Услышанный во второй жизни

      Они зашли в торговый центр, и Эрика тут же куда-то упорхнула с мужчиной, что с нетерпением ждал ее, оставив Сеню и Сашу вдвоем.       Сеня огляделся, пытаясь сообразить, куда же ему надо. Было немного странно, как перспектива знакомого места теряет себя с появлением нового фактора. Книжный на третьем этаже, эскалаторы слева, но он никогда не видел где-то рядом с ними лифтов, значит, следовало проверить правую сторону.       Он вырулил направо и поехал в том направлении. Эрика была права, кресло с электродвигателем было очень удобным, им было довольно просто управлять с помощью джойстика и у него всего было пару кнопок. Заряда кресла хватало на двадцать километров, что для Сени было выше крыши, и даже если одно кресло разрядилось из-за того, что Сеня забывал поставить его на зарядку, то всегда было второе.       — Ты куда собрался? — окликнул его Саша. Сеня резко остановился: он совсем позабыл, что был не один.       — В книжный, — развернувшись, ответил он.       — Ладно, пошли, — после секундного промедления кивнул Саша. — Но по пути зайдем в Trec.       — Подозрительно. С чего бы это тебе со мной идти?       Саша закатил глаза.       — Будто я хочу этого. Мама попросила приглядеть за тобой. Наверное, боится, что ты решишь на полном ходу свалиться с третьего этажа, — сверкая своими темными глазами, довольно сказал Саша.       Воспользовавшись подсказкой, что некоторые жесты красноречивее слов, Сеня молча показал Саше средний палец.       И за что так Эрика с ним? Он хотел расслабиться, насладиться умиротворяющей атмосферой книжного магазина, посмотреть, появились ли какие-нибудь новые, стоящие книги, или найти жемчужину среди того, что было. Но вместо этого он теперь только и мог, что думать о приемыше за его спиной. Не помогало и то, что многие девушки на их пути открыто глазели на Сашу, одновременно очаровательно и заинтересованно улыбаясь. Вот почему некоторым так везло с внешностью?       Объективно, конечно, Сеня знал, что и он был симпатичным, только вот его внешность находилась на другой стороне спектра в разряде «слишком смазлив для парня». Ему об этом часто говорили. Не всегда в лестных эпитетах или цензурных словах. Будто он был в ответе за то, с какой внешностью родился. Он всегда был уверен, что оскорбление кого-либо за его внешние данные — главный показатель отсутствия ума у оскорбляющего.       Сеня резко остановился. Его мозг что-то выхватил из окружения, что-то настолько примечательное, что заставило его подсознательно остановиться. Он просканировал пространство еще раз и… ох…       Да.       Это явно стоило того, чтобы уделить ему несколько минут.       Он во все глаза уставился на молодого человека, разговаривающего по телефону в нескольких метрах от него. Тату-рукава «Труп невесты» и «Кошмар перед Рождеством». Длинные черные волосы, завязанные в хвост. Пирсинг в правой брови и две серьги в ухе внизу и одна вверху. Широкие плечи, крепкие руки, убийственные бедра.       О, Боже…       — Ты чего застрял? — разрушил Саша своим голосом Сенин момент экстаза.       — Он выглядит как главный герой, — в благоговении сказал Сеня.       С полминуты было тихо.       — Нет, — покачал головой Саша. — Сколько не думаю, но все равно прихожу к выводу, что ты упустил часть разговора. Кто?       — Он, — указал головой Сеня на парня — во время разговора он успел повернуться спиной и теперь упирался о перила второго этажа, слегка прогнувшись в спине. Сеня был уверен, что видел человеческое совершенство во плоти.       — Рокоссовский? — скептически уточнил Саша, тем самым заставив Сеню впервые оторвать взгляд от незнакомца.       — Ты его знаешь?       — Да, — дернул плечами Саша. Он не выглядел особенно довольным. — Не лично, правда. Но да, я знаю, что это Рафаэль Рокоссовский.       — Рафаэль Рокоссовский, — с придыханием повторил Сеня, возвращая внимания человеческому совершенству. — У него даже имя как у главного героя. Боже, его история явно великолепна.       Саша несколько раз перевел взгляд с очарованного Сени на Рокоссовского, но так и не понял, что же такого увидел Сеня. Для него в Рокоссовском не было ничего интересного. Да, он выделялся в толпе, но не настолько, чтобы можно было застыть.       Правда, не исключил Саша, он мог быть предвзятым, речь ведь о Рокоссовском.       Но все же глаза Сени сияли знакомым блеском.       — Ты со всем можешь так? — он неоднозначно повел рукой.       — Ты о чем? — на мгновения оторвавшись от созерцания Рокоссовского, спросил Сеня.       — Ну, ты слышишь что-нибудь или видишь и в следующее мгновение превращаешься в какого-то жуткого чудика, несущего тарабарщину или стучащего по клавиатуре со скоростью сто километров в час.       Впервые за последние несколько минут в глазах Сени появилось осмысление. Он пару раз моргнул, переваривая комментарий Саши, и усмехнулся.       — За всем есть история, поэтому и всё может создать историю.       — И как, скажем, скамейка может создать историю? — недоверчиво предложил Саша, глядя на упомянутую скамейку, на которой сидела женщина, а рядом с ней стояла коляска.       — Об нее споткнулись, — без промедления отозвался Сеня и улыбнулся. — Да. Об нее споткнулись. Ушибли ногу, и потребовалось время, пока она перестанет болеть, поэтому когда человек пошел туда, куда планировал, он в итоге оказался не в том месте и не в то время. Или наоборот. В том месте и в то время.       Саша уставился на Сеню так, словно он только что перед ним проделал невероятный фокус, но Сеня этого не видел, печальным взором провожая удаляющегося Рокоссовского.       — Главный герой не своей истории, — чуть слышно выговорил Сеня и растерянно моргнул. — Главный герой не своей истории, — куда увереннее повторил он. — Ох, черт, это потрясающе.       — Что творится в твоей голове? — обескураженный Саша смотрел на сияющего Сеню.       Как бы Саша не хотел этого признавать, но то, что делал Сеня, немного очаровывало его. Сеня будто создавал волшебство, но не какое-то уличное трюкачество с отвлекающим маханием рук, а истинное волшебство, когда перед тобой внезапно приподнималась завеса другого мира.       Это пугало и очаровывало, и обескураживало, и потрясало.       И чем сильнее Сашу притягивала эта сторона Сени, тем больше он злился, вспоминая, что тот чуть не убил себя. Чуть не лишил мир чего-то столь восхитительного.       Он никогда не сможет понять Сеню. Ни то, как тот видел то, что другие не видели, ни то, почему он пытался покончить с собой.       За всеми этими мыслями Саша не заметил, как они оказались в магазине с дисками. Он только понял, что стоял перед отделом с комедиями и бездумно смотрел на полки. Сени рядом не было.       «Только бы этот суицидник не застрял между рядами, а то весело будет», — подумалось Саше.       В голове без его на то желания зазвучали возмущенные голоса Кирилла и Кати, упрекающие его за «суицидника», и вспомнился печальный взгляд Антона, говорящий «я немного в тебе разочарован». Спасибо хоть от Насти был избавлен. Он ни за что не хотел вспоминать, что именно она говорила о нем и Сене.       Черт, теперь он вспомнил об этом.       И каким же образом его занесло в дружбу с яойщицей? Это почти что смертный приговор. Скорее всего, это из-за того, что она с виду казалась безвредной, решил Саша, хватая с полки «The Darkness II». Таким образом она обманывала всех, пока не становилось поздно бежать. Паучиха в овечьей шкуре.       Саша нахмурился и повторил последнюю мысль.       Ну…       Это ей тоже подходило.       Саша отложил «Hard Reset» и взял рядом лежащий «inFamous 2». Кир вроде говорил про него. Стоило взять, оценить.       Порыскав еще минут десять в отделе с играми и не найдя больше ничего интересного, Саша переместился к отделу с фэнтези. Он задумчиво перебирал ассортимент, и когда его телефон зазвонил, он потянулся к карману и ничего там не обнаружил. Он удивленно посмотрел на пустой карман, а потом туда, откуда шел звук.       — Вот черт, — с досадой произнес суицидник, держа в руке Сашин телефон.       Саша направился к нему, намереваясь забрать телефон и отвесить небольших люлей, но Сеня дал задний ход. В его случае в прямом смысле этого слова. Он включил максимальную скорость и на полном ходу врезался в стеллаж позади него.       Глаза Саши медленно расширились, когда стеллаж покачнулся и начал заваливаться назад. Диски с грохотом повалились на пол, но спустя секунду грохот потонул в оглушающем «БАМ», когда стеллаж встретился со своим соседом. Из-за удара до этого стоящий стеллаж начал заваливаться в сторону другого стеллажа… В конечном итоге инерция и цепная реакция сделали свое дело и все стеллажи очутились заваленными.       — Упс, — только и сказал Сеня.       — Пиздец, — непроизвольно вырвалось у Саши, когда он представил реакцию мамы.       — Вы двое, стойте на месте! — прозвучал крик охранника.       — Полный, — согласился Сеня.       Нет, он точно суицидник, решил Саша, потому что такое мог сотворить только настоящий суицидник! И теперь из-за него Саша тоже будет трупом!       ***       — Так, посмотрим, кто тут у нас, — охранник торгового центра открыл паспорт Сени.       Его и Сашу притащили в комнату охраны. Кроме них троих там также был еще один охранник и менеджер магазина, который, предполагая по его виду, был в легком шоке.       — Багрянцев Арсений Степанович, — зачитали. — Дата рождения — пятнадцатое февраля тысяча девятьсот девяносто пятого года. Еще несовершеннолетний, а такое творите. Хотите разорить родителей? — охранник поднял на Сеню глаза, и он отвернулся. — Так, теперь второй. Золотов Александр Григорьевич. Дата рождения — седьмое декабря тысяча девятьсот девяносто четвертого года. Тоже семнадцать лет, — с ленцой проговорил мужчина.       Сеня исподтишка взглянул на Сашу, задаваясь вопросом, было ли это отчество, которое ему дали в детдоме или вообще при рождении или Эрика предложила ему сменить в честь дедушки?       — Ну и что мы с вами будем делать? — тем временем продолжил мужчина.       — Любить, лелеять, обожать, — без запинки предложил Сеня. Саша обреченно застонал, спрятав лицо в ладонях.       — На Вашем месте, молодой человек, я был бы скромней, — в голосе мужчины проступили нотки злости.       — На Вашем месте, — холодно улыбнулся Сеня, — я бы не медлил и позвонил нашей маме.       На мгновение на лице охранника проступила растерянность.       — Вашей маме? Вы братья?       — Ни за что! — моментально отреагировал Саша. — Я его знать не знаю!       — О, вот как, — откинувшись назад, проговорил мужчина, по очереди оглядывая то Сеню, то Сашу.       Неожиданно дверь в комнату открылась и вошел один из охранников. Он подошел к мужчине и что-то быстро зашептал ему на ухо, отчего тот выпрямился и весь подобрался.       — Свяжитесь с их родителями, — сказал он, остановив свой взгляд на Сене, под которым он почувствовал себя неуютно.       Мужчина медленно поднялся со своего места и обошел стол, зайдя Сене за спину, и отодвинул кресло и Сеню от стола.       — Значит, воровством промышляешь?       Сеня побледнел.       — Это была всего лишь шутка!       — Теперь так называется? Знаешь о чем я думаю? — мужчина чуть ли не зашептал Сене на ухо, вызвав у него мурашки отвращения. — Я думаю, что ты один из тех попрошаек-воришек, которых полным-полно на улице и которые вовсе не являются инвалидами.       — Это хромая логика, — отозвался Сеня со смелостью, которой на самом деле не чувствовал. — Много вы видели попрошаек в кресле, как в моем?       — Да. Такое кресло явно не станет привлекать внимания и не заставит окружающих думать, что ты можешь украсть у них что-то.       — Это полная чушь! — воскликнул Сеня и в следующий миг его схватили за шиворот и швырнули вперед. Ноги, как тряпичные, подкосились, и он с глухим хлопком рухнул на пол, больно ударившись локтем.       — Заканчивай свой спектакль! — закричал мужчина. Другой охранник, молчавший до сих пор, обеспокоенно поглядывал на коллегу, а менеджер, широко распахнув глаза, в ужасе наблюдал за происходящим. Единственным, кто сохранял полное хладнокровие, был Саша. На самом деле в его глазах был интерес.       — Да вы рехнулись! Нет никакого спектакля!       — Неужели? Давай проверим.       Мужчина оскалился и занес ногу, резко опустив ее на ногу Сени. Чего бы он ни ждал, этого не произошло.       Сеня молча, во все глаза, смотрел, где чужая нога прижимала его, и не чувствовал ничего. И в который раз он ощутил абсурдность ситуации. У него были ноги. Вот они, прямо перед ним, но в то же время их будто и не было. Это больше не были его ноги. Они стали всего лишь бесполезным атрибутом.       Сеня почувствовал, как к горлу подбирался комок. Он пытался его сглотнуть, но ничего не выходило.       Тишину комнаты нарушил скрежет металла о пол. Сеня вскинул глаза и увидел Сашу, встающего со стула.       — Есть что сказать? — усмехнулся мужчина. Он, казалось, упивался своей властью и получал настоящее удовольствие от происходящего.       — Нет, — покачал головой Саша. — Так лучше видно.       Наверное, он плохой человек, подумалось Саше, раз он не испытывал желания помочь Сене, но, глядя на него, Саша мог думать только об осунувшейся маме, выплакавшей все глаза из-за Сени, и о тех моментах, когда его глаза загорались особым блеском и что этого могло больше не быть.       И когда он думал об этом, какая-то часть внутри него желала сделать больно.       Предпочтительно Сене.       — Правильный выбор, — согласился мужчина. — Надо же, парень, кажется, действительно ничего не чувствует.       Он покрутил ногу, вдавливая ее сильнее. В этот момент дверь вновь отворилась.       — Эм, Геннадий Викторович, мы связались с их родителями… Точнее с опекуншей.       — В смысле опекуншей? — не понял мужчина.       — Ну, по документам Золотов Александр был усыновлен Золотовой Эрикой Григорьевной три года назад, а Багрянцев Арсений — восемнадцатого марта этого года.       — Что? Так вы все же братья? — в голосе мужчины сквозило удивление.       — Нет, — повторил свой ответ Саша. — Меня с этим ничто не связывает, — он кивнул в сторону Сени.       — Конечно, ведь в отличие от тебя я прихожусь Эрике кровным родственником, — зло процедил Сеня. Он вновь почувствовал ту же ярость, что и в больнице.       — Подожди, ты сказал Золотова Эрика? — дошло до мужчины.       — Да, он сказал Золотова Эрика, — холодно прозвучало за спиной мужчины, стоящего в двери, который в испуге отскочил в сторону; теперь все в комнате могли видеть Эрику.       Она без каких-либо эмоций оглядела комнату. Как бы это ни звучало странно, но Сеня начал замерзать от того, каким арктическим холодом веяло от Эрики.       — Ногу убрал, — приказала она. Мужчина поспешно сделал что сказали и отступил назад. — Саша, помоги Сене. Без разговоров, — добавила она, когда Саша открыл рот, чтобы возмутиться.       Выражая недовольство всем своим видом, Саша подошел к Сене и без особого труда подхватил его под мышки, поднимая и почти швыряя в кресло.       На короткий миг они оказались лицом к лицу, и Сеня непроизвольно задержал дыхание, по его спине прошелся озноб от эмоций, переполняющих почти черные глаза Саши.       Гнев, злость, презрение, раздражение.       Сеня показался самому себе букашкой под этим взглядом.       — Хочу прояснить кое-что, — тихо, чтобы никто больше не слышал, зашептал Саша, опалив своим дыханием лицо Сени. — То, что я разговариваю с тобой, или то, что ты понравился моим друзьями, ничего не меняет. Я презираю тебя и ненавижу. Каждый раз, когда я вижу тебя или слышу, я каким-то чудом сдерживаю себя, чтобы не свернуть тебе шею. Ты мне противен.       — Мальчики, — прервала Эрика. Саша выпрямился и посмотрел на нее. — Подождите меня снаружи.       Когда они покинули комнату, Эрика вновь оглядела присутствующих, заставив их нервно сжаться.       — Итак, — заговорила она наконец.       — Они… — попытался прервать ее мужчина, но был сразу перебит.       — Нет, — Эрика подняла руку с выставленным указательным пальцем. — Без разницы. Я не хочу ничего слышать. Они накосячили и знатно. Да. Но какое у Вас было право издеваться над моим сыном? — она говорила, неторопливо приближаясь к мужчине, пока не оказалась всего в шаге от него.       — Я… — выдавил из себя мужчина.       —… допустил огромную ошибку в своей жизни, — закончила за него Эрика. — Вот мой совет тебе. Меняй город. В этом тебя больше ничего хорошего не ждет.       — Вы не можете!.. — придя в себя, возмутился мужчина, на что Эрика впервые заулыбалась.       — В том-то все и дело, что я могу! Я очень как могу. И я не просто могу. Я делаю, — ее улыбка пропала так же внезапно, как и появилась. Она сделала резкий выпад вперед, схватив мужчину за галстук его формы, и притянула к себе. — Это мой сын! Они оба мои сыновья! Я уничтожу за них! Ты меня услышал? — мужчина судорожно закивал, наконец понимая, что именно накликал на себя. Эрика отпустила его, позволив выпрямиться. — Это касается и остальных, — произнесла она, глядя перед собой. — Наказание за бездействие.       Эрика развернулась, но вместо того, чтобы направиться к выходу, она вдруг остановилась на секунду и резко обернулась, вскинув кулак.       — Гребанный ад! — воскликнула она, размахивая пострадавшей рукой. Позади нее мужчина ругался на все лады, держась за сломанный нос.       Выйдя за дверь, Эрика увидела своих сыновей, что в тишине смотрели куда угодно, только не друг на друга. Она подавила вздох отчаяния и понадеялась, что эта тишина не продлился долго, но женская интуиция, не подводящая ее до этого, предлагала ей начать привыкать к молчанию.