Однажды

Он задыхался. Он обнимал воздух, представляя ее руки, и медленно падал вниз. Туда, где его ждали ее глаза. Такие нужные. Он давно утонул в них, заучил наизусть каждую нотку, которая там проскальзывала. Он привык к каждой искорке, озаряющей их. Он сделал выбор. Но сделал его слишком поздно. Он не понимал, что был по-настоящему счастлив, когда на ее щеках появлялись ямочки. Когда он был причиной этого. Он не понимал, что причинял ей боль каждой своей новой девушкой. Особенно, когда он хвастался этим перед ней, словно это была какая-то невероятная заслуга. Он, черт возьми, не понимал, что у нее может быть кто-то, помимо него. Не представлял, что она даст свою руку кому-то еще. А она и не давала. Терпела его вечное презрение и небрежно брошенное: "грязнокровка". Поначалу ему было интересно. Он и Грейнджер. Грейнджер и он. Лучшие друзья. По круче Золотого Трио. Она была рядом всегда. Нет, серьезно. Она держала его за руку, шутила и смешно морщила нос. Тогда он тоже улыбался. Вглядывался в ее яркие искорки в глазах и улыбался, не думая о будущем. А потом... А потом он привык. Привычка - самое ужасное, что только может существовать. Он перестал ценить ее. Он просто знал, что достаточно послать ей сову, и она тут же примчится. В любое время. Где бы она ни была. Примчится, возьмет его за руку. И он снова будет улыбаться, наблюдая за ее крапинками в карих глазах. Но потом и этого стало мало. Он приходил к ней на работу с другими девушками. Целовался с ними перед ней, чуть ли не трахал, мать его. Перед ней. Она все так же улыбалась, только без искорок. Со временем они стали гаснуть. С каждой его новой девушкой, с каждым презрительным взглядом. Каждый раз, когда он приходил пьяный и оскорблял ее. - Ты морщишь нос, как кретинка, Гермиона, - он презрительно сверкнул на нее глазами, вливая в себя еще одну порцию виски. Она продолжала улыбаться, и он, кажется, готов был убить ее за это. - Избавь меня от этой дурацкой грязнокровной привычки. И она избавила. Она прекратила так широко улыбаться рядом с ним. Она стала просто осторожно приподнимать уголки рта, словно боясь вызвать его неодобрение. Тогда он захотел убить себя. А потом были выходные, которые они провели вместе. Даже туда она, черт ее дери, всучила свои дурацкие правила, которые не позволяли ему заходить слишком далеко. Как в тот раз, после победы над Волан-де-Мортом. Когда она таяла в его объятиях. Когда он утром попытался сбежать. А потом предложил ей стать друзьями. Вот и наслаждался бы дружбой, ублюдок. Он прикусил губу, чтобы сдержать вырывающееся из горла рыдание. Глаза наполнили слезы. Как тогда, на шестом курсе. Только с большим отчаянием. Почти сдыхая от этого гребаного чувства. Выходные. Да, они были замечательными. Он до сих пор помнил, как уговаривал ее прыгнуть с ним в море. Ночью, голышом. Он, черт возьми, даже подумать не мог, что она согласится. Это было волшебно. Но этого было мало, а большего предложить ей он не мог. Он тогда еще не знал, что ее улыбка - самое красивое, что существует в волшебном мире. - Драко. Тогда, после войны... - Молчи, Грейнджер. Я тоже думаю о тебе, и если ты согласна на ни к чему не обязывающие отношения, я только "за". Но не больше, Гермиона. Потому что, я не люблю тебя. Да, мне нравится твое тело, я безумно хочу тебя. Но я так же хочу и многих других! Ничуть не меньше. Гребаный кретин. Мудак. Так тебе и надо. Продолжай тонуть в собственном дерьме. Продолжай сдыхать без ее взгляда, будто это что-то изменит. Будто еще не поздно. И он продолжал. Кричал, бил кулаками об стену и уже даже не надеялся. Он просто пытался выжить без нее, не вполне осознавая зачем. Ломался, отстранялся ото всех, кто у него остался. И он ни капельки не жалел. Потому что без нее вся эта мишура была не важна. Без нее вся гребаная жизнь была не важна. Она тогда плакала. Думала, что он не замечает и тихонько вытирала слезы. И он сделал самое ублюдское, что только можно было придумать. Он оставил ее одну. С этими маленькими слезинками. Сейчас, оглядываясь назад, он понимал, зачем сделал это. Понимал, что боялся той ответственности, которую мог получить. Ответственности за ее сердце. Наивно полагал, что она не отличается ни от Пэнси, ни от Астории, ни от других. Думал, что ему хватит того, что у него есть. Хотел отделаться меньшими жертвами. Мерлин, зачем она только появилась в его жизни? Она сделала тебя человеком, Малфой. А что дал ей взамен ты? Счастье. Он надеялся, что она хоть иногда была счастлива с ним. Сейчас, когда голова раскалывалась от ее образа, оставалось только надеяться. Он бы отдал все, чтобы что-то изменить, никуда не отпустить ее в тот день, но... но оставалось только глубже уходить в себя. Рычать, как раненый зверь. Драть на себе волосы, чуть ли не лазить на стенку от этого удушающего чувства потери. Круциатус по сравнению с этим просто Рай. Потом он нашел себе новую компанию. Таких же крутых отморозков как он. Он не видел ее около года. Совсем запустился, каждый день с вечеринки на вечеринку. Выпивка. Даже в самом жестком угаре, он думал о ней. Но к тому времени у нее уже был парень. Уизли касался его Грейнджер. Он послал ей сову с приглашением на ужин через год. В их праздник. Мерлин, как же она была красива в тот день. Это был последний день их дружбы. Так называемой. Она стала рассказывать ему как ей плохо, а он пьяный флиртовал с другой. Наверное, тогда ее терпение окончательно лопнуло. Боль от счастливых воспоминаний была куда страшнее, чем воспоминания о том дне. А может он просто больше думал об этом, поэтому ему стало так казаться. В любом случае, отчаянный всхлип срывался с губ. А в опустевших глазах появлялись слезы. Интересно, так будет еще долго? Когда он, наконец, перестанет чувствовать? Они тогда не виделись три года. Он считал практически каждую минуточку. Написал ей миллион писем, но все сжег. Он тогда чуть было не скатился вниз. Совсем уж. И если бы не случайная встреча с ней, пусть и через столько времени, он бы давно пропал. А так... А так он узнал, что она бросила Вислого. Так он сказал, что любит ее. И черт, как же он был счастлив, когда она ответила взаимностью. Наверное, это самый яркий момент его жизни. Он как маленький ребенок прижимался к ней и плакал от счастья. Ему было чуть больше тридцати. В скором времени, они поженились. Он до конца не верил, что она скажет "да". Но она сказала, при этом улыбнувшись. И в первый раз, за многие годы, сморщив нос. С ней он чувствовал себя собой. Не нужно было притворяться кем-то другим, не нужно было делать чего-то невероятного. Ей было достаточно того, что он рядом. А ему было достаточно ее объятий. Какими же они были счастливыми. Я люблю тебя больше целого света, Драко. А потом тот роковой день. Она отправилась к родителям. Черт, он даже подумать не мог, что она умрет из-за какой-то маггловской херни, ездящей по дороге. В тот день его сердце остановилось.