Путь мой предначертан так из года в год….. И луна сверкает, под когтями лёд. Человек родился с волчьею душой Жил я средь людей, но бежал на вой.
699 год н.э., поселение полян близ р. Ижаш в низовье Днепра
Четырнадцатилетний Иван, стоя на небольшом глинистом выступе, наблюдал за спокойной водной гладью притока Днепра. На славянине была свободная льняная рубаха грязного серого цвета, перехваченная простым узким кожаным поясом, свободные штаны, явно большие для него, а на ногах были ставшие уже привычными моршны. Время стремительно катилось к закату, солнце уже было совсем низко, последними ярко-золотыми лучами освещая зеленую низину. Была жаркая летняя пора. Мужчины, работающие в это время в полях, уже давно скинули рубахи, а женщинам лишь оставалось завистливо вздыхать и утирать пот со лба, работая рядом со своими мужьями и сыновьями. Иван в очередной раз за этот долгий вечер кинул взгляд через плечо, туда, где стояла его землянка, и невольно подумал о том, что ему всегда было сложно привыкнуть к новым местам. Он с семьей вынужден был снова менять свое жилье – напали проклятые хазары, заставляя людей из его поселения спуститься вниз по реке и строить новые дома. Иван и его старшая сестра как раз только закончили помогать своей матери раскладывать внутри нового дома всю необходимую утварь, и мать юноши послала его за водой. Иван обещался быть в ближайшее время, но, подойдя к реке, он решил немного отдохнуть и прогуляться. Аккуратно положив глиняный сосуд наземь, Иван присел на корточки и начал сосредоточенно вглядываться вперед, думая о произошедших событиях. Все в их поселке говорили об очередном разбойном нападении кочевников. И даже те, кто раньше не особо общался между собой, объединенные общим горем, помогали друг другу в устройстве жилищ, в повседневных заботах и хлопотах, а мужчины вместе защищали границы их нового общего дома, поочередно охраняя поселение, делясь опытом и знаниями. Что и говорить, общее горе сплачивало во все времена. Однако думы Ивана были вовсе не о постоянных набегах «степных людей», мысли юноши все время возвращались к одному-единственному воспоминанию о его загадочном приключении четырехлетней давности. С тех пор много воды утекло, однако то событие до сих пор оставалось самым ярким воспоминанием Ивана, настолько ярким, что он помнил каждое сказанное им слово, каждый жест, каждый шорох…Все, до самых последних и незначительных мелочей. Хотя, возможно, Иван бы так и не цеплялся за эти бесценные крупицы воспоминаний, если бы потом, после той встречи с белым волком, что-то произошло. Хотя бы что-то. Однако, после не случилось абсолютно ничего, словно все это был сон, странный и загадочный, дающий какую-то непонятную и необъяснимую надежду. Но, несмотря на все доводы разума, который старался убедить его в сладкой лжи его мыслей, Иван продолжал помнить и верить. Волк тогда принес мальчика к самому порогу его жилища, через секунду растворяясь в ночной тьме, оставляя растерянного ребенка лежать на деревянном настиле и заворожено вспоминать все детали своего ночного приключения. Дома Иван обнаружил заплаканную мать, которая сразу же кинулась обнимать его, при этом ругая своим строгим грозным голосом за то, что именно он стал причиной таких треволнений. Младшая сестренка Вани кинулась к нему в слезах и что-то кричала, время от времени толкая своими маленькими кулачками его в грудь. Ольга, старшая сестра, также сжимала Ваню в крепких объятиях, укоризненно глядя на своего брата и то и дело поправляя волосы на его голове. Мальчику еще никогда не было так стыдно. Он стоял, весь красный от стыда, в окружении своих близких, которые глаз не сомкнули, ожидая его появления, и понимал, что поступил отвратительно с самыми родными ему людьми. Ребенок попытался успокоить их, решив тогда не рассказывать свою историю, а отложить это дело на потом. Ваня рассказал об этом своей матери на следующий день. Женщина смотрела на него своими красивыми голубыми, как само небо, глазами, и на лице ее читалось непонимание и тревога. Будучи не просто женщиной, матерью, но и той, кому в скором будущем предстояло стать воплощением целого народа, народа, объединенного меж собой ранее враждующими племенами, единого в своих намерениях и чаяньях, она со страхом слушала сбивчивый рассказ своего среднего ребенка. К нему приходил волк. Вот что было самым неясным и непонятным здесь. Почему к нему? Он же не государство. И не должен им быть. Ведь, как ей говорила сова, ее проводник в новую жизнь, та, что жила внутри нее после обряда инициации, Русь проживет долгие счастливые лета. Она дал ей наказ готовиться к тому, что через век ей придется принять на себя непростую ношу. И Елена, так звали эту женщину, готовилась. Единственное, что тяготило ее, – это ее дети. Ее милые, самые дорогие на свете существа. Она просто не представляла, как она объяснит им эти страшные вещи: что ей придется пережить своих родных кровиночек, что она останется навечно прекрасной и молодой, а их ожидает беспощадные в своей неотвратимости старость и смерть. Она вся внутренне содрогалась лишь при одной мысли, что все это ей когда-то придется не просто рассказать, но и пережить. А если волк пришел к Ване, тогда…Конечно, была крошечная надежда на то, что Иван станет отдельным государством и будет существовать вместе с ней в одном времени, но что-то подсказывало женщине: это не так. Сердце тихо шептало ей, сжимаясь от горя и скорби, что он станет ее приемником. А поскольку мудрые животные, вестники судьбы, приходят относительно незадолго до возникновения государств, то не оставалось ни малейших сомнений в том, то Русь, прожив свой яркий, но короткий век, исчезнет в прахе вечности. Сколько ей отведено? Век, два, три?.. Кто отберет у нее жизнь? Кто будет после нее? Как долго будет жить ее Ваня? Всевышний Род, лишь бы его век был долог и мирен. Женщина тогда решила не говорить своему маленькому сыну про его судьбу, про его нелегкое будущее, про тот груз, что неминуемо ляжет на его плечи. Боги, как же ей хотелось уберечь его от всего этого ужаса. Она ему тогда сказала традиционную фразу, что объяснит все, когда придет время. Кроме того, каждый, в котором заложено это, должен пройти через ритуал перевоплощения и обретения себя исключительно самостоятельно. Иван должен был стать тем, кем ему предначертано стать судьбой. Но до этого еще далеко – мальчик с большими фиалковыми глазами пока даже не узнал сам себя. После той беседы с сыном Елена снова встретилась с совой. Вестник подтвердила, что в будущем Иван станет государством. И не только он, но и его сестры тоже. Русь спросила, сколько будут жить на этом свете ее дети. Птица ухнула, и тихий голос в голове Елены произнес, что будут жить они долгие века, такие долгие, что отсюда, из темноты древности, и не увидишь. А затем женщина, нервно дернув край рукава своего длинного платья, тихо, едва слышно произнесла: - А мне…Сколько мне осталось? Мудрая птица посмотрела на нее и, взмахнув крыльями, поднялась ввысь, исчезая из поля зрения. В голове не было больше слышно голоса ее проводника, только глухие отзвуки своих собственных путаных мыслей. Елене показалось, что в глазах совы было странное выражение печали. Даже если ей это и привиделось, одно женщина знала точно: ей отведено немного. И за это время нужно было успеть подготовить своих детей. Женщина тогда поняла еще одну вещь: обряд придется отложить. Дело в том, что Ивану, как и любому мальчику в их поселении, в этом возрасте приходилось пройти магическое таинство перехода во взрослую жизнь. Однако теперь, когда выяснилось, что Иван не просто человек, стало очевидным то, что ему придется пережить совсем другой обряд. Такой же, через который прошла она, будучи еще девочкой. Таинство инициации со своим истинным существом. Единение со своим Голосом и Проводником, единение с новым пониманием мира и реальности. После того памятного обряда Елена уже никогда не была прежней. Она мыслила уже не как женщина, а как будущая страна. А это, поверьте, просто перекраивало всю человеческую натуру. Иван, сидя сейчас на глинистой почве и задумчиво уставившись немигающим взглядом вдаль, разумеется, даже не подозревал об уготованной ему судьбе. Ему только отчаянно хотелось вновь пережить то странное, волнительное время, какое он пережил, будучи десятилетним, совсем еще несмышленым мальчишкой. Юноша часто думал о том, как бы все сложилось, если бы он встретился с волком, например, сейчас или хотя бы год назад, когда он относительно научился разбираться в окружающем его мире. Он чувствовал всем своим существом, что та встреча была для него не просто важной, она была своеобразным рубежом. Вот только каким, Иван не знал. Он много еще чего не понимал в том, что с ним случилось, но осознавал вместе с тем, что правда где-то совсем рядом. Глубоко вдохнув жаркий душный воздух, Иван приказал себе перестать зацикливаться на этом и заняться уже делами. Наполнив кувшин водой, он уже хотел было направиться прямиком домой, как вдруг он испытал очень странное чувство, будто его резко поднимает вверх, а потом с высоты отпускают в свободное падение. Перед глазами все поплыло, но буквально через миг вернулось на круги своя. Хотя, подождите. Иван оглянулся вокруг… Силы всевышние! Кувшин с характерным плюхающим звуком упал в воду. Иван обнаружил себя стоящим по пояс в реке в совершенно незнакомом месте. По прозрачной голубоватой поверхности стелился серый мутный туман, не позволяя лучше рассмотреть местность. Единственное, что сейчас знал Иван, так это то, что он вдалеке от своего дома. Почему? Начать хотя бы с того, что здесь было уже темно, в то время, как в его поселении солнце только-только садилось. Как же такое вообще возможно? Что за чертовщина?! А еще было ужасающе холодно. Вода была просто ледяной, словно брала свои истоки у горных вершин. И юноша мимоходом заметил, что у него от пробирающего холодного ветра свело мышцы и застучали зубы. Где он? Где он находится? Глаза неожиданно резануло сильной болью, и он с трудом угадывал очертания берега впереди. Подавляя накатившую панику, юноша кинулся к суше, как вдруг понял, что не может двигаться. Глаза жутко болели, тело стало странно тяжелым, словно он тащил на себе бревна, и хотя воспаленный мозг лихорадочно искал пути выхода из данной ситуации, тело, напротив, обмякло, потеряв всю свою упругость, и вот уже становилось тяжело стоять. Словно со стороны светловолосый парень наблюдал за тем, как он медленно погружается в воду, опускаясь на дно. Руки и ноги его не слушались, и все попытки его выплыть на поверхность не увенчались успехом. Воздуха стало мало, вода проникала в рот, в нос, отрезая все пути дыханию. А затем мир затянула спасительная чернота, погружая его сознание в желанный покой. Ему снилось, что воды несут его куда-то вдаль, туда, где так глубоко, что вода была похожа на самую черную ночь, туда, где жизни не было. Была лишь удушающая пустота и чернильная вода, много воды, тяжелой и давящей. Поначалу Иван услышал странный отдаленный звук капели. И еще странное чувство давления, словно на него что-то наваливалось своим неподъемным весом. Первое, что он сделал, когда пришел в себя, - открыл глаза, чтобы проверить, видит ли он или та темнота, что заволокла его зрение, не прошла. К огромному его облегчению, несмотря на небольшую тупую боль под веками, видел он так же, как и прежде. Пользуясь этим радостным открытием, юноша осторожно огляделся по сторонам. Он лежал на холодном каменном полу какой-то пещеры. Мысленно взяв себя в руки, парень неторопливо поднялся, но ему тут же пришлось чуть согнуться в спине и наклонить ниже голову: сводчатый потолок пещеры был слишком низким. Единственное, что освещало это место, - небольшой костер, разведенный в глубине туннельного прохода, куда и направился Иван. Он продолжал слышать настойчивую трель капели и звук текущей где-то неподалеку воды, еще мешало и это странное чувство внешнего давления откуда-то сверху, Мокрая одежда неприятно липла к телу, в голове звонкими молоточкам отстукивала свою дробь острая боль – видимо, он ударился, когда… От неожиданности славянин замер на месте. Когда что? Он не дышал, когда его затянуло на дно…На дно. Там было относительно неглубоко, и берег близко. Юноша прекратил на секунду дышать, прислушиваясь к звукам. Откуда-то снаружи чувствовалось какое-то постоянное движение. Совершенно странное и непонятное по своей природе. Такое чувство, что оно принадлежало живому существу. Или не совсем живому. Иван почувствовал, как холодок пробежался вверх-вниз вдоль его спины, а на лбу мгновенно выступила испарина. Ему было страшно. До смерти страшно. Почему он раньше этого не понимал? Не понимал, что ему должно быть страшно? Ведь было еще одно воспоминание, смутное, почти ложное. Его тащило что-то вглубь, в самые темные пучины, глубоко вниз под воду. Его что-то тащило. И это не было человеком. Иван почувствовал, как его тело словно прошило молнией, руки и голова предательски затряслись, и глупые слезы потекли по горящим лихорадочным румянцем щекам. Отчего-то хотелось закричать, но голос его не слушался. Из горла вырвался странный хрип, через который прорезался отчаянный крик. «Где я? Я жив? Что это было? Почему я жив? Что я, если я все же выжил? Я – это я?.. Или нет? Помогите, прошу, помогите кто-нибудь!» «Успокойся, Иван. Успокойся». Ивану казалось, что еще немного, и он просто сойдет с ума. Этот голос, который он прокручивал в своей голове несчетное количество раз, снова у него внутри. Он уже бредит – умирает? Нет, нельзя умирать. Как же ему нельзя было умирать! Сестры, мать…он не мог их бросить! Он должен бороться! Юноша сидел на коленях, вцепившись мертвой хваткой в свои пепельные волосы, изо всех сил зажмурив глаза с такой силой, что под веками стали расплываться разноцветные круги. Он бы, наверное, так бы и продолжил сидеть в прежней позе, если бы краем уха не уловил движение впереди него. Мягкая поступь. Прерывистое, слишком частое и резкое для человека дыхание. Иван резко открыл слезящиеся глаза. Волк. Руки юноши безвольно повисли вдоль туловища, а глаза неверяще вглядывались в его живое воспоминание четырехлетней давности. Он продолжает бредить? «Нет, Иван. Просто время пришло». И этот голос: тихий, спокойный, но твердый. Морда хищника находилась теперь на уровне головы Ивана, так что юноша сейчас всматривался в глаза животного, испытывая ужасное неудобное чувство, что смотрит в глаза себе. Голос обессиленного молодого парня звучал хрипло и слабо: - В-время? Для чего? Что вообще происходит? Где я, во имя всех Богов?!.. Вполне ожидаемо, что вопросы посыпались из него как из рога изобилия. Волк продолжал неподвижно стоять напротив него и смотреть страшным немигающим взглядом. Вода продолжала капать, отчего глаз у юноши невольно задергался. Видимо, это не осталось незамеченным для… Для кого? Для волка? Для голоса? Или как он называл себя – Проводника? «Напоминаю, что я – это ты. Твое будущее сознание и мышление. Нашедшее свое теперешнее отражение в образе твоей будущей инициации, волка. Ты пройдешь священный обряд единения со своим собственным естеством. А сейчас я хочу тебе поведать одну легенду, старую как мир, но в то же время молодую по своим плодам. Ты ее плод, Иван». К юноше вернулось то чувство, когда он вообще ничего не понимал. То же, что и четыре года назад. А сейчас, именно сейчас отчетливо ощущается этот отрезок времени. Четыре года – это очень много. Вокруг волка стало расползаться знакомое фиолетовое свечение, завораживая Ивана, затягивая в себя его сознание. Сложно сказать, где находился славянин. Определенно, его физическая оболочка находилась в пещере. Он ощущал холодный каменный пол под своими ногами, на его голову продолжала давить прежняя тяжесть, однако, вместе с тем, что-то неуловимо изменилось. Стены пещеры словно раздвинулись, расширяя пространство, потолок уже не нависал прямо над головой, он начал резко подниматься вверх. В итоге Иван оказался с волком наедине, окруженный пустотой, что замыкалась по бокам неровными каменными стенами. Это было очень странно, но дышать стало заметно легче. «Это иллюзия, не больше». Иван не мог не признать поразительной способности этого Голоса успокаивать. Иллюзия – и все сразу встало на свои места. Казалось, еще немного, и он просто не сможет воспринимать информацию, утонув в пучине недосказанности и непонимания. «Начнем, пожалуй. Ты слышал те вести, что доносятся с северо-запада о том, что совсем далеко образуются своеобразные общности, что обретают особый статус государств. Ты знаешь прекрасно о Византии, прекрасном по своей сути государстве, просвященном, вооруженном, сильном. Знаешь ли ты, Иван, что испокон веков Высшие Силы вкладывали в некоторых людей не просто души, а нечто гораздо большее: возможность вместить в себя народы, судьбы, историю. Ты – один из таких людей. Ты – будущий наследник Руси, преемник великого Византии». Ивану показалось, что его окатили ушатом ледяной воды. Он расширившимися от неподдельного страха глазами смотрел на зверя. Какое государство? Византия? Наследник Византии? Русь? «Сейчас это сложно понять, а принять практически невозможно, я понимаю. Но ты должен будешь стать тем, кто соединит в себе судьбы тысяч людей, кто объединит разобщенные внутренними дрязгами земли, кто создаст великое и неповторимое государство. Твоя мать, Иван, - будущее государство, Русь. А вы с сестрами ее наследники. Тебе предстоит разговор с матерью, с сестрами и еще с одним человеком. Но это все будущее, а сейчас мне нужно тебе рассказать о том, что тебе предстоит в ближайшее время». - Стой, - не выдержал Иван, неожиданно замечая за собой, что дыхание стало рваным и тяжелым. Грудь словно сдавило стальным обручем, мешая дышать в полную силу. По вискам скатывались капли пота, глаза горели необычным огнем. Кажется, у него был жар. – Что ты сказал о моей семье? «Я – это ты, Иван. Постарайся это понять. Я Голос государства Российского, то есть тебя. Просто пока в тебе говорит сознание и мышление человека, но это вскоре изменится. Твоя семья необычна, Иван. Все вы станете государствами. Твоя мать это знает, она уже практически переродилась. Остается не так уж много времени. А для тебя все только начинается. Я постараюсь облегчить принятие тобой твоей судьбы. Мне помогут. Сейчас поговорим о важном. О твоем обряде. Это обряд инициации, перевоплощения тебя в новую сущность. Соединения меня и тебя. Понимаешь?» Несмотря на то, что мозг Ивана сейчас работал в авральном режиме, он смог уловить основную мысль и за не имением слов, юноша просто кивнул, пытаясь внутри переварить все сказанное его сущностью. Он государство. Как великая Византия. Будет им вскоре. Его семья тоже будущие государства. И ему необходимо объединить свое сознание с сознанием будущего себя. Так? «В общем и целом, да. Твое посвящение будет проходить через год в день летнего солнцестояния. Как ты уже догадался, твоим символом станет Волк. Ты наверняка наслышан в своем племени об этом священном животном, это один из тотемных предков вашего поселения. Это – высший символ свободы бесстрашия, символ нравственности и чистоты. Но вместе с тем символ страсти и ярости. Некоторые мужчины проходят обряд инициации в волка. В ходе инициации мужчина, умирая в своей прежней ипостаси, «перерождался» в волка и становился членом мужского союза. Но у них это нечто иное. У тебя это будет более буквально. Ты станешь не просто взрослым мужчиной, что для тебя обязательно, но и новой сущностью. Для чего перерождаться в волка? Так заведено, Иван, что каждое государство, прежде чем соединиться со своим разумом, должно стать взрослым прежде всего в качестве человека. Для этого Древние создали вот такие посвящения. Помимо этого, необходимость перевоплощения вытекает из представления о невозможности прямого, преодоления границ, разделяющих разные категории. Тебя и будущего тебя, в твоем случае. Ты знаешь, что в любом обряде перерождения есть три стадии. Первая – это стадия внешнего соединения, она наиболее ритуальна и включает в себя переодевание в специальные одежды, обрядовый постриг и многое другое. Вторая – это внутренняя борьба, переход твоего разума из одной ипостаси в другую, она наиболее сложна, как ты и сам догадываешься. Третий этап есть привыкание и поиск гармонии с самим собой. Для этого тебе придется на некоторое время удалиться от людского общества, искать себя, общаться с себе подобными. Главное для тебя – пройти успешно вторую стадию. Если ты не сможешь, то…» Иван даже немного испугался неожиданному перерыву в рассказе Вестника. Хотя, конец Иван был в состоянии додумать сам. Он тогда умрет, да? «Да. Мы не можем доверить сохранность такой тайны недостойному, тому, кто не сможет пройти ритуал. Мы будем вынуждены искать другого». - И часто такое бывает? – сердце тяжело бухало в груди, грозя вырваться за пределы грудной клетки, в висках стучала кровь, а голова просто раскалывалась от подобного количества информации. «Бывает». Иван судорожно вздохнул и зарылся лицом в ладони. Всевышний, как же сложно. «Я верю в тебя. И помогу тебе. Слышишь, Иван?» Иван готов был сейчас поверить всем и каждому. К тому же, где гарантия того, что он сейчас не бредит? На подобную мысль волк оскалил зубы и свирепо зарычал, заставляя Ивана отступить назад. Ладно, хорошо, он не бредит. Он пройдет обряд и поговорит с семьей. Пока будем принимать все это за чистую монету, пока не уверимся в обратном. Волк с крайне довольным выражением на морде, подошел к Ивану и лег рядом с ним. Голос снова начал говорить. «Для начала неплохо, Иван. Даже очень неплохо. Но сейчас нужно торопиться, тебя ищут. Пора выплывать наверх». Да-да, наверх… Секундочку. Выплывать?! Иван ошарашено огляделся по сторонам вновь ставшей узкой пещеры, снова возвратился этот внешний шум и давление. Они, что, под водой? Вот откуда фоновый шум - это была вода, что была снаружи пещеры, отсюда и это странное давление. С совершенно неописуемым выражением лица светловолосый юноша посмотрел на волка, который недоуменно смотрел на него в ответ. «Ну да, мы в подводной пещере. Ты разве не помнишь, как тебя тащили сквозь толщу воды?» В голосе звучало искреннее удивление. - Нет, не помню, - глухо отозвался Иван, подозрительно косясь на волка. «Да, это он тебя сюда привел. Я не рискнул встречаться с тобой у реки, а времени искать новое место не было. А тут я вспомнил про эту пещеру». Словно это все объясняло. Ивану это только казалось, или этот Голос и вправду был сумасшедший? Юноша надеялся что, когда он перевоплотиться, он не станет таким же странным и безрассудным. Как волк такое количество времени смог провести под водой? Да и сам Иван тоже не рыба. Волки вообще умеют плавать? «Он необычный волк, а ты необычный человек». И снова сказано это было таким тоном, словно это такой же очевидный факт, как то, что день непременно сменится ночью. «Ты привыкнешь, обещаю. Ведь ты уже начал себя узнавать, а это первый шаг к обретению». - Обретению чего? «Себя, Иван, себя».