Тео, мой Тео.

      Накануне рождественской вечеринки, в эссе по ЗОТИ, которое вернул с оценкой профессор, Драко обнаружил скрытую приписку. Криво усмехнувшись, он рассек ладонь и мазнул пергамент кровью. «Жду вас в полночь в своих покоях. Постарайтесь, чтобы вас никто не видел. У меня есть подозрение, что за всеми нами по-прежнему следят даже в школе.» Драко нахмурился, испепелил пергамент и повернулся в сторону гостиной, из которой раздавались смех и голоса Гермионы и Панси. Малфой, удивленно приподняв бровь, улыбнулся. Веселье в последнее время было редким гостем в их жизни. Прислушавшись, он определил его причину и тихонько подошел к двери. Лео, натянув остроконечную шляпу и почти утонув в ней, изображал Макгонагалл: — Мистер Зегерс, прекратите смешить мисс Гонсалес! Если вы еще раз скорчите гримасу, я позабочусь, чтобы вы так и проходили до ужина! Нет…— Лео поправил колпак и выпучил глаза, — Даже не мечтайте, вас, я не выгоню. Мне спокойней, когда вы со своей бандой на виду. — Лео, хватит, — Панси вытерла выступившие от смеха слезы. — Что ты вообще делал у них на уроке? — Присутствовал как учебное пособие, — гордо выпятив грудь, заявил рикко, — демонстрировал трансфигурацию моей великолепной шубки. Между прочим, старуха ни с кого не сняла ни одного балла. Я ее сделал доброй и снисходительной. Хотя Слизерин с Гриффиндором вместе — это еще надо пережить. — Мне Минерва по поводу Доминика ничего не говорит, — Гермиона отложила в сторону книжку и поднялась с диванчика. — Я уже было решила, что мелочь взялась за ум. Время обеда, идемте в Большой Зал, надо кое-кому сделать вливание. — Перестань, Герм, Ник только очухался, пусть бузит, ничего ужасного он не делает. А тебе ничего не говорят, чтобы тебя не волновать зря, — сказала Панси. — Так что не трогай ребенка. Надо Драко позвать, пусть с нами на обед сходит. Совсем затворником стал.       Большой зал встретил их праздничным убранством и привычным гомоном. Студенты в предвкушении праздника и каникул расслабились, забыв на время об учебе. Непривычно было наблюдать, как за слизеринским столом, где происходило что-то интересное, мелькают красно-золотые, синие и даже желтые цвета других факультетов. — Ох, чует мое сердце, опять наш родственник что-то затеял. Герми, я гляну. Вы с Панси идите за наш стол. — Я тоже хочу… — надулась Гермиона. — Мне нужно с ним поговорить. — Не порть детям настроение. Ну же, Гермиона, не будь занудой. У тебя будут целые каникулы, чтобы его воспитывать. — Панси, подмигнув Малфою, потянула подругу к столу. — Смотри, вон Гарри уже извелся, пытаясь наше внимание привлечь. Девушки присели и сделали заказ. Меню было предпраздничным и очень аппетитным. Но Гермиона продолжала хмуриться, не обращая внимания на появившегося из воздуха рикко, который всячески пытался ее отвлечь. Она съела две ложки золотистого тыквенного супа, откусила от ароматного хлебца и решительно отодвинула от себя тарелку. — Мне не хочется… Мне нужно прилечь отдохнуть перед вечеринкой. — Ты плохо себя чувствуешь? — встревожился Гарри, — Я сейчас Драко позову. Или давай сам тебя провожу. — Парень чмокнул жену в щечку, — Солнышко, я вернусь так скоро, как смогу. — Не надо, Гарри. Я могу сама дойти, — попыталась возразить Гермиона, но Поттер покачал головой и решительно взял ее под руку. Малфой догнал их перед выходом, но девушка решительно потребовала, чтобы он остался и поел. — Ты на привидение похож. И прекрати меня опекать как наседка! Понятно? — рыкнула она на мужа и, демонстративно вцепившись в руку Поттера, направилась вон из зала. Гарри глянул на друга и пожал плечами. Панси доставляла ему хлопот не меньше. Одни только поиски драже «Берти Боттс» посреди ночи чего стоили. То,что потом ему пришлось пробовать все подряд, вообще было сущей мелочью. Драко хмыкнул, очередной раз подивившись резкой смене настроений у Гермионы, и решил не заморачиваться. Он грозно глянул в сторону слизеринцев и погрозил пальцем Изабелле, вызвав новый взрыв смеха. «Удивительная вещь детская психика — еще недавно она серая от горя ходила… И вот пожалуйста… И Доминик ожил. Праздники так на них влияют, что ли? Не помню, был я таким же, как они, или Тео прав и я всегда был занудой… — Воспоминание о Теодоре отозвалось в груди щемящей болью. — Я не должен о нем думать, не должен… Кого я обманываю? Мы оба постоянно о нем думаем…» Он почти не слушал Панси, мысли роились, не давая сосредоточиться. Драко с трудом заставил себя съесть тарелку супа, впрочем, ему было все равно — вкуса он не чувствовал. — С этим надо что-то делать, — Панси стукнула кулачком по столу, заставляя Драко поднять глаза от тарелки. — Малфой! Ты похож на мумию. Тряпок не хватает… Решено! Поговорю с Гермионой, пока ты совсем не спятил. Лео, ты со мной? — Я еще не наелся, — отмазался рикко. — Ну и обжора же ты, — фыркнула девушка и ушла. — Ну за что? — зверек состроил страдающую гримаску и подмигнул Драко. — Не парься, это у них гормоны бушуют. Малфой вздохнул, взял со стола яблоко и поднялся. — Пошли со мной, разговор есть. — Я дофоню — почти целиком засунутая в рот куриная ножка мешала гаденышу говорить. — Лео! Хватит жрать! Ты скоро не сможешь летать, будешь перекатываться, как шарик! — Мофно подумать фто ты меня перекатывать будеф, если спросят: как фы докатились до такой фызни?! Скажу, что сам… А Малфой, бессердечный человек, не помог бедному зверьку… — прошепелявил гаденыш, рассмешив сидящего рядом с Забини парнишку. Драко мог поклясться, что видит его в первый раз… «Когда только эта шлюха итальянская, успевает их менять? Ах… Ну да. На малыша Рене Изабель глаз положила… Он ей каким-то дальним родственником приходится. Сирота… И Мэри вроде не против такого союза. Что-то такое Панси говорила» — Я б тебя придушил давно, петух ты гамбургский. Твой длинный язык тебя убьет когда-нибудь, — возмутился Блейз и, приобняв своего нового парня, чмокнул его в висок. — Не слушай это чудовище, детка, он тебя плохому научит. Рикко обиженно засопел, ухватил в каждую лапу по булке и стал бочком пробираться к дальнему краю стола. — Ehi, vaffanculo coglione! * — засунув одну булку в рот, наглец показал Блейзу неприличный жест и исчез. — Пора открывать охоту на редких животных, — не то в шутку, не то всерьез заявил Малфою Забини. — Драко, угомони идиота, а то не все такие терпеливые, как дядя Блейз. Малфой ничего не ответил, только раздраженно кивнул. Выходки Лео интересовали его сейчас меньше всего. Но поставить зарвавшегося фамильяра на место было необходимо. Рикко догнал его по дороге в их комнаты. Драко прямо на лету ухватил вредное животное за шею и зарычал: — Еще раз услышу, что ты оскорбляешь моих друзей - и даже Гермиона тебя не спасет. Это ясно? — зайдя в гостиную, Драко швырнул рикко на диван и, не обращая внимание на недовольное бурчание, прошел в спальню и вернулся оттуда с ошейником.— Посидишь на привязи и подумаешь о том, что тебе дозволено, а что нет. — Осторожней, дылда. А то я с перепугу могу выболтать моей леди все твои секреты. — Нет у меня от нее секретов, — неуверенно соврал Малфой. И тут же, оглянувшись на дверь в спальню, процедил сквозь зубы: - Только попробуй. — Сними ошейник! — И не мечтай. — Ладно, — рикко громко вскрикнул, закатил глаза и стал заваливаться на спину. — Лео, не утруждайся, вы меня своим театральным шепотом разбудили достаточно давно. Значит, секреты. Это касается Тео, я правильно поняла? — Нет… — Никогда, Малфой, — ведьма прищурилась и одарила мужа таким взглядом, что впору было пустить себе в лоб Аваду,— Никогда не ври мне. Я имею такое же право знать, что с моим мужем, как и ты. И если ты будешь сейчас жевать розовые сопли, рассказывая мне о том, что ты скрывал все ради моего блага, клянусь, я тебя прокляну.  — Хорошо, — Драко почувствовал, как начинает звереть. — Он жив. Это ты знаешь. И он не возвращается, потому что сам не хочет. Довольна? — Парень сорвался на крик. — Довольна?! Тебе легче стало?! — Я не верю тебе. — неожиданно спокойно ответила ему Гермиона. — Не верю. Должна быть причина… И ты мне ее назовешь. — А почему ты решила, что я ее знаю? — Драко сжал кулаки и нахмурился, — Или хочу знать… Он не приходит ко мне во сне, и я не просыпаюсь со счастливой улыбкой после этого! И ты, и Доминик, и даже Керк знаете обо всем что происходит лучше меня. Его Сиятельство лорд Нотт меня попросту игнорирует! Если он не появится до рождения детей, я введу их в свой род. Они будут Малфоями. Это мое право, и я им воспользуюсь.! — Я тебе не позволю! Тео тебе не снится, и ты злишься из-за этого. Сам говорил мне, что все это ложь. И эти сны — плод моего подсознания! — Знаешь, что дорогая, меня заебало, что даже в постели ты не отпускаешь его… Он сам, Гермиона, сам решил не возвращаться. Какие бы ни были тому причины, этот трус должен был объясниться. Я не желаю больше это обсуждать! Хочешь узнать что-то еще - возможно, Керк тебе в этом поможет. Он точно больше всех знает.— Драко развернулся на каблуках и, уходя, громко хлопнул дверью. На портрете в гостиной залаяла собака. Гермиона удивленно разглядывала потеснившую хозяина холста, здоровенную косматую псину. — Это наш мальчик нарисовал! — с обожанием в голосе проворковал рикко. — Какой замечательный парнишка у нас. А какой талантливый! — Не заговаривай мне зубы, — строго сказала ведьма, — рассказывай, что знаешь ты. — На самом деле почти ничего. Прости, моя леди. Но похоже, твой муж прав, может быть, излишне категоричен, но в целом… Я могу поведать тебе об эмоциях, чувствах, иногда распознаю желания, но я не всесилен. Нотт сейчас бывает совершенно открыт, но потом исчезает с моих «радаров» полностью. Делаю вывод, что он перебрался в другое место, и место это, скорее всего дом или квартира, имеет серьезную защиту. Но когда он покидает его пределы, я почти также чувствую его, как и вас. — Ты же можешь… Передать ему мою… Нет, ничего не надо. — Гермиона отвернулась, пряча боль скорее от себя самой. От Лео и Драко такое не скроешь… — Зря ты так с Малфоем, принцесса, — голос рикко озвучил ее печальные мысли.— Он любит Нотта не меньше, чем ты. Только Мерлин и я знаем, чего стоит ему внешнее хладнокровие и выдержка. — Не защищай его, — вопреки собственным мыслям, не сдавалась ведьма. — Он мне врал все это время… И про сны тоже… Это ведь правда, то, что в них? — Этого даже я не могу знать, хозяйка. Зато я в курсе, что Доминику наш потеряшка тоже снится. — Мне почему-то кажется, что я знаю место из своих снов, но никак не могу вспомнить… Близость гор и море делали климат той части Италии, где оказался Тео, более прохладным и комфортным. Осень по меркам теплолюбивых итальянцев началась в этом году непозволительно рано, но плавно перетекла в мягкую бесснежную зиму. Тео, изнывая от скуки, взялся муштровать домовых эльфов, вселив им такой страх перед своей персоной, что робкие просьбы их маленькой и большой хозяек теперь казались ушастым праздником. Как только Нотт переступил порог дома, он произнес ритуальную фразу — поклялся в обмен на гостеприимство и надежное убежище не причинять вреда, оберегать и всячески помогать маленькой хозяйке этого места. Начал Теодор с распустившихся и наглых домовиков — показательно наказал тех, которые готовили еду и убирались в доме. На следующий же день вокруг все блистало чистотой, пахло свежестью и больше не напоминало пыльный и темный склеп. Завтрак был выше всяких похвал, а проигнорировавший Энжи эльф получил от Тео по горбу плеткой, которую Нотт обнаружил на кухне. Старинный Дом и его волшебные обитатели замерли в предчувствии перемен. Тео обследовал в подвале ритуальный камень и лишний раз убедился, что источник ориентирован только на Дом и эльфов. Маленькой выброшенной из рода, волшебнице доставались лишь жалкие крохи. Жутко вредный и заносчивый первое время, эльфийский староста, живущий в этом месте так давно, что и сам уже не помнил сколько, впечатленный древностью рода, чистотой крови, а главное, крутым нравом гостя, показал Нотту едва пробившийся, совсем еще слабенький, появившийся совсем недавно источник магии — чистой, не привязанной ни к одному из старых родовых каналов. Подчинить себе такую магию было нереально сложно, но это был шанс, дарованный маленькой волшебнице самим Мерлином, и упустить его они не имели права. Проблема заключалась в том, что Нотт ничего в ритуальной магии не смыслил. В Магической Британии в нынешние времена ритуалистику не преподавали, твердолобые и ограниченные грязнокровки и полукровки старательно избавлялись от всего, что было им непонятно и недоступно. Чистокровные семьи под большим секретом самостоятельно обучали своих детей и внуков необходимым ритуалам. Но Тео, который блестяще учился в школе, никогда не горел желанием учиться чему-то дополнительно, тем более у своего отца…** Для того, чтобы максимально конфиденциально отыскать нужного специалиста, Теодору было необходимо попасть в гоблинский банк. Именно гоблины считались лучшими ритуалистами современного мира. Свято храня тайны своих клиентов, они были незаменимы и надежны. Но как ни странно, банка не было ни в Риччоне, ни во всем совсем не маленьком регионе Эмилия-Романья. Тео расспросил Марту, в каком-таком банке отказались ее обслуживать, и с удивлением узнал, что в Риччоне работает пара лавок, принадлежащих Ломбардской ветви гоблинов, которые за определенный процент выступают посредниками между клиентами и основными гоблинскими банками по всему миру. Они-то ей и отказали, сославшись на то, что им строжайше запрещено уставом иметь с магглами любые дела, даже если эти самые магглы являются членами семей волшебников. Что, впрочем, не помешало носатым предложить ей более чем скромную сумму за их с Энжи дом… Женщина была уверена — руку к отказу приложил свекор. Далеко не последний маг в волшебном Министерстве Италии надеялся вернуть дом и посильнее нагадить невестке. Как попасть в гоблинский банк в Сан-Марино**, Марта не знала. Судя по бумагам, именно туда, ее муж перевел все их средства сразу после разрыва с семьей. Наивный. Он был уверен, что рядом всегда будут надежные Ломбардцы… Будучи всего в нескольких десятках миль, магический квартал соседнего государства оставался для бедной вдовы недостижим. Тщательно оберегая свою независимость от слишком хитрой и сильной соседки, волшебники Сан-Марино были самым закрытым в Европе магическим сообществом. Стараясь максимально оградить своих детей от итальянского влияния, они создали свою магическую школу и предпочитали финансовую независимость, имея дело с банком Гринготтс, сведя дела с «Ломбардскими жуликами» до минимума. Поговаривали, что именно Сан-Марино было тайным местом, где при необходимых рекомендациях можно было неплохо припрятать свои не слишком честно заработанные капиталы, провести сомнительные сделки и отмыть деньги. Возможно, именно из-за этого, стараясь оттяпать себе жирный кусок пирога, главный магический банк Италии не оставлял попыток непременно распространить свое влияние на мелкого и наглого соседа. Но жители Сан-Марино пошли даже на то, чтобы постоянно держать над страной антиаппарационный купол. За международными каминными переходами следили специально обученные маги, способные распознать личность и намерения прибывшего даже под обороткой. Самым простым способом попасть в Сан-Марино оказался обычный маггловский транспорт. Все это Нотт выяснил, поболтав со словоохотливым магом, работающим в волшебной лавке, «случайно» встретив его на набережной и угостив вином. Немного разочаровавшись оттого, что не сможет попасть в Гринготтс с помощью эльфов, он постарался вытрясти и из их старейшины все, что тот знал, слышал или мог узнать у сородичей. Сведения из обоих источников совпали, и парень решился. Вынужденное затворничество начинало порядком действовать ему на нервы. Основную часть времени он проводил в библиотеке, но ничего нужного для решения навалившихся проблем не находил. Время от времени он брал мольберт и выбирался один или с Энжи к морю. Марта продолжала работать, теперь уже спокойно оставляя малышку дома на попечение эльфов и Нотта… С наступлением зимы прогулки становилось все более редкими, а настроение парня все более мрачным. Для себя он решил, что как только проблема с источником для Энжи решится, он постарается вернуться в Англию, чего бы это ему ни стоило. Поездку в Сан-Марино, запланированную на середину декабря, пришлось перенести на более ранний срок — Тео торопился, сидеть на одном месте и дальше быть нянькой при вредной ведьмочке он не собирался. Сон, в котором его пьяный супруг грозил ему и небу кулаком, обещая сделать его, Тео, детей Малфоями, окончательно испортил его и без того невыносимый характер.Он так и не вспомнил свою семью… Вычислив их по своему имени в выпусках «Пророка», который эльфы приносили из волшебной лавки, парень долго всматривался в их совместные колдографии, пытаясь вспомнить хоть что-то самостоятельно. Он понимал, что воспоминания не случайно были избирательно заблокированы — любая более-менее успешная попытка заканчивалась тяжелейшим приступом головной боли. Даже во сне, когда он тенью бродил по гулким коридорам Хогвартса, узнавал сокурсников, профессоров, наведывался в подземелья повидать Доминика, все, что было связано с его супругами, продолжало оставаться недоступным. Однажды, следуя за парнишкой, он попал в знакомую обстановку, узнал свою спальню, но, увидев потрясенно смотрящую на него жену, мгновенно проснулся от разрывающей голову невыносимой боли. Едва не теряя сознание, он добрался до ванной и влез под ледяной душ, пытаясь хоть немного облегчить боль, ставшую наказанием за то, что на мгновение заглянул туда, куда его так упорно не пускали. Ему стало казаться, что, заговори с ним в тот момент Гермиона, боль способна была его убить. Малышка Энжи на вопрос, видит ли она по-прежнему что-то у него в голове, только пожала плечиками и неизвестно на что обиделась. Эта чертовка давно решила оставить Теодора себе…