Изнутри

Наверное, это карма. Нет, правда. Карма. Девушка сидит на палубе и трет виски. Как она оказалась в океане, она не может до конца сказать. Нет, она не теряла память, не ударялась головой. Просто уснула и проснулась на палубе. Мокрая. Одежда не приятно липла к телу. Раздражает. Неудачница. Сбежала с корабля дозора, а оказалась на корабле пиратов. Точно. Она сбежала с корабля дозора. Уже хорошо. - Эй, ты в себя то пришла? – Явно глумясь, но как-то по доброму. Блеск. - Вроде того, - зубы отбивали чечётку, хотя ей больше по душе пляски у огня. Без какого либо общепринятого ритма. Впрочем, вальс тоже хорош. Но там, где она прячется, вальс последнее, что танцуют. Пираты вокруг засмеялись. Сверху упало одеяло, тонкое, колючее и тёплое. Счастье. А то кандалы да мягкие огромные и большие одеяла. Она ведь важная персона. Её нужно целой доставить домой. К родителям. Родители – одно название. Она так не считала до одиннадцати, потом сбежала. И увидела родителей. Впрочем, она всегда была умной девочкой. Но так устала. Хоть бы два часа спокойного отдыха, без страха и боязни. Без погони. Уже девятнадцать. Набегалась. Нагулялась. Наигралась. Пора вернуться к истокам. Как же. Хочется жить, а не эта пародия. Дома даже воздух пропитан страхом и ненавистью к её родителям. К ней самой. О, да. Она ничуть не лучше родственничков. Лучше бы объявили мёртвой. - Ха-ха, - пират опустился на корточки. Гостья пиратского судна с удивлением узнала Рыжего Шанкса. Повезло. Наткнулась на Йонко. Блеск. – Ты прямо как мышь мокрая. Спасибо что сказал. Девушка иронично фыркнула в ответ. На большее сил не хватало. Что там дальше, она плохо соображала. Но слабо иронизировала: - Лучше мартышка, они веселее. Утро на корабле Йонко было громким. Кто-то громыхал наверху. Кто-то носился за дверьми каюты. Общей каюты, надо заметить. Гамак. И ещё сотня таких же висящих кроватей. Чудно. Кто бы знал, как круто спать в гамаке, а не на кровати. Какой бы широкой и мягкой она не была. Гамак выигрывает всегда. Выпрыгнуть из объятий плотной ткани не составило труда. Рубашку, пожертвованную кем-то из команды, пришлось повязать на поясе, ибо слишком длинная для такой коротышки как она. Рубаха пахла дешёвым мылом. Нет и толики духов. Великолепно. Штаны, скорее шорты для мужчины, доходили почти до щиколоток. Оказались подвязаны веревкой. Тоже жертва. На выходе её встретили хлопком тяжёлой ладонью по плечу, от чего инстинктивно использовала теккай. Пират хмыкнул, заметил таки, уровень чувствуется, но промолчал. Спровадил на палубу, а там уже и в камбуз. Сперва накормить, а затем и разговоры вести. Хорошая политика. Люди сговорчивее. Рыжеволосый Шанкс стоял у штурвала. Курс почти не корректировал, но наблюдал. - Как в море то попала? – разговор с пол поворота. - С корабля дозора сиганула. – Хмыкнула гостья. Поймала весёлый взгляд и развела руками в широкой рубашке. Прямо Пьеро. Подтянула рукава. – Не пиратствую. Скорее бегаю от положения в обществе. - Такое шаткое? - Такое прочное. Аристократия. Тенрьюбито. Принцеска. О, да. - Кайра. - Шанкс. Разговор с Рыжим вышел забавным. Слов каждый говорил мало. Но узнал каждый с лихвой. Да разве это плохо? Пробыла с ними с два месяца. То остров необитаемый. То не хотят на этом высаживать. Кайра не против. Она знает, что за ней погоня. Шанкс это тоже знает. На пристани Кайра кивает Рыжему и его накама. Сочтёмся. Оба это знают. Море огромно. Но они знают больше, чем говорят. Они знают истину. С разных сторон. Снова попасться дозору легко. Но полгода это уже не случается. Она исчезает скорее, чем те начинают озираться. И не каждый знает, что её ищут. Иначе это станет достоянием общественности. Её будут ловить и пираты. Чтоб Мировое Правительство выкупило её. Сбежавшую Принцеску. Тенрьюбито – мечта некоторых. Богатство. Власть. Непререкаемость. Ошибка. Сказка закончилась с утопленным младенцем, которого прятали слуги. Слуги. Рабы. Младенец был её братом. Внебрачным. Бастардом. Не желанным. Грязью. Братом. Маленьким новорожденным ребенком. Голова с два её кулачка. Ручки слишком крохотные. Крики той женщины. Отвращение на лице его отца в пузыре. Её отца. Лицо её матери в пузыре. Она, четырёхлетняя девочка. Задыхается в своём пузыре. Смотрит, как то маленькое, беззащитное и прекрасное создание топят в горячей воде. В кипятке. Как мгновенно краснеет и пузырится кожа маленького человечка. Как кричит тот маленький ребенок. Чернь. Не достойная носить в жилах такую же алую кровь. Она боится. Она знает – с ней бы поступили так же. Женщина кричит, вырывается. Она мать этого младенца. Она не желает ему смерти. Её мать ни разу не обняла свою дочь без весомой на то причины. Её всегда от страшилок из-под кровати спасают служанки. Замученные женщины. Такие, как эта. Но с пустыми глазами. Рабыни. На следующий день её пытаются убить. Кочергой. Кровь на её лице, кровь той женщины, что желала отомстить за мать и того ребенка. Её мать застрелила эту женщину. Эта женщина – права. Кайрин запоминает это на всю жизнь. Из её руки, продырявленной кочергой, льётся красная кровь. В воде, коей ополаскивают её кровоточащую руку, она видит того младенца. Тогда она была такой же розовой. И такая же розовая пенка, когда ей промывают рану перекисью. Желание стать сильнее родителей, чтоб с ней не произошло того же, перевесило в шесть. Выучить использование Рокушики – дело четырёх лет. Остаётся лишь совершенствоваться. В одиннадцать её какой-то там родственник, за сына которого она выйдет замуж, из базуки палит по мальчику на плоту в королевстве Гоа. Вода мутная. Цвет не разглядеть. Но она мечтает, ярко представляет, как оказывается на том самом плоту с базукой в руках. Кайрин любит базуки. Кайрин ненавидит дядю. Кайрин хочет посмотреть, как он разлетится на куски. Кайрин сбегает впервые. Впервые так явно. Серый терминал? Она хочет туда. Там чернь всего королевства. Там должно быть все иначе. Выжженная местность. Серый терминал жгли. Кое-где кровь. Обгорелые трупы и у них выглядывает розовое мясо. Даже красным не сочится. Она видит мальчишек. Оборванных, в понимании аристократии. Чернь. Один из них такой, каким бы был её брат. В её мыслях. Её маленький брат жив. Вырос. Ей достаёт до плеч. Немного неуклюж. Ей нравится. На них бросается обезумевший человек. Ещё более оборванный, чем мальчишки. И его взгляд как тот, как у женщины с кочергой. Убить его не составляет труда - шиган великолепен в деле. На её пальце такая же красная кровь. Кайрин сбегает. В четырнадцать она исчезает с Мариджои. В серой робе её никто не узнает. Удары хлыстом ей не интересны, теккай помогает отлично. Нужно лишь дёргаться в такт с движениями. Это легко, когда ты знаешь ритм танцев. Кайра получает газету. Война с Белоусом. Чем не вариант? Акаину не смог нанести удар. Разошедшаяся по телу Воля Вооружения, усилила теккай. Кайра смеётся. Её маленький брат качает головой. Осматривает Монки Д. Луффи и кивает сам себе. Монки Д. Луффи. Пираты. Революционеры. Кайра жаждет, когда же Мариджоя падёт. Кайра знает. Монки Д. Луффи доплывёт до Рафтеля. И это будет ещё один шаг. Шаг к концу. И такие, как её родители будут утоплены в кипятке. Дофламинго понимающе смеётся. Он жаждет этого не меньше. Аристократия выжгла сама себя. Изнутри.