Услышанный во второй жизни

      Итак…       О чем он, черт возьми, подумал?!       Саша завис на месте, анализируя каждую свою мысль, но все сходилось на том, что мысль «Не с Сашей» была какой-то шальной и не имела под собой никаких оснований.       Возможно, его так поразило, что у Сени была девушка? Не то чтобы это должно быть странно. Саша, вон, с Настей встречался! И это действительно било все рекорды по странности, потому что они непонятно с чего вдруг начали встречаться, а потом также непонятно как расстались; они никогда об этом не говорили и не упоминали, словно ничего и не было. Так что не ему точно судить о том, что у Сени была девушка.       Да, он, скорее всего, просто растерялся, когда Сеня сказал про девушку.       Ничего страшного.       Он может снова нормально дышать.       Но все же… Что за бред?       Начав посмеиваться, он все же дошел до холодильника и достал бутылку с водой, чуть не расплескав содержимое на пол и не захлебнувшись, когда попытался попить, из-за того, что его плечи и руки дрожали от смеха.

***

      Как бы Саша ни пытался уговорить Эрику отпустить его с друзьями на недельку на море, она категорически отказалась, аргументируя это тем, что прекрасно помнила свое лето после одиннадцатого класса, и хоть она доверяла Саше, она не доверяла Кириллу, и если им так хотелось, то они могли ездить на озеро хоть каждый день.       Рискуя безопасностью и жизнью, Саша, снедаемый любопытством, позвонил бабушке узнать, знает ли она что-нибудь о лете Эрики до поступления в институт.       Она знала.       И, скажем так, после услышанного Саша тоже не особо бы доверял своему ребенку в семнадцать. Может, он бы настолько ему не доверял, что даже не пустил бы на озеро с друзьями, так как, судя по всему, это был большой риск.       (Приключения Эрики начались в ресторане в трех кварталах от дома, а закончились через месяц на границе с Финляндией. Бóльшая часть путешествия осталась тайной, покрытой мраком даже для путешественников. Фотодоказательства говорили о присутствии на Байкале, но никто об этом вспомнить так и не смог. В качестве трофея у Эрики остался графин из того самого кафе, где все началось, и который чудесным образом пережил все, что на него могло свалиться (Саша ему немного сочувствовал. Он явно видел и слышал то, что никто не должен был видеть и слышать)).       Но, решив не смотреть дареному коню в зубы, он написал друзьям и спросил, не хотели ли они съездить на озеро в любое свободное время, и уже на следующий день ожидал, когда за ним заедет Кир, единственный из компании, кто тоже жил в поселке вместе с Сашей и имел свой автомобиль, подаренный ему пару месяцев назад на День Рождения.       Кирилл водил совсем не так, как должен водить человек со стажем в два месяца. Он нажал на газ с такой силой, словно за ними гнались все спецслужбы мира, доехав до города за рекордные пятнадцать минут и лишив Сашу двадцати лет жизни.       Подхватив Антона, они заехали за Настей, но отправились не на озеро, а — «Это всего пять минут!» — по делам Насти. Она нашла в интернете какую-то девчонку, у которой имелась лицензионная версия «Чистой романтики» и «Лучшей в мире первой любви», и хотела их теперь себе. К ужасу всех троих парней, они не только поняли, о чем она говорила, но могли по именам перечислить персонажей и пары.       Остановились они во дворе стандартной десятиэтажки, Настя тут же убежала, помедлив, Кир также вылез из машины и прикурил — привычка, появившаяся у него совсем недавно, которую никто не одобрял.       Саша без интереса оглядел дом, чей бело-голубой цвет уже давно таким не был. Белый стал грязно-серым, а голубой также грязно- и бледно-голубым. Пластиковые окна и застекленные балконы. Работающие кондиционеры, висящие через один. Абсолютно ничего примечательного.       По крайней мере он так думал, пока не увидел в окне одной из квартир на четвертом этаже курящего, как и Кир, мужчину. Он выглядел до боли знакомым. Пытаясь его получше разглядеть, Саша вышел из автомобиля, проигнорировав удивленное «А ты куда?», принадлежавшее Антону.       — На что смотришь? — через пару секунд спросил Кирилл.       — Курящий мужик в окне…       — Ну, это явно Насте не нужно слышать, — усмехнулся Кир.       —… выглядит знакомо, — договорил Саша, проигнорировав слова друга.       — Не-а, никогда не видел, — еще через пару секунд сказал Кир. — Антон? — обратился он к подошедшему Антону.       — Я тоже.       Мужчина оглянулся в глубь квартиры, то ли что-то слушая, то ли говоря, и почти сразу рядом с ним появилась женщина. Ее Саша узнал мгновенно.       — Это родители суицидника, — озвучил он свою догадку.       Антон и Кирилл синхронно посмотрели на него и вновь перевели взгляд на то окно, где был мужчина, но оно уже было пусто.       — Ты уверен? — больше для проформы поинтересовался Кирилл.       Но Саша его не слышал, ведомый неясным порывом; он подошел к тому месту, куда выходили окна, и начал разглядывать асфальт.       Вот.       Небольшая вмятина.       Она могла остаться от чего угодно, но что если…       Перед глазами Саши предстал Сеня, лежащий точно на этом месте. Почему-то в его воображение он походил на марионетку с перерезанными нитями, а его большие зеленые глаза, иногда сверкающие как самые настоящие драгоценные камни, были блеклыми и безжизненными.       Руки Саши непроизвольно сжались в кулаки. Будь Сеня сейчас рядом, он непременно схватил бы его за шиворот и тряс бы до тех пор, пока Сеня не сказал бы, почему он это сделал. Вместо этого Саша присел на корточки и неуверенно протянул руку, коснувшись одними кончиками пальцев горячего асфальта, будто опасался, что любое его неправильное движение воплотит в реальность картину из его воображения.       — Почему? Разве не было другого выхода? — тихо, ни к кому конкретно не обращаясь, спросил Саша.       — Возможно, для него не было, — все же ответил Кир, взглянув на асфальт под рукой Саши. — Ты же не знаешь его причин, а если бы и знал, то мог бы найти в противовес десять тысяч причин, почему все же этого не стоило делать. Это главная проблема, почему людям так сложно понять, почему кто-то кончает жизнь самоубийством. Очень легко представить себя на месте другого человека, просто, — он щелкнул пальцами. — И вот ты уже не ты и даешь разбор и оценку сложившейся ситуации, находя из нее выход. Но невозможно представить себя на месте другого человека, ведь как бы ты ни старался, ты все еще остаешься собой. Ты не избавляешься от своего характера, от своего личного опыта или знаний. Но, главное, ты никогда не будешь чувствовать то, что чувствовал другой человек. Он может уже несколько месяцев находиться в стрессе, и как ты, не ощущающий этого давления, можешь дать непредвзятую оценку?       — Я недавно прочитал о семилетней девочке, — неуверенно заговорил Антон, привлекая к себе внимание. — Она веселилась на утреннике в школе, а спустя пару часов, после того как вернулась домой, попыталась покончить с собой из-за депрессии. Я до сих пор не могу перестать думать о том, что не так с этим миром, если семилетний ребенок пытается покончить с собой из-за депрессии!       — Вот-вот, — кивнул Кир. — А Настя? Не наша, другая девчонка из школы, — пояснил он на встревоженный взгляд Саши. — Она была такой заводилой. Везде первая, везде с улыбкой, словно в нее был встроен какой-то нескончаемый заряд батарей. А потом она внезапно покончила с собой. Никто так и не понял почему, ведь она была такой счастливой, но, возможно, на самом деле все это время она кричала о помощи, но никто не слышал.       Саша во все глаза уставился на Кирилла, а в его ушах звучал голос Сени, говорящий: «Не услышишь».       — Вы чего тут? — прервала Настя, оглядывая троицу, словно они были какими-то подозрительными и стремными личностями.       — Ничего, — одновременно ответили они, став в глазах любого еще более подозрительными.       — Ага, — протянула Настя, ни капли им не поверив. — Тогда поехали, чудики, — последнее слово она кашлянула в кулак, что было огромной несправедливостью, ведь любой из ребят сказал бы, что Настя была единственным чудиком в их компании.