Moby – Mistake (Davide Rossi Re Work Instrumental Mix)
- Я ненавижу Пита Мелларка. Я ненавижу Двенадцатый. Я – слуга Капитолия. Простые, заученные до маниакальности фразы. Сноу улыбается. Божественный ход* удался. - Повтори еще раз, девочка. - Я ненавижу Пита Мелларка. Я ненавижу Двенадцатый. Я – слуга Капитолия. Сенека Крейн ухмыляется и ставит галочку в электронном ежедневнике. Эксперимент прошел успешно, подопытного пора выводить на сцену. Занавес поднимается. - Что ты скажешь остальным? - Я ненавижу Голодные Игры. Я ненавижу Капитолий. Я за свободу и равенство. Я – Сойка-пересмешница. Кориолан едва заметно кивает головой, и для Эвердин это – самый лучший знак. - Но кто ты на самом деле? - Слуга Капитолия. Верная и покорная. До самого конца. Бывший, фиктивно мертвый, распорядитель смотрит на Президента долгим взглядом, желая понять его настроение. - Что ты будешь делать? - Поднимать смуту среди участников, искать повстанцев. - А потом? - Докладывать об этом вам. - Кому ты должна доверять? - Вам. - Плутарх Хевенсби? - Нет. - Хеймитч Эбернети? - Нет. - Пит Мелларк? У Китнисс сжимаются кулаки, и кажется, что она готова прямо сейчас свернуть бывшему напарнику шею. - Я ненавижу Пита Мелларка. Я ненавижу Двенадцатый. - Верно. Сноу доволен результатом. Его теории никогда не подводили, а прогнозы почти всегда верны. Напоить Сойку после Семьдесят Четвертых ядом оказалось проще простого; даже особых усилий не понадобилось. Кто знает, какие медикаменты принимают победители? Приехать перед Семьдесят Пятыми было непросто, Президент никогда не любил дальние округа. Рассказав о будущих Играх, он зажег спичку, а, предложив сделку, спалил Пересмешницу дотла. Держать на мушке ребенка было нечестно, но массовое убийство политических конкурентов также не являлось образцом добродетели. Укоренившаяся отрава, подпитываемая регулярными дозами и нравоучительными беседами по приезду в Капитолий, дала свое действие. Крейн был прав. Решение оставить его в живых было верным. Пару часов назад Финник Одэйр был доставлен в следственный изолятор. Десять минут назад его расстреляли. Через три дня на Арену выйдет умело собранный клон. - Ты помнишь уговор сделки? - Предательство и убийство в обмен на семью. - И что ты сделаешь в финале Квартальной Бойни? - Убью Пита Мелларка. - Что ты будешь делать потом? - Плакать навзрыд и пытаться убить себя. - Взаправду? - На камеру. - Что ты скажешь зрителям? - От стресса потеряла ребенка. - Что ты будешь делать, когда выиграешь? - Останусь в столице. Я – слуга Капитолия. И змеиная улыбка вызывает дрожь даже у бывшего распорядителя, который, ни минуты не сомневаясь, продал свою жизнь; обменял ее на чужие. Кориолан был интерпретацией Мефистофеля, вот только души ему были не нужны. Игра. Постоянная и без эксцессов. Только это радовало Президента. И он не любил огорчаться. Легкий кивок головы, и двое миротворцев помогают Китнисс Эвердин найти выход из здания. Официальная версия – визиты к врачу. Истинная – деформация сознания. За семьдесят пять лет научились влиять на людей; у всех примитивные слабости. - Я ненавижу Пита Мелларка. Я ненавижу Двенадцатый. Я – слуга Капитолия. Миротворец ухмыляется и кивает знакомому, когда мимо них под конвоем ведут Джоанну Мейсон. У Сойки перед глазами предсмертная гримаса Финника, а его кровь, все еще теплая, на ее руках. Но Китнисс это мало волнует, равно как и будущая казнь Седьмой, на которую ее решили не приглашать: лучше отдохнуть перед началом Игры.*
Хеймитч пытается скрыть волнение и слишком много пьет. Пит улыбается и говорит, что все будет хорошо. Эвердин кивает и крепко сжимает его руку в своей. Совсем скоро она сомкнет ладони вокруг шеи мальчика-пекаря и не отпустит, пока не будет уверена, что выполнила свое задание. Очередную миссию. Во имя семьи. Как жаль, что Китнисс так и не узнает, что ее мать и сестра были убиты сразу же после ее отъезда в Капитолий.