с которым можно посмотреть он-лайн «Пилу» и поржать над пустыми мирскими проблемами.