Герои переписанных историй

Когда нам довелось поговорить, ты была все так же темна и непреклонна, будто ничего не изменилось. И мне не понять того глупого рвения в моей душе. Я хотела сделать что-то с этим полным грусти взглядом, вернуть на лицо улыбку, о которой успела размечтаться. Но ты все решила за меня, словно боясь, что твоя личина упадет. Малефисента, ты запрещаешь мне жить? Чудовище, чудовище, чудовище и ничего больше. Правда не видишь того, как я всегда на тебя смотрю, как ищу взглядом каждую секунду, как, играя с вороном, вздыхаю и на момент замираю на месте, думая? Не видишь. «Никогда не будешь знать горя», — они говорили. «Всегда только счастье и любовь вокруг», — обещали они и были правы. Не будь тебя, я бы уснула вечным сном, если не в первую ночь, то на десятую точно. И никто бы не помог. Но с тобой все обещания фей стали бессмысленными. Счастье — пустой звук, не думаешь? Вера в будущее медленно отмирает, пусть их дары каждое утро заставляют чувствовать себя прекрасно. До тех пор, пока не увижу твою тень. А дальше хочется спрятаться. И прячусь ведь, но это не спасает. Куда не пойду — везде ты. Я не хочу знать причины, почему ты так темна, это не играет столь важной роли. Ты тоже должна забыться, ладно? Хотя, кого мне обманывать? Малефисента, пылающая зеленым пламенем, желающая сделать всем больно — это истинная ты. И кого я полюбила? За что? — Ты еще совсем дитя, — убеждаешь долго, пиля взглядом, надеясь, что я сдам позиции после стольких попыток. Даже не представляешь, каково мне, этому ребенку, любить свою крестную. Я не осуждаю себя, ни в коем случае. Я счастлива в полной мере, вот только в душе немного щиплет, когда ты игнорируешь мои чувства. — Я хочу только одного — чтобы ты прекратила смотреть на меня, как на дитя, — это было бы превосходно. — Ты не знаешь, что значит любить... — как же тебе, наверное, тяжело сейчас играть взрослую, не прибегая к магии. Хочется же успокоить меня, свести все на нет, стереть чувства и эти слова. И самое обидное — ты так сделаешь. — Так ты, значит, знаешь? Любопытно. Так чем же мое рвение к тебе отличается от твоего рвение к кому бы то ни было? — как будто ты ответишь. Отводишь взгляд и делаешь еле слышный вздох. Какая игра! — Королева, простите за мою грубость, но отныне, умоляю, не появляйтесь рядом, не делайте еще больнее, — становлюсь на колено и целую твою руку. Ухожу, чтобы дома опять лечь спать и забыться о боли, которую ты причинила. Спасибо дару прекрасных фей. В неведении можно быть счастливым. Ты не имеешь чувств и не способна любить. И как только меня угораздило?