Prisoner of My Own Body

Пора вставать Я медленно просыпаюсь, неохотно открывая глаза, и тут же взгляд бросается на пять, к моему сожалению, знакомых лиц. Причем улыбающихся во все свои тридцать два белоснежных зуба. — Кхм... Так, чего это вы улыбаетесь, как идиоты? — спрашиваю я осевшим ото сна голосом, потирая глаза. — Ты разговариваешь во сне, — отвечает Луи посмеиваясь. Секунда, и я тут же подскакиваю на кровати, садясь так, что спина, кажется, становится ровнее стены. — Что?! — Ты стонала во сне, громко еще... при этом произнося наши имена. Некоторые из них даже по несколько раз, — подхватывает Гарри, едва сдерживая смех. — О, и мое было намного громче остальных. — А-а, не думаю, Хаз. Кажется, имя Найла было громче и чаще всех, — возражает Луи, сочувственно похлопывая того по спине. Я тут же начинаю краснеть, только представив всю эту картину, а затем с головой прячусь под одеяла. — Здесь нечего стесняться, любимая. Это было очень мило, — тут же вступает Найл, видя, как мне стыдно от всего этого, аккуратно оттягивая покрывало вниз. Пытаюсь зарыться в него обратно, просто, чтобы немного согреться, но Стайлс грубо, даже резко вырывает покрывало из моих рук, отчего я скручиваюсь в калачик. Дрожь пробегается по всему телу, как я прикрываю глаза. — Ты же не собираешься засыпать, Соф? Да? Потому что осталось меньше тридцати минут до посадки, и я что-то сильно сомневаюсь, что Найл остался довольным тобой ранее, — сквозь зубы ядовито шипит он. — А мне даже не дали начать, — добавляет Луи обиженным голосом. — А тебе что, для этого еще и разрешение нужно? — бормочу я, лицом уткнувшись в подушку. — Что, прости? — тут же непонимающе спрашивает он. Я протяжно скулю, прижимая подушку ко всему своему замерзшему телу. — Так, с меня хватит! Лиам, Зейн, держите ее за ноги. Луи, ты — помоги мне, — закипая от ярости, приказывает Гарри все тем же строгим голосом. Сворачиваюсь еще сильней, не имея ни малейшего желания продолжать играть в эти их тупые игры, мысленно надеясь, что так смогу остановить их, но их хватки говорят мне совсем об обратном... Появляется чувство, будто я борюсь с железом или какой-нибудь сталью, пока я продолжаю тщетно брыкаться, пытаясь вырваться, но они уже спустя несколько секунд усиливают свою хватку, заставляя меня покорно вытянуться на кровати. Найл смотрит за всей этой сценой, видимо, не хотя участвовать во всем этом, при этом неподвижно сидя на коленях прямо меж моих ног. — Ой, что вы! Не волнуйтесь! Я совсем не чувствую себя какой-то жалкой подопытной крысой! Вы что! — выпаливаю я чересчур громко, чем следовало, на что в ответ Гарри и Луи вонзают свои пальцы прямо мне в кожу... в места порезов. Даже в такой момент, когда я продолжаю пытаться вырваться, с замиранием сердца вижу, как Найл с любопытством и легким непониманием, нахмурив брови, изучает мои запястья. Комок поступает к горлу, и мне становится нечем дышать. — Может, если бы ты закрыла свой чертов рот и перестала бы вырываться, ты бы насладилась тем, что теперь будет твоим ежедневным заданием, — уже устало, немного разочарованно выдыхает кудрявый, пока его пальцы продолжают впиваться в кожу запястий. Не сдержавшись, я беззвучно кричу от боли, прекращая попытки сопротивляться, сдаваясь полностью и безоговорочно. И все же хватка их не ослабевает ни на капельку. — Стой, ежедневное?! Я должна трогать себя каждый день?! — выкрикиваю я, хотя в голове это прозвучало совсем не как вопрос. — Да. Или же ты можешь попросить одного из нас помочь тебе. Если ты, конечно, понимаешь, о чем я, — подмигнув, отвечает Луи, и в его голосе слышно не возбуждение, а вожделение, которое он не пытается скрыть под своим грубым британским акцентом. — Но это только если заслужила. — Нет, вот уж спасибо, — буквально выплевываю я назад. Разве это не очевидно? — Боже, вы ведете себя хуже детей, — обреченно закатываю глаза, вспоминая все их не более, чем детские поступки. — И с чего это? — подает голос Зейн. — Вы хотите наказать меня, потому что я, видите ли, подумала о ком-то, кроме вас, что означает, что вы только и хотите править всем и каждым, причем полностью и беспрекословно. И это эгоистично, по правде говоря. И все же, вы ведете себя, как озабоченные подростки, раз не можете дождаться и закипаете, пока я не дам вам то, чего вы так хотите, — на одном дыхании выговариваю я сердито, чувствуя легкое головокружение в голове. — А ты? Ты не ведешь себя, как семилетняя девочка?! — возражает Лиам. Кажется, он — единственный, кто понял все, что я сказала. — В одну секунду ты протестуешь, причем каждый раз все сильнее и сильнее, а в следующую ты покорна, как какая-та одомашненная шавка, подобранная с улицы. Ауч. Вот сейчас было больно. Глаза невольно ползут к запястьям, задерживаясь на них всего на пару секунд. — Просто может... Может, ты не захочешь уходить от нас, когда время будет окончено?.. — с надеждой в глазах проговаривает Найл мягким, как бархат, голосом. — О, в этом я сильно сомневаюсь, — бросаю я. Кажется, это вышло грубее, чем стоило... — А вот жаль. Ладно, плевать. Небольшой совет: в твоих же интересах вести себя в Лондоне так, как мы того хотим. Кстати, пара друзей тебе не помешают, — вступает Стайлс, прерывая наш разговор. — Ой, как будто вы меня выпустите, — с голосом, пропитанным сарказмом, выдыхаю я, но все же маленькая, совсем малюсенькая надежда поселяется где-то в районе груди. — Кто знает. Все зависит только от тебя, — отвечает он хриплым голосом. Чувствую онемение в руках, онемение и жгучую боль, в то время как хватка Гарри и Луи только усиливается. Немного приподнимаю кисти, пытаясь стряхнуть их руки, но они не замечают этого, заставляя меня вздрогнуть от новой порции боли. Взгляд Найла вновь прикован к моим запястьям, и теперь на его безупречном лице отчетливо видно смятение, но он так и не произносит ни слова. Давящее чувство, будто он знает, что что-то не так, зарождается, и мне это очень-очень не нравится. Кстати... — Все, все, теперь можете отпускать. Я не чувствую своих рук, — жалобно хнычу, но ответа я не получаю. — Да все, все, я в его власти, — продолжаю свои попытки высвободиться, кивком головы указывая на блондина. — Или как это назвать?.. Честно, я буду делать все, что он мне прикажет! Ничего больше! Пожалуйста, отпустите, это больно, — молю я. Громкий вздох облегчения слетает с губ, как только они нехотя отпускают меня, а кровь снова начинает свободно литься по венам. — Спасибо, Господи, — выдыхаю себе под нос. — Так, теперь надо снять твои вещи, — спокойно начинает Найл, будто ничего только что не произошло. Его теплые руки медленно перемещаются от живота вниз, останавливаются на талии, а затем плавно двигаются дальше. Он игриво, улыбаясь, оттягивает подол юбки, начиная стягивать ее вдоль по моим ногам. Все это заставляет меня вспомнить кулисы, и то, что за ними было. Большой палец парня начинает рисовать узоры на внутренней части моего бедра, и мое тело тут же напрягается. Чувство ужасного стыда накрывает меня мощной волной, как только я ощущаю влажность между ног и стыдливо закрываю глаза. Чертово тело, чертовы его теплые руки, так нежно скользящие по моей коже. Так нельзя! Даже если парень чертовски-мега-сексуален, — кричу на себя мысленно, но все тщетно. — Гарри, Лу, можете снять с нее топ? Я тут немного занят. Открываю глаза, замечая, как он головой указывает на мои ноги, а его сексуальный ирландский акцент мигом возвращает меня в реальность, где я должна научиться ублажать себя. Чертова реальность, чертов мир, чертово все! И вдруг меня осеняет: если они снимут топ, то парни увидят порезы... Твою мать!... Прекрасно понимая, что этого не случится, я все же начинаю молиться, что они не заметят. — Подними руки, — приказывает Луи, будто мне всего пять лет, и я не могу раздеться сама. Я от злости высовываю язык, корча гримасу, но все же неохотно подчиняюсь. — Соф, ты ведешь себя, как маленькая. Это даже мило — заботиться о тебе, — признает Гарри, искренне улыбаясь мне, а после помогая Луи поднять подол моего топа. — Угу, ты же так обо мне заботишься, Гарри, — отчетливо выделяю его имя, делая на нем паузу, — это так благородно с твоей стороны. Не стоило, — с сарказмом усмехаюсь я в ткань, не уверенная, слышат они меня или нет. Услышали — они все усмехаются в ответ, прежде чем Гарри и Луи полностью снимают с меня ткань.