Никто.

В прошлый раз он приковал его наручниками к кровати. "Спит". Выспаться Кай так и не выспался, но стащить у него сигареты и сбежать в туалет, закурить - сбежал. "Но он же не хотел спать..." "Я его уложил". Да, он уложил его. До сих пор рука болит и на запястье красная полоска. Нет, не та которая бледная и не та, которая прерывистая... самая верхняя. Все остальные - старые... давние... и ожоги тоже. Нос разбит, дышится хрипло, через раз. У кого-то кофе и пара таблеточек от мигрени на завтрак, а у них приветственные пререкания, драка и кровь на салфетках. Кай немного устал. И противный никотин сочится рыжим через фильтр на истерзанный рот. Рука тушит сигарету и ловко вышвыривает в форточку. Он смотрел на кусочек серого неба и думал о чём-то ему самому неуловимом... - О чём-то мне никогда не уловимым... Хрип ловят так же мгновенно как и отвечают: - О свободе? Кай сначала вздрагивает, а потом трет руками глаза, зевая. Эдвард нашёл его. - Не спится? - Да. И Эдвард не интересуется, как он снял наручники, а Кай не заинтересован в объяснении. Пока никто никого не ударил. Никто ему не приказал. Он никому не высказал ядовитое слово. Просто рассматривают друг друга. Эдвард более поверхностен, когда Кай разглядывает бордовые точки крови на неровной бабочке, помятый уголок воротника и опрятно заправленные концы рубашки. Нижняя губа разбита и глухой фиолетовый отпечаток синяка ещё не сошёл с щеки. Улыбка ломает рот и Кай смаргивает, чтобы перестать рассматривать шнуровку чужих ботинок и выглаженные брюки и... много чего. Никто из них не уловил, когда разбилось зеркало и треснула плитка. Просто немного боли, чтобы расслабиться и снять напряжение. Чтобы было в противовес чему дарить друг другу... любовь? Границы между болезненными укусами и влажными, дышащими поцелуями никто из них не уловил. Когда обездвиживающее заламывание рук перетекло в объятия тоже... Когда сопротивление перешло в подчинение улавливает лишь Эдвард. Кай забывает как думать.