Введение в философию

Стены кампуса заполнялись возбужденными голосами подростков и обеспокоенными — их родителей. Пустовавшее во время каникул, старое здание на окраине Джакарты вновь принимало своих юных гостей. Некоторые из них заселялись впервые: это были пугливые пятнадцатилетние подростки, озиравшиеся и разглядывавшие кампус с неподдельным интересом. В одной из комнат тщательно распаковывалась рыжая девочка. Отделив на глаз ровно половину шкафа, она развешивала в нём одежду, которой даже для девочки было слишком много. Часть пришлось оставить в чемодане, и она была ужасно недовольна этим. Как только она закончила разбирать вещи, дверь комнаты открылась, и внутрь ввалилось целое семейство — мать, отец, дочь одного с ней возраста и их младший сын. Судя по акценту и количеству шума, который они издавали, семейство приехало из Канады. — Виктория, эта комната вполне подойдёт, — сказала своей дочери высокая красивая женщина, оглядывая интерьер. — И твоя соседка уже здесь. Здравствуйте, юная леди. — Здравствуйте, — ответила девочка. — Мам, вы ещё хотели пойти на пляж, — осторожно сказала её дочь, похожая на неё как две капли воды. Она явно стеснялась своих родителей и аккуратно пыталась сплавить их подальше. — Пойдём, — мягко потянул жену за собой её отец. — Она сама справится с раскладыванием вещей, и нам уже пора. — Виктория, — с улыбкой проговорила мама, обнимая её на прощание. — Будь умницей. — Буду, мам. Пока. Дверь за семейством закрылась, и девочка, вздохнув с облегчением, рухнула на свою кровать. — Я Джорджина, — поднялась с места её рыжая соседка. — А ты Виктория, да? — Бонни, — ответила она. — Я не люблю, когда меня называют Викторией. Откуда ты? — Из Лондона. — А я из Ванкувера. Это в Канаде. Твоя семья, наверное, не такая… — Настойчивая? — Да. — Нет, совсем не такая. Отец и мать всегда заняты, так что я прилетела сюда одна. — А моим нужно было всё увидеть. Школу, кампус, окрестности и вообще всё. — Я оставила тебе половину шкафа, — Джорджина подошла к выходу. — Я пойду осмотрю школу, завтра занятия начинаются. Бонни перевернулась на живот и подтянула к себе чемодан. В процессе разбора вещей она услышала стук в дверь. — Входите, — громко ответила Бонни. В дверном проёме показалась миловидная азиатка с любопытной улыбкой на лице. — Мы из соседней комнаты, зашли поздороваться, — сказала она, проходя внутрь. — Я Плам. — А меня зовут Вивьен, — вслед за ней показалась маленькая блондинка. У неё было серьёзное, даже немного строгое лицо. — Ты только разбираешь вещи? — она перевела взгляд с аккуратно убранной постели Джорджины на груду одежды, сваленную на кровати Бонни. — Ага, — отозвалась она. — Хотите есть? Мама засунула мне в чемодан сэндвичи, но я просто не смогу столько съесть. — Я проголодалась, — призналась Плам. — Но вообще мы с Вивьен хотели позвать вас в кафе, тут рядом. — Моя соседка куда-то ушла, — ответила Бонни. — Но я за, только вот вещи разберу. — Помочь? — Вивьен хмуро оглядела её кровать. — Нет, я быстро. Бонни действительно быстро развесила одежду, успев удивиться количеству вещей у Джорджины — у неё самой было примерно в два раза меньше — и вместе с Плам и Вивьен отправилась поужинать. *** В соседнем крыле кампуса свои вещи разбирали парни-первокурсники. Прилетевшие из Штатов, Джеймс и Чипс познакомились ещё в самолёте. То, что они будут учиться в одном классе, показалось им обоим отличным знаком для того чтобы стать соседями по комнате и подружиться. Да и общих тем у них нашлось немало — они болели за одну бейсбольную команду и оба считали, что учёба в Джакарте — это круто. И даже сейчас, разбирая вещи, они не переставали болтать о том, что их ждёт и с какими девчонками им предстоит учиться. Рядом с ними в комнату заселялись два британца — Джек и Энди. В отличие от Чипса и Джеймса, они разговаривали не о девушках и бейсболе. Энди только что прочёл об Ахилле и черепахе и жаждал обсудить эту тему с кем-нибудь. По неосторожности ему в лапы попался Джек, и теперь он с удовольствием рассказывал о своих мыслях на этот счёт. Чуть поодаль молчаливый парень из Индии по имени Кави разбирал чемодан на пару со своим не менее молчаливым новым соседом Нельсоном. Они изредка перебрасывались фразами, понятными, казалось, одним только им. Уже через час мужское крыло кампуса напоминало лежбище тюленей на льдине: быстро разобрав свои вещи, утомлённые перелётом ребята развалились на своих кроватях — кто с книгой, кто с мобильником, а кто — и это был Чипс — и с шилом в заднице. — Знаешь, — Чипс не выдержал и десяти минут бездействия. — Пока мы с тобой валяемся на кроватях, всех красивых первокурсниц разберут другие. — Да ещё даже учёба не началась, — ответил ему Джеймс, страшно не хотевший расставаться со своей PSP. — Не разберут. — Когда начнётся, времени не будет, — авторитетно сказал Чипс. — И что, предлагаешь идти к ним в комнаты знакомиться? Как-то это странно, не находишь? — Ну чего сразу в комнаты, тут же есть какое-нибудь кафе рядом. — И они, по-твоему, уже там? — Почему нет? — Думаю, они тоже в своих комнатах. Все устали после перелёта. Завтра на уроках и познакомимся. — Ты не прав, — ответил Чипс, поднимаясь. — Идём, хоть поедим. А то я уже ужасно проголодался. — У тебя еды на три дня. — Это неприкосновенный запас на случай ядерной войны. Идём. — Окей, окей, дай мне хоть уровень пройти. — Я тогда пойду пообщаюсь с соседями. Вдруг они тоже захотят. — Отличная идея, — обрадовался Джеймс. — Если они пойдут — идите без меня. — Не дождёшься, — сказал Чипс, закрывая за собой дверь. Он немного замешкался, думая, в какую сторону идти, но потом свернул направо, постучав сразу в соседнюю же дверь. — Так получается, что так же можно доказать и то, что дважды два будет пять, — объяснял Энди Джеку. — И это будет выглядеть таким же логичным, как и то, что Ахилл не может догнать черепаху. — Привет, — Чипс приоткрыл дверь и заглянул в комнату. — Я Чипс. — Привет, — ответил Джек, окидывая его оценивающим взглядом. — Я Джек, а это — Энди. — Привет, — кивнул Энди. — Я живу в соседней комнате. Вы не хотите выйти прогуляться? Перекусим где-нибудь, познакомимся. — Окей, — быстро сказал Джек, вскакивая с кровати. Он хотел сбежать от рассказа об Ахилле и черепахе, который вот-вот собирался пойти по второму кругу. — Куда идём? — Не знаю ещё, поищем что-нибудь, — ответил Чипс. — Сейчас, только моего соседа захватим. Энди перевёл взгляд с Чипса на Джека и вздохнул. — Я видел тут недалеко кафе, — проговорил он. — Пойдёмте туда. Через несколько минут Чипс практически за руку вытащил Джеймса из комнаты, бормоча что-то о девушках, которые недолго пробудут одни. Джеймс выглядел отчаянно несчастным. *** Небольшое кафе-бистро было явно рассчитано на студентов школы — небольшой ассортимент блюд, отсутствие алкогольных напитков и ненавязчивый индонезийский стиль вполне подходили неискушённым подросткам, у которых, к тому же, не было большого выбора. В половину заведений Джакарты их и вовсе не пускали из-за возраста — совершеннолетие в Индонезии наступает только в двадцать один год, а студентам школы было от пятнадцати до восемнадцати. Отчаянные третьекурсники, уставшие от однообразия, находили новые места, но для этого им приходилось далеко идти, и не все из них успевали вернуться в кампус до отбоя. Так что большинство студентов всё равно оставалось в любимом бистро. Оно было как добросердечная тётушка на Рождество: ласковым, и при этом назойливым и несколько поднадоевшим, но, как и от тётушки, от него невозможно было избавиться. Чипс сразу заметил компанию из трёх девушек, наполнявшую полупустое в это время бистро мелодичным смехом. — Давайте сядем недалеко от них, — тихо сказал он, толкая Джеймса в бок. Энди одобрительно кивнул, не сводя взгляда с одной из них, той, у которой было кукольное личико и самый заразительный смех. *** Бонни, Плам и Вивьен обсуждали предстоящие им уроки. — Говорят, больше всего у нас будет уроков философии, — рассуждала Плам. — Спорим, учителем будет старый дед, который будет нести несусветную чушь, а потом требовать её пересказать? — Вряд ли, — ответила Вивьен. — Я ставлю на женщину под сорок. — С десятком кошек, — добавила Бонни. За соседний столик сели парни. Бонни с интересом покосилась на Джека и улыбнулась ему, но он даже не заметил. — Я даже ещё учебников по философии не видела, — сказала Вивьен. — Хотела просмотреть быстро перед началом учёбы, но родителям сказали, что преподаватель раздаст нам учебники сам. — Вы тоже из класса философии? — повернулся к ним Чипс. — Извините, что прерываю, но мы, кажется, ваши одноклассники. — Привет, — с улыбкой сказала Плам. — Хотите присоединиться к нам? — Если парни не против, — ответил Чипс и на секунду отвернулся, подмигнув остальным. Энди и Джеймс кивнули, а Джек поднялся с места. — Давайте сдвинем столы, — предложил он. В кафе зашла Джорджина. Она была с какой-то девушкой, блондинкой с пухлыми губами, которые, казалось, никак не хотели смыкаться. — Это моя соседка! — оживилась Бонни. Она помахала ей рукой — Джорджина! Иди сюда! Джорджина заметила их и что-то сказала своей знакомой. Они подошли к компании. — Это Джорджина, — Бонни представила её остальным. — А это ребята из класса философии. — Мы тоже из класса философии, — ответила она. — Это Петра. Петра кивнула в знак приветствия. — Посидите вместе с нами? — впервые за всё время Джеймс оживился. Он не сводил взгляда с Петры, будто она была какой-то диковинкой. — Наверное, — Петра повернулась к Джорджине. Та поджала губы, недовольная тем, что их разговор прервали, но кивнула. — Мы только сходим за напитками, — сказала она. Через несколько минут все уже перезнакомились, обсуждая, кто что знает о школе, в которой им предстояло учиться. Чипс настаивал на том, что философию будет преподавать кто-нибудь молодой, и он будет последователем какой-нибудь дурацкой школы философии. Энди утверждал, что совершенно неважно, кто будет преподавателем, если у них будет хороший учебник. Он даже знал, какие именно учебники следует отнести к хорошим. Джек переживал лишь о том, чтобы на них не сильно давили за прогулы и нарушения дисциплины, рассказав пару историй о своей предыдущей школе — закрытой школе для мальчиков, где пропуск урока даже с температурой под сорок был равнозначен смертному греху. Бонни сказала, что раньше она училась в Канаде, в школе, где учителя даже не вели табель посещаемости, что позволяло ей посвящать много времени не учебному, а жизненному опыту. В разгар беседы Петра заметила чуть поодаль мужчину. Он сидел один, погружённый в какую-то книгу, и на столе перед ним стояла только чашка с кофе. — Интересно, кто это, — она наклонилась к сидящему рядом с ней Джеймсу. — Он слишком старый для студента, наверное, он преподаватель. Похож на учителя математики или физики. — Да, похож, они все похожи на задротов, — вставила своё веское слово Джорджина. — Такой одинокий, — произнесла Петра. Джеймс попытался перехватить её внимание, но Петра всё равно то и дело поглядывала на мужчину, слишком увлечённого своей книгой и забывшего даже о кофе. Они ушли из кафе только ближе к вечеру. Парни вызвались проводить девушек до их крыла, хотя там было всего минут двадцать ходу. Они разбились на пары: Плам оступилась, и Чипс галантно предложил ей опереться на него, Энди нашёл свободные уши в лице Вивьен и решил рассказать ей об Ахилле и черепахе, Джек и Бонни делились своим опытом в повстанческом движении против дисциплины, а Джеймсу повезло больше всех. Он шёл вместе с Петрой и Джорджиной, и, хотя беседа не особенно вязалась, Джорджина усердно исправляла ситуацию, высказывая авторитетное мнение о том, как полезно для них учиться в другой стране. Когда Джеймс и Чипс вернулись в свою комнату, Чипс не смог удержаться от улыбки: — Если бы я тебя не вытащил… — Я бы прошёл игру, — ответил Джеймс. — И не встретил Петру. — Это да. Она какая-то неземная. Это круто. — У тебя нет шансов, чувак. Она больше смотрела на того парня в углу. — Посмотрим, нам ещё три года в одном классе учиться. — Думаешь, сможешь её заинтересовать? — Философия — моя сильная сторона, — с непрошибаемой уверенностью сказал Джеймс. — Так что этот учитель математики в пролёте. На следующий день Ученики собрались в классе задолго до начала урока. У них было ещё десять минут перемены, но они были слишком заинтересованы, чтобы быть где-либо ещё. На сегодня урок философии был последним, и на предыдущих учителя успели заинтриговать их загадочными фразами, невзначай брошенными по поводу преподавателя философии. А строгая преподавательница биологии, грозно сверкнув очками, без обиняков заявила: «Я вам не Зимит, так что не настраивайтесь на шутки и дуракаваляние!» Кажется, остальные учителя не любили таинственного (или таинственную? Как знать!) Зимита. И это делало его ещё более притягательным для учеников. Все хотели поскорее увидеть его, и ещё больше — узнать, что же это за шутки и дуракаваляние на уроках, которые были для них профильными. Уже знакомая между собой компания расселась неподалёку друг от друга. К величайшему сожалению Джеймса, Петра села не перед ним, а на соседнем ряду, за Джорджиной, и чтобы посмотреть на неё, ему приходилось поворачивать голову. А вот Бонни и Джек, казалось, не собирались расставаться: с самого начала уроков они болтали о чём-то своём, уже получив два замечания от учителей. Плам украдкой смотрела на Чипса, который поднялся со своего места и беспечно болтал с их одноклассницей, Поппи. Ей было неприятно то, что Чипс успел пообщаться уже почти со всеми девушками класса, совершенно игнорируя её. Хотя днём раньше ей показалось, что между ними что-то произошло. Что-то особенное. Но, видимо, это было не так. Чипс за первый день уже чуть ли не гарем себе собрал. Эрик Зимит вошёл в шумный класс, заставив его замолчать одним своим появлением. Он держал в руках учебник по философии. Это был высокий мужчина, выглядящий так, словно ему могло быть и тридцать, и сорок лет. Морщин у него было немного, но седина в волосах уже проглядывала, да и двигался он более скованно. Он был одет демократичнее всех остальных учителей, в светлые брюки и белую футболку с коротким рукавом. Возможно, это нарушение стандартного чёрно-белого дресс-кода немало злило остальных учителей, но для здешних погодных условий, кажется, такая форма одежды была идеальной. Познакомившаяся днём раньше компания обменивалась удивлёнными взглядами, узнав в учителе философии вчерашнего мужчину с книгой. — Меня зовут Эрик Зимит, и я — ваш преподаватель философии. Как вы можете заметить, я не старик, не женщина, и могу заверить, что у меня нет кошек. А ещё, — он перевёл взгляд на Джорджину, — я являюсь прямым доказательством того, что так называемые «задроты» преподают не только математику. Плам, Вивьен, Бонни и Джорджина дружно уткнулись взглядом в парты, краснея. У Джорджины, казалось, пылали даже кончики ушей. — В первые несколько уроков я попрошу вас называть своё имя каждый раз, когда вы будете отвечать на мои вопросы. Так мы с вами сможем познакомиться. Это понятно? — Эрик помолчал, ожидая ответа класса. — Хорошо. Кто-нибудь из вас может объяснить мне, что такое философия? — задал вопрос Зимит, опираясь спиной на свой стол. Он отложил учебник и скрестил руки на груди, оглядывая класс. Энди поднял руку. — Энди, сэр. Философия — это дисциплина, изучающая фундаментальные принципы бытия и познания. — Отлично, Энди. Именно это вы можете прочесть в Википедии. У кого-нибудь ещё есть идеи? Следующей руку подняла Вивьен. — Меня зовут Вивьен. Философия — это форма общественного сознания, вырабатывающая систему знаний о принципах реальности и месте человека в мире. — Спасибо, Вивьен. А сейчас мы услышали определение из учебника. Ну же, скажите мне, как понимаете философию вы, а не как её понимают уже закостеневшие или же и вовсе давно умершие люди. — Философия, это не дисциплина, а мировоззрение, — тихо произнесла Петра. — Это критический подход к познанию, к вселенной и в принципе ко всем явлениям жизни. Эрик посмотрел на неё и еле заметно улыбнулся. — Как тебя зовут? — Петра. — Отличное определение, Петра, — сказал он, не сводя с неё взгляда. — И очень правильное. Моя задача в эти три года — не просто дать вам знания о школах и направлениях, не просто заложить в ваши головы фундамент философии. Моя задача — научить вас критически мыслить. Умение осмысливать события, понимать мироустройство, критически смотреть на само бытие — это то, что отличает человека разумного от прочей биомассы. Джек поднял руку. — Я Джек. Скажите, а учиться критически мыслить мы будем по учебнику? Нам их не выдали. — И правильно сделали, Джек, потому что до учебников вы ещё не доросли. Не спешите занимать головы академическими знаниями. В первом полугодии вы будете изучать философию не в чтении, а в беседе. Вы ведь живёте в кампусе, так ведь? Я попросил расселить вас так, чтобы вашими соседями были ваши одноклассники, потому что многое вам придётся обсуждать друг с другом. — Истина рождается в споре? — подал голос Чипс. — Именно так, мой безымянный друг. — Чипс, — он спешно представился. Эрик кивнул. — Древнегреческие философы партам и учебникам предпочитали прогулки с учениками в саду. Во время таких прогулок они обсуждали вопросы мироздания, устраивали диспуты и при этом никто из учеников не мог назвать такое времяпровождение скучным. Администрация школы пошла мне навстречу и выделила небольшой участок земли, превратившийся в философский сад. Периодически мы будем выходить туда, если в классе станет слишком жарко. — Разве на улице не жарче? — спросил Кави. — Мистер Зимит имеет в виду жаркие споры, — ответила ему Джорджина. — Верно, юная леди, — сказал Зимит. — Джорджина. — Также на моём уроке вам потребуются тетради. В них вы не будете записывать термины и лекции. Они понадобятся для того, чтобы решать философские задачи. Считайте, что это будут сочинения на заданную тему. — А можете дать пример философской задачи? — спросил Джек. — Конечно. Можете записать её, она будет вашим первым домашним заданием. Представьте себе летящую стрелу, — проговорил Зимит. Он повернулся к своему столу, взял какой-то документ с печатью школы и начал складывать из него бумажный самолётик. — В нашем случае это будет вот такой импровизированный самолёт. Эрик запустил самолёт в класс, и он пролетел над головами учеников, приземлившись позади парт. — Вы только что увидели самолёт в полёте, не так ли? Однако если мы разобьём время на множество микроскопических промежутков, то в каждом из этих промежутков самолёт будет занимать равное себе положение. То есть, самолёт будет находиться в состоянии покоя. Поскольку он покоится во все промежутки времени, то получается, что не существует такого момента, в который он движется. И, несмотря на то, что все мы сейчас увидели, как он полетел, мы можем сказать, что всё это время он никуда не двигался. — Это ведь апория Зенона, не так ли? — подал голос Энди. — Верно, — ответил Зимит. — С помощью своих апорий Зенон доказывал невозможность движения. — Ты знаешь и другие? — Я читал об Ахилле и черепахе. На лице Джека отобразилось страдание. — Что ж, поделись знаниями с классом, — по тону Зимита было невозможно догадаться, серьёзно ли он просит Энди зачитать условия задачи или же попросту издевается над не в меру ретивым учеником. Возможно, что и то, и другое. — Допустим, Ахилл бежит в десять раз быстрее, чем черепаха, — после недолгой паузы произнёс Энди, — и отстаёт от неё на тысячу шагов. Пока Ахилл пробежит это расстояние, черепаха уйдёт вперед ещё на сто шагов. Когда Ахилл преодолеет эти сто шагов, черепаха будет впереди на десять шагов. Этот процесс будет продолжаться до бесконечности, и Ахилл никогда не сможет догнать черепаху, потому что пока он будет пробегать расстояние до её предыдущей точки, она будет уже находиться в следующей. — Хорошая формулировка, — заметил Зимит. — Запишите и эту задачу тоже, рассмотрите их по отдельности, а потом рассмотрите обе апории как задачи о логических противоречиях в математической модели движения. И учтите, что если вы перепишете ответ из Википедии, то я пойму это по первым же строкам. Если хотите получить хорошие оценки, думайте над задачами сами. Возможно, что вы найдёте ответ, которого не находил ещё никто. — Но ведь этим задачам сто лет в обед, — возразил Джек. — Всё уже придумано до нас. — Ты неверно меня понял, — ответил Эрик. — Я не жду от вас свежих решений, я допускаю их возможность. Главное — чтобы эти решения были вашими. Записали условия? Отлично, теперь убирайте тетради и поднимайтесь со своих мест. Я хочу, чтобы вы сдвинули парты так, чтобы образовался этакий «круглый стол». Зимит прошёл в конец класса, поднял самолётик и засунул его в задний карман брюк. Он достал из шкафа вместительный чёрный ящик с прорезью вверху и небольшую шкатулку. — Для того чтобы вы получили первое представление о критическом мышлении, мы с вами сыграем в игру. Традиционно она считается более психологической, чем философской, но я думаю, что она подойдёт и для наших целей. Эта игра называется «Голосование меньшинства». Сейчас каждый из вас получит три вещи: бейдж с номером и две карточки, — Зимит продемонстрировал две белые карточки с номером 1 и надписями «Да» и «Нет». — Суть игры проста: я задаю вам вопрос, подразумевающий ответ «Да» или «Нет». У вас будет десять минут на размышление, после чего вы должны будете проголосовать, опустив соответствующую карточку в ящик. Выиграет тот, чьё мнение окажется в меньшинстве. Как видите, в этой игре невозможно договориться друг с другом, потому что если вы договоритесь, то точно проиграете. Играем, пока не определится победитель или двое победителей. — Больше похоже на игру наудачу, — сказал Джеймс. — Очень печально, если для тебя «Голосование меньшинства» станет проверкой удачи, — ответил Зимит. — Ну что, готовы начать или остались вопросы? Ученики молчали, глядя на него с нескрываемым испугом и недоверием. — Рад, что всем понятны правила, — впервые за урок широко улыбнулся Зимит. У него это получилось до того плотоядно, что у Бонни по коже пробежали мурашки. Они получили свои номера и карточки, и Эрик стал у коробки для голосования. — В течение десяти минут, отведённых вам для принятия решения, вы не обязаны сидеть на месте, — добавил он. — Вы можете перемещаться по классу, общаться друг с другом и выходить в сад. Однако по истечении этого времени ваши карточки с ответами должны лежать в ящике. — А что получит победитель? — поинтересовался Джек. — Оценку. Победитель — или победители — получат оценку. Ещё вопросы есть? Тогда у меня есть вопрос к вам, и вы должны прослушать его очень внимательно. Скажите мне, пожалуйста, вы когда-нибудь врали? Глаза Петры сверкнули так, будто она знала, почему Эрик задал этот вопрос. И будто она знает ответ на него. — Отсчёт пошёл, — сообщил Эрик. Первым со своего места встал Чипс. Он оглядел остальных и скрылся в саду. Вслед за ним ученики разбрелись кто куда: часть из них осталась в классе, а часть решила последовать примеру Чипса и изучить окрестности. Только Петра осталась на своём месте, задумчиво перетасовывая в руках карточки. Джеймс пытался позвать её за собой, но она отказалась. Спустя всего две минуты она подошла к Зимиту и опустила карточку в ящик. Эрик не сводил с неё глаз. — Так уверена в своём выборе, Петра? — тихо спросил он. — Всегда, — ответила она, выдержав его взгляд. Десять минут пролетели для учеников очень быстро. Опаздывая, они возвращались на свои места, попутно кидая карточки в ящик. — Ну что, подведём итоги первого тура? — Зимит открыл крышку коробки и начал доставать карточки, называя номер и ответ. В итоге «Да» ответили 14 человек, а «Нет» — 6. — Победили те, кто ответил нет. Прошу выбывших подняться и сесть в конце класса. За столом остались Плам, Чипс, Кави, Бонни, Джеймс и Петра. Выбывшие оглядывали друг друга и перешёптывались. Эрик внимательно посмотрел в лицо каждому из оставшихся. — Поздравляю с переходом во второй тур. И вот следующий вопрос: Земля является плоской? Незакрывающиеся губы Петры растянулись в некое подобие улыбки. — Отсчёт пошёл. В этот раз никто даже не двинулся в сторону сада, и даже не поднялся с места. Участники игры буравили друг друга взглядами, словно пытаясь прочесть мысли. Время тянулось как нуга, мучительно медленно. Спустя пять минут Петра сделала свой ход: она подошла к коробке и, показав всем свою карточку с ответом «Да», кинула её в ящик. Интерес к Петре, сквозивший во взгляде Зимита, возрос ещё больше. Следующим к ящику отправился Кави, который, однако же, не показал, что написано у него на карточке. Бонни и Джеймс бросили свои карточки после него, Плам отправилась за ними, а Чипс сидел на своём месте до последнего, будто что-то решая. Периодически он поднимал глаза и буравил остальных участников взглядом, но, наконец, решился. Как только он опустил в ящик свою карточку, Зимит остановил отсчёт и подвёл итоги. Номер 7, Петра — «Да». Номер 11, Бонни — «Нет». Номер 6, Джеймс — «Нет». Номер 18, Кави — «Нет». Номер 3, Плам — «Да». Атмосфера в классе воцарилась настолько напряжённая, что в воздухе мог бы повиснуть топор. Эрик помедлил с последней карточкой, наслаждаясь тишиной. В его классе редко царила настолько идеальная тишина во время урока. Номер 9, Чипс. «Нет». — В нашем соревновании победили номер 7 и номер 3. Поздравляем девушек с первыми пятёрками, — подвёл итоги Зимит. — Вернитесь все на свои места. Выбывшие ученики вернулись за стол. — Чипс, объясни, пожалуйста, свою схему тем, кто в ней не участвовал, — попросил Эрик. — Схема заключается в том, чтобы с помощью договорённости создать ситуацию, в которой вся договорившаяся группа получает профит, — вздохнув, начал объяснять Чипс. — Для неё нужно восемь человек. Нас было восемь. Мы договорились, что делимся поровну — одни голосуют за, а другие против. В следующем голосовании мы снова должны были разделиться поровну, и если бы Петра и Кави проголосовали за один пункт, то остались бы двое из нас, и они бы выиграли. Но так как Петра показала Кави, что у нас существует договор, а времени менять тактику не было, то я разделил нашу группу не поровну, а один к трём, обеспечив нам таким образом не ничью, а выигрыш. — А в чём профит для всей команды? — Ну, выигравший получает оценку и покупает остальным пиццу, — признался Чипс. — Спасибо, Чипс. Петра, какой была твоя тактика? — В первый раз мне повезло, — тихо ответила она. — А во второй раз я поняла, что у Чипса и остальных договор, в котором не участвует Кави. Единственным шансом выиграть было показать свой ответ. — Джеймс, ты всё ещё считаешь, что в этой игре выигрывает везение? — Нет, мистер Зимит. — Плам и Петра получают пятёрки, как и было обещано, а Чипс — за находчивость, — Зимит подвёл итог урока. — Домашнее задание вы уже записали, так что ставьте парты на место, и мы с вами увидимся завтра. Ученики возбуждённо обсуждали результаты урока, двигая парты. Зимит следил за ними, оглядывая каждого с ног до головы, будто прикидывал шансы каждого из них на выживание в его классе. — Петра, задержись ненадолго, — попросил он, когда ученики начали покидать класс, прощаясь с ним. Что ж, у них будет тема обсуждения на сегодня. — Да, мистер Зимит? — она встала прямо напротив его стола. Они остались в классе одни. Эрик подошёл к ней. — Первый раунд. Решила поставить на двойной блеф? — Просто повезло, — упрямо повторила Петра. — Ну-ну, мне-то не рассказывай, — лицо Эрика смягчилось. — Ответ на апории ты ведь тоже знаешь? — Делимость времени не бесконечна, и в реальности царят физические понятия пространства и времени, а не математические. — Изящная формулировка. Можешь не писать решение. У тебя уже стоит зачёт. — Спасибо, мистер Зимит. — Иди, хорошего дня. Когда дверь за Петрой закрылась, Эрик Зимит вдруг расплылся в совершенно несвойственной ему глупейшей улыбке. Что-то в этой девочке было такое, что заинтриговывало его, заставляло обращать на неё куда больше внимания, чем на всех остальных. Что ж, у него было ещё три года на то, чтобы узнать её получше. *** В местном кафе компания нечестных студентов-философов праздновала свою победу. — Почему ты отказалась сыграть вместе с нами? — спросил у Петры Джеймс. — Схемы на девять человек в этой игре не существует, — ответила она, пожимая плечами. — А я могла справиться и сама. — Знаешь, это выглядело как вызов, — заметил Чипс. — Знаю, но объяснять не было времени. И кстати, я ведь тоже получила оценку, так что я в доле и плачу за напитки. Ребята радостно подняли стаканы. — За философию, — предложил тост Чипс. — За философию! — повторили все остальные.