Взаимно

Я сижу, постукивая пальцами по столу, и вглядываюсь в ярко светящийся в темноте экран. Сворачиваю окно с фильмом и открываю новостную страницу. Переговоры, политика, премьеры… А вот и то, что нужно. Очередное убийство, совершенное «с особой жестокостью». Уже здесь, в городе. Слова, написанные кровью, рядом с местом, где обнаружено тело. Усмехаюсь и закрываю браузер. Его почерк. Значит, все-таки объявился. Тянусь за чашкой, заглядываю в нее и не обнаруживаю ни капли своего кофе. Приходится подняться, уйти на кухню и поставить чайник. По пути заглядываю в прихожую. Там все, как было: обувь раскидана, куртка свисает именно так, как я ее оставил, а дверь закрыта на оба замка. Когда кофе готов, возвращаюсь к компьютеру, включаю фильм. Видимо, так увлекаюсь сюжетом, что упускаю момент, когда он входит в комнату, приближается и останавливается у меня за спиной, заглядывая через плечо в экран. Чувствую его по запаху, почти неуловимому, но слишком сильно отличающемуся от обычного комнатного. ─ Ты мудак, ─ громко замечаю я, так, чтобы он видел, что меня его появление ничуть не трогает. ─ Это было смешно, ─ говорит он, выпрямляясь и пересекая комнату, и усаживается на потрепанный диван. По его недовольному лицу видно, насколько это было весело. ─ Серьезно? Я так не думаю. ─ Меня не волнует твое мнение. Это тебя не касается. ─ Да неужели? ─ Крутанувшись на стуле, я поворачиваюсь к нему. ─ Ты пил? ─ Ему явно не нравится оправдываться, так что он переводит стрелки на меня. ─ Не твое дело. Бесит его надменность. Он, кажется, считает, что все должны перед ним отчитываться. А я не собираюсь. ─ Ты пил? ─ Повторяет он, и глаза его даже будто темнеют от ярости. Злится, сатана. ─ Пил, ─ я с вызовом смотрю на него, почти физически чувствуя, как он выходит из себя. ─ Какого хера? ─ О, как мы быстро ругаться научились. ─ Хотел и пил. Он поднимается с дивана, я – со стула. Он начинает медленно приближаться ко мне, а я отхожу назад, пока не натыкаюсь спиной на столешницу. Нащупываю что-то холодное – видимо, столовый нож, который я так и не унес на кухню вчера. Когда он подходит совсем близко, почти вплотную, я замахиваюсь и делаю первый удар. Он ловит мою руку, сдавливая мое запястье так, что от боли в глазах темнеет, и я роняю оружие. Нож с характерным звоном падает на пол, а эта тварь носком сапога откидывает его в дальний угол, где мне потом придется ползать в поисках недостающего столового прибора. А он смеется, тихо и как-то шипяще. ─ Хорошая попытка. Жаль, что неудачно, ─ еще и издевается. Потом целует. Собственнически, крепко держа за плечи и не давая вырваться, хоть я и пытаюсь. Вот так всегда: явится, пусть и предупредив о себе, но не спросив разрешения, трахнет, а потом снова уползет в свою преисподнюю, спать, пока снова не разбудят. А я предпринимаю жалкие попытки его убить. Когда он, наконец, меня отпускает, я отхожу к дивану и сажусь, откидываясь на спинку. Он опускается рядом, притягивая ногу к груди и положив подбородок на колено. Так он похож на большую птицу. Худой, как Кощей, с длинными темными волосами, одетый в черное, мрачный. И до безумия красивый. Давно интересуюсь, что он за тварь такая. Но никогда не пробовал спрашивать. Пусть лучше это останется тайной, чем разочарует меня. Он смотрит куда-то сквозь стену и, кажется, шевелит губами - что-то шепчет, с кем-то переговаривается. Мне это не нравиться. Со стороны он выглядит как больной шизофренией или еще чем-то в этом роде. Потом поворачивается ко мне, а я демонстративно отодвигаюсь к подлокотнику. Черта с два я просто так сдамся. Он снова тянется ко мне, обнимает, дышит мне в ухо и почти ласково гладит по спине. Я вяло отбиваюсь, пытаясь увернуться от его рук. Веду себя как невинная девка в компании пьяного женишка. Это уже ритуал. Заваливаюсь назад, он вдавливает меня в полинявшие подушки, а мне остается только игнорировать ноющую боль в заднице. Потом мы еще долго лежим, молча слушая тишину. В комнате пахнет развратом. Через какое-то время - может, час, а может, уже под утро, он встает, начинает приводить себя в порядок. Сначала безразлично смотрю на него снизу вверх, а затем меня захлестывает и с головой накрывает какая-то дикая тоска от всей той грязи, которая происходит в моей поганой жизни. Я отворачиваюсь к стене. Он наклоняется, и я чувствую, как его волосы касаются лица, скользят по плечам и исчезают, когда он, поцеловав меня в висок, выпрямляется. Сухо и как-то слишком уж официально прощается. - Ненавижу тебя, - с досадой бросаю я ему вслед, когда он уже подходит к двери из комнаты. Знал бы он, как мне паршиво. - Это взаимно, - отвечает он, и я, как обычно, не успеваю повернуться, чтобы поймать секунду, когда он исчезнет, пытаясь понять, как он это делает. А я остаюсь наедине с собой и своей хандрой. © Linked