А больше ничто и не имеет значения

Хэхэй, американский оборотень в Лондоне! Джексон даже не оценит, если сказать ему эту фразу. А вот Стайлз поймёт. Он просмотрел все-все фильмы про оборотней и прочитал всё, до чего смог дотянуться и что не усыпило его в первые три абзаца. Поразительно, но перевернуть всю жизнь с ног на голову - оказалось той самой встряской, которая требовалась Джексону. Теперь он понимает себя и знает, кто он такой и что из себя представляет. Джексон Уиттмор, семнадцать лет, учится в частной школе для мальчиков, перекидывается в полуволка-получеловека и совершенно точно знает какой у него якорь. Джексон надеялся, что продержаться год вдали от того, что он знал - раз плюнуть, но даже на другом конце света он чувствовал тонкую нить, которая связывала его с якорем. Когда-то Лидия рассказывала ему японскую легенду про тонкую красную нить, которая связывает двух предназначенных друг другу людей, и какое бы расстояние их не разделяло, эта нить будет сокращаться, и сближать их. Цвет нити Джексона - ярко синий. Не судьба, привязка. Дерек сказал, что якорь может меняться на протяжении жизни, но поверить в такое, когда тебе семнадцать сложно. Слишком короткой видится жизнь, слишком сильными чувства. Его хватает на пять месяцев и три дня. Неплохо, в общем-то. Может, если бы ниточку не дёргало и не цепляло, он бы продержался дольше. Джексон набирает заученный номер - не хранить же его в телефонной книжке, и раздражённо бросает, не поздоровавшись: - Что у вас там за хрень творится? По шуму на той стороне, Уитмор понимает, что Стайлз едет в своём джипе. И куда он собрался в двенадцатом часу? - А? Что? Кто это? Джексон пропарывает кожу на щеке выросшими когтями. Царапины заживают также быстро, как и появляются, но зато отрезвляют. - Это Джексон. Джексон Уитмор. Помнишь такого? - Какого... а, впрочем, понял. Я понятия не имею, что-то связанное с жертвоприношениями и стаей альф. В общем, всё плохо. Но я присматриваю за Лидией, можешь не волноваться. С запозданием Джексон понимает, что да, он должен был волноваться. Или хотя бы позвонить ей. Но почему-то не пришло в голову. - Ты напуган. - Чего? Уитмор, засранец, конечно, я напуган. Здесь творится что-то непонятное, а я, в отличие от некоторых, просто человек. И максимум, что я могу сделать, чтобы защитить свою шкуру - это закричать. Только вот на мой крик никто не отзовётся и не придёт. Поэтому да, мне страшно. И если ты звонил, чтобы унизить меня, показав мне своё место, то самое время нажать на отбой. - Я буду завтра утром. Не говори никому. - Что? За... какого чёрта, Уитмор? Я же сказал, что поза... - О Лидии, да. Но не сказал, что позаботишься о себе. Скоро буду. Мистер Уитмор увёз Джексона, сказав, что они никогда не вернутся. Это было самым лучшим выходом для того человека, которого за год похитили, признали мёртвым, хотя это не было так и у которого выдался не самый лучший год. Это был хороший выход, но не то, чего хотел Джексон. Сопротивляться воле мистера Уитмора бесполезно - он властный, уверенный в себе человек. И если он принял решение, оспаривать его бесполезно. Поэтому сейчас объяснять что-то родителям не имеет смысла. Джексон собирает свои вещи, покупает билет и снимает наличку. Мистер Уитмор не одобрит. И узнает об этом наутро, но будет поздно. *** Стайлз забывает о разговоре почти сразу - как только переступает через порог дома Дерека. И почти целые сутки не вспоминает, пока не заваливается домой на следующий день после изнурительной вылазки. Сегодня отец дома, поэтому нужно... - Стилински. Стайлза кидает в сторону. Он чудом не закричал и заозирался по сторонам, пытаясь выглядеть в темноте хоть что-то. Джексон подходит к выключателю и врубает свет. - Джексон, какого чёрта? Какого чёрта ты делаешь в моей комнате?! Уитмор выглядит изрядно помятым и не выспавшимся, словно не смыкал глаз со вчерашнего разговора. На нём школьная форма, но без галстука и с полурасстёгнутой рубашкой. Он, сверкнув глазами, достаёт из-за уха сигарету, небрежно кладёт в рот и прикуривает. - Я думал, оборотни не курят. - Из-за обоняния? Джексон подходит вплотную к Стайлзу и выдыхает дым. Стилински морщится и пытается отстраниться, но Уитмор держит его за загривок. - Отпусти. - Знаешь, в Лондоне я встретил пару интересных людей... Вернее не совсем людей. У них там совсем иначе всё. Там каждый сам за себя, очень мало стай и очень много омег. Они научили меня кое-чему. И если хочешь, я покажу тебе. Джексон не вынимает сигарету изо рта, пепел хлопьями осыпается на пол. В голове Стайлза усиленно вертятся мысли. Согласиться? Или нет? Что может рассказать Уитмор? Хотя нет, он употребил другое слово "покажу". Что он может показать? Когда Сигарета дотлела до фильтра, Джексон щелчком отправил её в открытое окно. Его глаза зажглись голубым светом, и Стайлзу стало страшно. Он открыл уже было рот, чтобы отказаться, но ему в шею впились когти. Он почти закричал от боли, его тело забилось в судороге, но мозг уже отбросил реальность. Перед глазами замелькали картины, он уже не чувствовал запаха сигарет, он не слышал Джексона. Он - оборотень. Он Дерек Хейл, он растёт, ходит в школу, впервые перекидывается, ненавидит луну, обожает полнолуние, он бегает по лесам, он жив, он узнаёт, что дома больше нет, переезжает... вся его жизнь от рождения и до самого момента, когда он, раненный, впивается когтями в шею Джексона, откладывается в мозгу Стайлза, как собственная. Теперь он девушка. Укушенная. Чувства совсем иные, отношение к луне другое. И даже странные ощущения внизу живота не кажутся странными, потому что она была рождёна девушкой, прожила так много лет. Она жадна до знаний, она в стае, она воет на луну, она приветствует полнолуние. Она стелется под своего альфу, но дело даже не в этом, а в том, насколько упоительней сила, насколько она живей, когда её альфа настолько ближе. Она не променяет это ощущение ни на что иное. Её альфу убивают, её стая расползается. Она переезжает в сердце Англии, по вечерам сидит в тёмном баре и зализывает раны, потому что потерять альфу - это пиздец как больно, это разрывает сознание и тело. Иногда она читает книги, иногда разговаривает с другими омегами, учась, запоминая всю информацию. Бесценные знания. А потом она встречает потерянного мальчишку. Джексон. Глупый мальчишка уверен, что лучше быть самому по себе, что никто ему не нужен. Перед глазами, как живой встаёт её альфа. И хочется показать этому глупцу, как оно бывает. Может, заодно передать ту информацию, которой она владеет. Она истачивается. У мальчишки вся жизнь впереди, а она уже не сможет. Она притягивает к себе идиота и вонзает когти в шею - точно туда, куда нужно. И её знания дублируются и перетекают в мальчишку. Не больше, чем ему нужно. Перед глазами Стайлза всё меркнет, он не чувствует пошедшую носом кровь и отрубается. *** Утро пришло запоздало и неохотно. Часы рядом с кроватью показывают второй час дня, а поперёк тела лежит чья-то рука. Стайлз не хочет вспоминать чья, но сознание упрямо подсовывает ему вчерашнего Джексона. А вчера ли это было? Такое ощущение, что жизни две назад. Теперь многое обрело смысл, многое встало на свои места. Теперь интерес, который сжигал Стилинстки, потух, пресытившись. Знания тяжёлым грузом сдавили его горло. Как теперь смотреть в глаза Дереку? Если Лив отдала свою память Джексону осознанно, тщательно зачистив ненужные моменты, то Дерек сделал это случайно, вылив на Джексона всё. Словно прочтя его мысли, Джексон озвучил: - Отрывки памяти Дерека мне снились каждую ночь. Не по времени, а по значимости. То ему шестнадцать, то пять... я думал тогда, что схожу с ума, я не сразу понял, что мне снятся воспоминания Хейла. Это было страшно. И я думал, что из-за этих снов не высыпаюсь. - Ты теперь хочешь в его стаю? - Что? Нет. Ты же сам всё видел. Альфа должен быть живучим. Вряд ли Хейла можно назвать таким. - Хочешь присоединиться к кому-то из стаи альф? - Ну... пока у меня другие планы. Стайлз помолчал, пытаясь прийти в себя, в самого себя, вспомнить кто он сам из тех людей, которые сейчас роились в его голове. - А почему ты не показал мне свои воспоминания? Ты же явно хотел что-то… оправдать себя что ли. - Потому что я буду тебе рассказывать. Сам. С сегодняшнего дня и… много лет. Кстати, я пока поживу у тебя. Если бы у Стайлза были силы, он бы ещё повозмущался, но глаза слипались, и хотелось поспать ещё. Он плавно погрузился в сон, не замечая, как в глазах Джексона ярко синяя нить начинает сверкать красными всполохами. А больше ничто и не имеет значения.