***
…Не знаю, каким образом этот арабский преступник – глава шайки по торговле белыми девушками (их заманивали объявлениями: «Работа за границей, высокооплачиваемая, в гостиницах класса «люкс». Наивные девушки действительно попадали в заведения для обслуживания vip-персон. Только вот на оплату те скупились, ранее выплатив торговцу кругленькую сумму за рабыню, у которой отбирали паспорт, взамен награждая «легким поведением») – вычислил двух сотрудников ФСБ, собиравшихся вызволить проституток поневоле, сколько успели бы до прибытия подкрепления. Но араб дико завращал глазами и приказал своим телохранителям и коллегам по нелегальному бизнесу стрелять по мужчине в неброской одежде, приведшему якобы для продажи белую женщину в парандже. Сбросив мешавший полноценному обзору восточный головной убор, я отпрыгнула с линии огня, укрывшись за подельником торговца. Однако пришлось спешно покинуть убежище, ибо его прошили автоматной очередью его же приятели. Я заметила, что Андрею удалось выбежать из комнаты. Отлично! Он отвлечет на себя часть бандитов – пятеро ринулись в коридор, открыв оглушительную пальбу. А я прекрасно справлюсь с оставшимися четырьмя. Главарь, подлец, успел скрыться в потайном ходе, откинув вышитую картину, висевшую на стене. Ничего – обязательно поймаем эту тварь позже. Пули кончились, и завязалась рукопашка. Мой кулак окрасился красным, а противник взвыл, держась за сломанный нос. Двое арабов валялись на полу, придавленные опрокинутым шкафом. Я кое-как втиснулась между ним и стеной, выждала, пока преступники подойдут на нужное расстояние и чуть не надорвалась, пихая мебель из красного дерева, следовательно, очень тяжелую. Третий получил с размаха толстой подошвой моего армейского ботинка по причинному месту и, застыв в позе буквы «Г», уже не мог участвовать в драке. С четвертым пришлось повозиться. Хотя жаловаться грешно: самые крупные мужчины, телохранители, устремились за Андреем. Мне достались экземпляры помельче, но и маневреннее. Мне не хватило времени уклониться от удара в лицо, и по подбородку потекло теплое, а нижняя губа дико засаднила. – حثالة المجتمع*, – злобно выдохнул бандит, по-звериному выскалившись, и схватил меня за горло. – مخلوق**, – не осталась в долгу я и что есть силы отвесила ему хорошую пощечину, жалея, что сотрудницам ФСБ, выезжавшим на места возможных боевых действий, длинные ногти не полагаются, а то бы расчертила мерзкую рожу болезненными полосами. Араб расхохотался. Наверно, ему нравились разъяренные женщины. Однако долго радоваться ему помешала моя подсечка под левую ногу. Падая, бандит уцепился за меня, и мы вместе рухнули на пол, продолжая схватку. Слава богу, хрупкостью телосложения я не отличалась, усердно занимаясь в тренажерном зале. Но и перекаченной теткой меня не назовешь: мышцы не собраны в тугие комки под кожей, как у бодибилдерш. Все в пределах разумной физической формы. В нашей профессии нужно уметь постоять не только за себя, но и за «того парня». «Андрей!» – спохватилась я и съездила арабу по уху, откуда хлынул красный поток, и бандит наконец-то потерял сознание. Брезгливо оттолкнув тушу, соизволившую отключиться на мне, я поднялась, провела рукавом по лицу, стирая кровь, сочившуюся из губы, и больше не медля ни секунды (забывать про собственное побитое тело учили на подготовительных курсах боевых навыков) выбежала из комнаты. Потайное убежище работорговца напоминало вагон: узкое здание, часть которого находилась под землей, затем оно выходило на поверхность, как выползавший из почвы гигантский червь. По пути к выходу мне никто не встретился, значит, Андрей и телохранители выбрались наружу. Комнат в наземном помещении не было, спрятаться им негде. Входная дверь криво висела на одной петле, поскрипывая при налетевшем ветре. Во дворике, надежно скрытом высоченным забором, в пыли валялось четыре тела, надеюсь, что бездыханных – Андрей, будучи КМС*** по самбо, профессионально выбивает из преступников сознание, при этом оставляя противников в живых. Так, а где еще один бандит и, собственно, мой напарник? Я перевела взгляд и… О Господи! Над лежавшим Андреем, окровавленным и недвижимым, склонился последний телохранитель. На солнце блеснуло лезвие поднятого ножа, и я рванула с предельной скоростью! С каким-то сумасшедшим криком я набросилась на бандита сбоку, сбив его с ног. К сожалению, нож он не выронил и бросился с оружием теперь уже на меня. То ли я устала, то ли этот араб был сильнее прочих, но ему удача благоволила больше, чем мне. Мое, казалось бы, на миг утраченное внимание преступник тут же обратил себе в плюс: сгреб за растрепавшиеся волосы и приблизил к моему лицу нож. Немыслимо извернувшись, я лягнула его ногой, намереваясь повторить прием с согнутым пополам бандитом, но заорала отборным русским матом. Эта тварь вогнала нож мне выше колена! Как же больно… Дыхание участилось, в висках кузнечным молотом застучал пульс, бросило в жар. Нельзя поддаваться боли, нельзя! Видя, что я ошалела от случившегося, араб собирался пнуть меня, а затем уж расправиться окончательно, и просчитался с моей дальнейшей судьбой. Звучит банально, но русские не сдаются. Доказано мною не единожды. Этому приему научил меня Андрей – и я применила полученные умения, не раздумывая. Притянула араба за шею, будто по-дружески обнимая одной рукой – он, конечно, дернулся, но поздно. Я рывком вытащила нож из своей ноги, стиснув зубы до хруста, всадила лезвие бандиту в сонную артерию, и откатилась. Он захрипел, вцепился в рукоять, сумел наполовину извлечь нож, но все тщетно. С бульканьем в горле и судорожными вздохами араб упал на землю, взметнув облачко пыли. Уф, с ним покончено. Хромая на раненую ногу, я доковыляла до Андрея. Оглушили его, что ли? Почему он не шевелится? Серые глаза моего напарника смотрели на небо, бескрайнее и далекое… …И я, и Андрей трудились в Федеральной службе безопасности России. А познакомились в лучших традициях комедий Гайдая – одновременно влетели в лифт, столкнулись в проеме плечами и рассыпали груду бумаг. Я несла отчет на подпись начальству, а он тащил стопку папок. На ощупь собирая листы, мы не могли оторвать взгляд друг от друга. Спустя неделю, после работы, чудом не сбежав из кабинетов раньше положенного времени, мы поехали на Воробьевы горы. Наверно, обошли их все, болтая о разном: о службе, командировках, какой-то ерунде, о нас… Андрей еще пошутил, что бывает любовь с первого взгляда, а случается и с первого удара, припомнив нашу первую встречу в лифте. Мы ели клубнику, сидя на скамейке, и губы Андрея были тоже сладкими… С тех пор нас отправляли на задания вместе. – …Ты не должен умереть, – шептала я, положив его голову себе на колени. – Слышишь меня? Я с тобой, все бандиты мертвы, а главаря мы найдем, клянусь тебе… Андрей, отзовись, пожалуйста… Умом я понимала, что в моих руках труп, но сердце не желало верить. – Я останусь здесь. Мы будем вместе смотреть на небо… Я скорее размазала, а не стерла слезы с грязного лица, и осторожно легла рядом с ним, обняла, словно могла отогреть коченеющее тело. Не было ничего: ни убитых преступников, ни раны на моей ноге, ни его смерти. Только я, он и пронзительно-голубое небо, в которое мы смотрели вместе. Рокочущий гул, издаваемый вертолетом («Ми-8» – машинально определила я. На таком должна прибыть спецгруппа), нарушил похоронную тишину нашего последнего свидания.***
– Ника, ты как? Вопрос был не случаен. Я очнулась после наркоза уже давно, но на обращение никак отреагировала: лежала на больничной кровати и изучала потолок. Светло-желтый, а не голубой. – Скажи что-нибудь, – настаивал полковник Бердяев. Голос принадлежал именно ему. – Что-нибудь, – пробормотала я и глянула на начальника в белом халате, наброшенном на форму. – С возвращением! Нога болит? Я вяло помотала головой, налившей чугунной тяжестью, – ненавижу последствия наркоза. – Поздравляю тебя, уважаемая наша Вероника Новицкая, с присвоением очередного звания! – провозгласил Бердяев. – Выздоравливай скорее, и будем обмывать майорские погоны. Я снова посмотрела на потолок. Мне ничего не нужно. Я хочу умереть и быть с ним. Потому что на этом свете у нас больше нет общего неба.