Когда солнце взойдет...

По чужим следам он пришел в это Богом забытое место. Ходили легенды, что уже больше тысячи лет здесь не было ни единого гостя. Но даже спустя это тысячелетие следы почему-то не стерлись. Их не смыли дожди, не скрыла засохшая грязь, они не поросли травой — как были, так и остались. Лави по старой книжницкой привычке готов был поверить и в то, что он практически первопроходец за многие эти века. Почему-то хотелось пусть и ненадолго, но проникнуться мистической атмосферой этого городка. Хотелось вновь довериться мифам и старожильским сказкам. Хмурое, плотно затянутое черными тучами небо словно ждало его прибытия. Ярко сверкнула молния, что-то треснуло, громыхнуло — и вот одна за другой тяжелые холодные капли забарабанили по молодой листве, по траве, по земле, по форме младшего Историка, плавно превращаясь в настоящий ливень. Парень еле-еле успел добежать до гостиницы, быстро рассчитался с хозяином за три дня, взбежал по лестнице и залетел в номер, захлопывая дверь. На ходу скинув с себя сырую одежду, он быстро обтерся полотенцем, подошел к окну и тихонько усмехнулся над тем, как горожане бегут под крыши и навесы. Дождь ждал его, а город словно ждал дождя — поговаривали, что до этого дня здесь уже неделю стояла нестерпимая жара.

***

За те три дня, что он был на миссии, Книжник-младший успел найти не только осколок Чистой Силы, но и небольшой, аккуратной формы камень. Что он драгоценный, Лави почему-то сразу это понял, хоть и не слыл геологом и ювелирных дел мастером. Юноша сам удивился тому, как сразу разглядел его в пыли и обломках. Будто что-то подтолкнуло наклониться, поднять его и положить в нагрудный карман… Лучницкая стрела пришлась практически в самое сердце. Нелепо получилось бы — столько путей прошел, столько историй записал, столько поменял имен и под столькими обстрелами выжил — а тут на тебе, застрелен из лука подслеповатым охотником. Старик долго извинялся, пытался завести в дом и в знак извинения напоить чаем и перебинтовать раны. А парень держал в руке эту самую стрелу и удивлялся более нелепому спасению — острый наконечник пришелся прямо по одной из граней «находки».

***

— Аметист? — Аллен заинтересованно смотрел на камень и слушал увлекательную историю о неожиданном спасении друга. — Аметист это, аметист… Недомерок теперь в ювелиры подался? — бросил Канда, как бы случайно проходя мимо их стола с тарелкой собы. — Юморист от Бога прям. Шутка-минутка, да? — Тебя спросить забыл, тч. А Лави краем уха слушал очередную перепалку и, улыбаясь, думал над этим красивым названием. Аметист… Было в этом слове — впрочем, как и в самом камне — что-то такое загадочное, привлекающее. Что-то заставляло вновь и вновь возвращаться к нему, раздумывать и словно смаковать. Историк уже знал, с кем у него это ассоциируется и знал, кому он вручит это маленькое чудо.

***

Вечером, укрывшись одним на двоих одеялом ото всех вокруг в его комнате, они сидели с ней в обнимку. Она восторженно смотрела на очищенный темно-фиолетовый многогранник, лежащий на крепкой ладони, и внимала каждому его слову, приоткрыв рот в немом удивлении. — …и вот я, знаешь, о чем подумал позже, когда ехал сюда? Что что-то напоминает мне этот аметистовый цвет. Точнее, кого-то. — Что же, я так похожа на камень? — Ли-младшая хихикнула, прикрывая рот ладошкой. — На камень — нет, слишком живая для этого. А вот на драгоценность — вполне… Лави поймал себя на мысли, что он становится чересчур романтичным. А Линали подумала, что за неделю она соскучилась по этой мягкой речи, этому задорному взгляду, теплым рукам и непослушным рыжим вихрам. А еще почему-то у обоих мелькнула мысль о том, что когда взойдет солнце, этот камень будет смотреться еще загадочнее, нежели в свете свечного огарка.