Опасная игра: Последний этап

Га Ыль вскрикнула. Но это было неважно, потому что кричали все. Дже Кен, расстегнувшая ремень, чтобы наклониться к Чжун Пе, подпрыгнула так высоко, что чуть не ударилась головой о багажную полку. Они падали, и это оказалось хуже, чем тысяча лифтов. Сиденье уходило из-под Га Ыль. «О чем думают люди перед смертью? О чем я должна думать? Ву Бин». Ей надо бы подумать о Ву Бине и о том, как она любит его. Но в ней не осталось места ни для чего, кроме удивления и страха. Потом самолет взмыл вверх. Теперь ее плотно вдавило в сиденье, только что уходившее куда-то вниз. Все произошло мгновенно. Из динамиков раздался голос пилота, ровный и мягкий: «Приносим свои извинения, друзья. Мы попали в зону небольшой турбулентности. Сейчас попытаемся подняться выше, а вы тем временем держите ремни пристегнутыми». Всего лишь турбулентность. Обычное дело. Они не умрут. Га Ыль снова посмотрела в иллюминатор, впрочем, без особого успеха. Они летят среди облаков. Туман и темнота… Такие же туман и темнота, которые приносят Сумеречные люди… Ее сознание, не встретив сопротивления, устремилось туда: «В любую минуту ты можешь увидеть его глаза – голодные, голодные глаза…» Но она ничего не увидела. – Эй, послушайте, – охрипшим голосом произнес Чжун Пе, – про мой сон. – Это всего лишь сон, – резюмировала рассудительная Чан Ди. Га Ыль была благодарна ей за бодрость в голосе и остроумие. Как шлепок при пробуждении. «Всего лишь сон. Ничего не значащий», – не слишком искренне вторила ей Га Ыль, потому что и на мгновение не могла в это поверить. Но она понятия не имела, что он значил на самом деле. Стоял ли за этим И Чжон, пытающий их образом Ха Ни? Ночные кошмары были характерной особенностью Сумеречного человека. Сумеречный человек – как ночной сказочник, только приносящий кошмары. «Но сейчас он знает нас всех, знает наши слабые места. Он может воплотить наши страхи в жизнь, и мы не отличим их от реальности. Во что мы ввязываемся?» – думала Га Ыль. Остаток полета она смотрела в овал иллюминатора, сжимая холодные металлические края подлокотников. В Пусане в шесть пятьдесят шесть утра было холодно. И небо было такое синее, каким оно редко бывает в Южной Корее ранним утром. В Сеуле, где жила Га Ыль, майское небо было серого цвета. Им пришлось взять от аэропорта такси, потому что машину напрокат не дадут никому младше двадцати пяти. Дже Кен посчитала это оскорбительным и собралась поспорить, но Га Ыль вовремя оттащила ее в сторону. – Мы стараемся не привлекать к себе внимания, – прошипела она. Но дороге в Сасангу (выдуманный город) они видели реку с огромными уродливыми судами. «Монангаэл и угольные баржи», – припомнила Га Ыль. Они видели деревца со стройными стволами и воздушными розовыми почками. «Багряник, – узнала Га Ыль, – А вон там, с белыми цветами, – кизил». Затем на горизонте появился металлургический завод – белый дым, поднимаясь, становился серым. – Здесь повсюду были домны, – сказала Га Ыль. – Когда они работали, местность напоминала ад. В самом деле. Все эти трубы, изрыгающие огонь и черный дым… Когда я была маленькой, я думала, что ад выглядит именно так. Они добрались до маленького городка Сасангу. Чжун Пе следил за счетчиком такси с нарастающей озабоченностью. Все остальные смотрели в окно. – Мощеные улицы, – удивилась Дже Кен. – Вы можете себе представить? – C'est drole ca!* – пожала плечами Чан Ди. – Как необычно! – Они не все мощеные, – возразила Га Ыль. – Зато крутые, – ответила Дже Кен. Город стоял на холмах. «На семи холмах», – вспомнила Га Ыль. Когда они с Чжи Ху были детьми, это казалось… «Не надо думать о Чжи Ху. И не думать о Ву Бине», – но, как всегда, от имени Ву Бина у Га Ыль заныло в груди. – Мы на месте, – сказала она вслух, с усилием отвлекаясь от своих мыслей. – Улица Кансогу, дом три, – подтвердил водитель и вышел, чтобы вытащить их вещи из багажника. Чан Ди, отец которой работал в дипломатическом корпусе и которая выросла, путешествуя по всему миру, заплатила таксисту. Она проделала это с потрясающим изяществом, добавив чаевые. – Деньги… – начал было Чжун Пе страдальческим шепотом. Чан Ди проигнорировала его. Такси уехало. Га Ыль задержала дыхание и огляделась. На всем пути от Пусана ее преследовали обрывочные воспоминания. А сейчас, напротив дедушкиного дома, что-то знакомое и родное стремительным напором буквально поглотило ее. «Я знаю это! Я знаю это место! Я помню!» Конечно, она все помнила. Она здесь выросла. Широкий зеленый газон без тропинки посередине – они с Чжи Ху играли здесь. Низкий кирпичный дом с белым крыльцом – сколько раз она взлетала по его ступенькам! Тем не менее это было странное воспоминание. Дом казался меньше и не совсем таким, каким она его представляла. «Может, потому, что он пустовал десять лет, – подумала Га Ыль. – А может, он действительно изменился…» Да нет, дом-то остался прежним – это она изменилась. Она была здесь последний раз, когда ей было пять лет. Память об этом, как брызги ледяной воды, вернули Га Ыль к цели приезда. «Хватит ли у меня смелости? Хватит ли смелости вернуться в ту комнату и пережить снова все, что произошло тогда?» Тонкая рука, сильная, как у мальчишки, легла ей на плечи. Га Ыль оглянулась и увидела устремленные на нее глаза друзей. Чан Ди молчала, ее блестящие каштановые волосы отливались в лучах утреннего солнца, а карие глаза были полны спокойного сочувствия. Лицо Чжун Пе казалось особенно серьезным. Дже Кен, держа руку на плече Га Ыль, грубовато ухмыльнулась. – Ну, давай, Тигренок! Сделаем это! – сказала она. Га Ыль выдохнула и попыталась изобразить улыбку. – Надо пройти на задний двор. Там должны быть… м-м-м… каменные ступеньки, ведущие в подвал, и дверь. Если мне не изменяет память… Память не изменила Га Ыль. На заднем дворе Дже Кен вытащила ломик из своего рюкзака. Они хорошо подготовились. В рюкзаках были также полотенца, чтобы расстелить их под окнами, которые им, возможно, придется разбить, молоток и отвертка. – Хорошо, что дом пустует. В противном случае нам не удалось бы это сделать, – сказала Дже Кен, ловко орудуя ломиком. – В противном случае не было бы никакого смысла делать это, – возразила Га Ыль, – Если бы кто-то въехал, то вычистил бы подвал. Кстати, мы не можем быть уверены, что этого еще не сделали… – Постойте! – вскрикнула Чан Ди. Все замерли. – Посмотрите на это! – Чан Ди показала пальцем на что-то рядом с дверью. Серебристо-черный листок с загнувшимися краями. Чжун Пе вытер с него грязь, и Га Ыль смогла разобрать написанное: ЭТА СОБСТВЕННОСТЬ НАХОДИТСЯ ПОД ОХРАНОЙ ОРГАНОВ БЕЗОПАСНОСТИ ДОЛИНЫ КАННАМ, ВОЗМОЖНО ПРИМЕНЕНИЕ ОРУЖИЯ. – На сигнализации, – разочарованно присвистнул Чжун Пе. – О ужас! Чан Ди посмотрела на Га Ыль: – Думаешь, она все еще работает? Дже Кен покрепче сжала ломик. – Предлагаю проверить это опытным путем, – ухмыльнулась она. – Нет, – возразила Га Ыль, – Это именно то, чего мы не можем сделать. Если сигнализация сработает, мы не вернемся сюда сегодня, потому что они будут здесь повсюду. – Думаю, у нас действительно серьезная проблема, – хмыкнул Чжун Пе. Га Ыль закрыла глаза. Почему она не подумала об этом? Видимо, в доме у дедушки всегда была сигнализация, но разве дети обращают внимание на такие вещи? «Но я-то уже не ребенок. Мне надо было подумать об этом». – Должен быть какой-то способ попасть внутрь, – сказала Дже Кен. – С чего это? – Чан Ди была раздражена, потому что плохо себя чувствовала. И еще – она была напугана, – Дже Кен, не всегда должен быть способ только потому, что тебе этого хочется. «Думай, Га Ыль. Думай, думай, думай! Ты забыла о сигнализации – есть ли что-то еще, о чем ты забыла?» – Если подойти философски… – начал Чжун Пе. – Миссис Чжи Мин! – перебила его Га Ыль. Все посмотрели на нее. – Она была экономкой дедушки. Может, она все еще присматривает за домом? Тогда у нее есть ключ. – Блестяще! – похвалила подругу Дже Кен, опустив наконец ломик. – Надо найти ее телефон. О боже, только если она по-прежнему живет здесь. Телефон должен быть… о, я думаю, в баре. Это туда, мне кажется. Довольно далеко. Чжун Пе отвел глаза. – Пожалуй, я останусь здесь и посторожу вещи, – сказал он. – Ты пойдешь с нами, и точка, – отрезала Чан Ди. – А вещи мы спрячем в кустах. – Да, дорогая, – пробурчал Чжун Пе. – Да, дорогая, да, дорогая… Бар Сомён, как и все, мимо чего они шли, медленно приходил в упадок. Га Ыль вошла в бело-голубую металлическую будку у дверей и вздохнула с облегчением, обнаружив висящую на цепочке телефонную книгу. Она пристроила ее на коленке и стала перелистывать страницы. – Да! Чжи Мин. В Сасангу не может быть другой Пак Чжи Мин. Это точно она. Га Ыль бросила монетку и набрала номер, прежде чем сообразила, что не придумала, что скажет. – Ал-ле» – Голос на другом конце провода произнес нечто, похожее скорее на «ле-оон» со слабым акцентом, грубовато, не столько медленно, сколько манерно. «Здравствуйте. М-м, это Чу Га Ыль и… команда дискуссионного клуба, – подумала Га Ыль, – Каникулы, родной город, поздние весенние каникулы, родители. Где могут быть мои родители?» – Это миссис Пак? – выпалила она. Последовала, как ей показалось, продолжительная пауза. – Пак Чжи Мин сейчас нет дома. Это ее невестка. – О… но она здесь живет? Миссис Чжи Мин? И послушайте, вы случайно не знаете, та ли это миссис Чж Мин, которая работала у мистера Чу? «Я должна казаться полной идиоткой», – подумала Га Ыль, всматриваясь в граффити на стеклянной двери. Снова пауза. – Да-а, она присматривает за домом мистера Чу. Великолепно! У сторожей должны быть ключи. Га Ыль так обрадовалась, что забыла, что изображает из себя идиотку. – Спасибо. Это замечательно. Я имею в виду – было бы замечательно поговорить с ней. Вы не знаете, когда она вернется? – Она всегда навещает по субботам своего сына. Вернется часам к семи. Перезвоните позже. – В семь часов вечера? – огорчился Чжун Пе, когда Га Ыль пересказала свой разговор. Он плюхнулся на зеленую сломанную скамейку у стены бара. – И до семи мы должны ждать ни улице? Я не пойду обратно, пока не получу мороженое. – Деньги, – напомнила ему Чан Ди. Из-за угла с грохотом выехал автобус. Га Ыль рассеянно посмотрела на него. Надо ждать девять часов. Они должны остаться незамеченными в этом маленьком городке. Надо спрятаться на заднем дворе дедушкиного дома или»… В поле зрения попали слова, написанные на автобусе: «ДЖОЙЛАНД ПАРК, СТОЛИЦА АМЕРИКАНСКИХ ГОРОК». Там же были изображены горки и карусели. Деревянная скамья, казалось, уплыла из-под Га Ыль. Когда она пришла в себя, автобус взревел, Га Ыль мгновенно приняла решение. – Поехали! Дже Кен вскочила, Чжун Пе только прислонил голову к стене и закрыл глаза. Чан Ди спросила: – Куда? – Садитесь в автобус. Быстрее! – Га Ыль побежала и ухватилась за поручень, прежде чем водитель закрыл двери, – Вы едете в Джойланд-парк? – крикнула она. – Мы довозим до нескольких остановок, а потом парк. – лаконично ответил водитель. – Хорошо. Четыре билета, пожалуйста. Автобус был почти пуст. В нем пахло старой резиной. Они сели на рваные кожаные сиденья в самом конце салона. Чан Ди посмотрела на Га Ыль. – А теперь объясни, пожалуйста, куда мы едем? – В Джойланд-парк, – ответила Га Ыль, еще не отдышавшись. – Зачем? – Потому что там продают вареную кукурузу, – чуть слышно подсказал Чжун Пе. Га Ыль посмотрела Чан Ди прямо в глаза: – Ты видела, что написано на автобусе? Это было в моем сне. Я видела в самолете сон. Пока Чжун Пе снилась Ха Ни, мне снился плакат. Чан Ди задумалась, прикусив нижнюю губу. – Это вполне естественно. В твоей голове могли всплыть воспоминания о парке, так как ты бывала там, вот и все. – Это может означать и что-то другое, – предположила Га Ыль. – Что-то… не знаю даже… что-то типа послания. Послушайте, а кто-нибудь из вас думал о том, что Ха Ни могла действительно умереть? Чан Ди выглядела удивленной. Дже Кен сухо заметила: – Мы уже целый месяц говорим это полицейским. Но Чжун Пе возразил, окончательно проснувшись: – В моем сне она была живая. Она разговаривала со мной. Га Ыль почувствовала себя неловко. – Что она сказала? – Она злилась, что мы оставили ее. Ей было страшно. Га Ыль стало еще хуже. – То есть ты думаешь, что оба сна связаны между собой или что-то вроде того? И что это своего рода послание? – не унималась Чан Ди. – Я не знаю. Все так запутано… И я даже не знаю, зачем кому-то понадобилось, чтобы мы ехали в парк аттракционов… – Га Ыль чувствовала, что силы покидают ее. – Не бери в голову, – усмехнулась Дже Кен и похлопала ее по спине. – Ты идешь на поводу у своих ощущений. Это, возможно, и правильно. Но даже если это было не послание – что из этого? Парк аттракционов. Отлично! Повеселимся! Правда, ребята? – Я бы предпочла пройтись по магазинам, – заметила Чан Ди, – Но парк – тоже способ убить время. Чжун Пе тяжело опустился на сиденье и уперся коленками в спинку переднего ряда. – …И покончить с нашими деньгами. Я когда-нибудь рассказывал вам ночной кошмар о парке аттракционов, который я видел в детстве? – Заткнись, Чжун Пе, – хором отозвались все трое, и он замолчал. Это был долгий и скучный переезд. Джойланд-парк, казалось, был одним из немногих работающих мест в округе, хотя и располагался обособленно. Было удивительно обнаружить его здесь, посреди пустого пространства. Чжун Пе издал испуганный возглас, когда они вышли из автобуса. – Боже мой, – прошептал он. – Это Ноев ковчег. – Это «Дом смеха», – поправила его Га Ыль. – Вход с другой стороны. Даже при солнечном свете она почувствовала себя странно, когда они вошли в ворота. «Может, потому, что все изменилось – подумала она. – Это место действительно изменилось. «Дом смеха» остался таким же, но многое стало другим». Старые вагончики заменили на новые, как в шахте, и назвали аттракцион «Рудник». Появились новые американские горки «Стальной демон» и новые водяные – там, где вы скользите по огромным трубам. Самое большое впечатление произвел новый зал игровых автоматов. Его было видно издалека – светящиеся видеореклама, голограммы – настоящая виртуальная реальность. Га Ыль скучала по прежней галерее, темной, пугающей, призрачной, с автоматами начала века – из красивого резного дерева и настоящей меди, а не из стали и неоновой дряни. Но потом она перестала обращать на это внимание. Она ничего не могла поделать – парк был чудесный. Она наслаждалась запахом попкорна, колесной смазки – и чего-то еще, что было похоже на запах, но не являлось им. Ощущение восторга от вкуса сладкой ваты. – Я не понимаю, почему Ха Ни... дух Ха Ни хотела, чтобы мы пришли сюда? – недоумевала Чан Ди, когда они остановились, чтобы купить вареную кукурузу. – Я не думаю, что это было послание. – Га Ыль была рада произнести это. С какими бы ужасными вещами им ни пришлось столкнуться ночью, сейчас они могут наслаждаться. Блаженная улыбка Чжун Пе, евшего кукурузу, на секунду исчезла. – Может, лучше пойдем туда? – опасливо произнес он, – Я бы предпочел умереть, чем быть как Ха Ни в том сне. Они отправились на американские горки, Га Ыль с криком распустила на ветру волосы. «Стальной демон» был хорош, но все согласились, что старые деревянные горки, скрипящие, грохочущие, были лучше. – Они страшнее, – с удовольствием сказала Дже Кен. – Такое ощущение, что они могли в любую минуту сломаться. Аттракцион «Рудник» тоже должен был казаться жутким. – Это золотой рудник? – скептически поинтересовалась Чан Ди, пока огни ярко мигали, имитируя взрывы. – Включи воображение, – улыбнулся Чжун Пе, потихоньку обнимая ее. Га Ыль отвернулась. Она так соскучилась по Ву Бину, что ей пришлось часто-часто поморгать, чтобы не дать волю слезам. «Дом смеха» действительно пугал. Стена, выгнутая в виде бочки, поворачивалась вокруг своей оси до тех пор, пока никто, кроме Дже Кен, уже не мог двигаться прямо: пол зашатался и ушел из-под ног. Чжун Пе в шутку пригрозил пожаловаться на администрацию – или сдаться. – Иди сюда! – весело крикнула Дже Кен Га Ыль. Сквозь стеклянную стену можно было смутно разглядеть красную фигурку. Как только Га Ыль остановилась, чтобы посмотреть, картинка потемнела. Девушка наклонилась, почти уткнувшись носом в стекло, и тут фигурка устремилась прямо на нее с ужасным криком. Она спустилась по проволоке и врезалась в стекло, Га Ыль с визгом отпрянула назад. – Здорово, очень весело, – хихикала Дже Кен, пока подруга, потрясенная, стояла, прислонившись к стене. Га Ыль погрозила в ответ кулаком, но в этот момент красная фигурка снова привлекла ее внимание. Это был дьявол – с рогами, раздвоенными копытами и хвостом. Красный с головы до ног. Но вот его глаза, глаза были синими! И… перед тем как двинуться назад по проволоке, он подмигнул ей. Руки Га Ыль задрожали. После этого все в парке стало казаться ей неправильным. У зазывалы на аттракционе, где бросали обручи, странно блестели глаза. Даже Лео, лев, пожирающий бумагу, выглядел немного зловещим. – Господи, что это? – спросил Чжун Пе, тяжело опустившись на скамейку. Он уставился на сооружение, которое напоминало цирковой вагончик с красной крышей и серебристыми решетками. Между прутьями решетки просунулась голова льва, его морда растянулась в широкой дружелюбном улыбке. – Я Лео, лев – пожиратель бумаги! – Голос звучал весело и бодро. Га Ыль похолодела: чем-то вроде ледяного кубика провели по ее шее. – Я ем любую бумагу, – продолжал голос радостно. – Я также ем картон, фантики, апельсиновую кожуру, пакеты из-под попкорна. Покорми меня. – Это мусорный бак, – объяснила Дже Кен, стараясь заглянуть в пасть льва. – Он засасывает отходы, как пылесос. Какая-то мамаша везла коляску с двойней к вагончику. Оба малыша серьезно уставились на льва. – Хотите покормить его? – спросила детей женщина. Ребенок, сидевший впереди, не улыбаясь кивнул. Он скомкал бумажную салфетку и бросил ее в пасть. – Нет, ты должна дать ему это. Сюда, – Мать протянула ребенку другую салфетку. Ребенок, по-прежнему без улыбки, наклонился вперед и протянул руку. – Бьюсь об заклад, завтра у меня заболит животик! – весело запел Лео. Вперед, вперед – маленькая ручка почти достала… – Лео всегда голоден… Га Ыль подскочила и закрыла рукой львиную пасть прежде, чем туда попали пальцы ребенка. Малыш посмотрел на нее, не изменив выражения лица. Его мамаша испуганно пискнула. Га Ыль поспешно извинилась, но руку все же не убрала. Все смотрели на нее – и Дже Кен, и Чан Ди, и Чжун Пе. Ребенок уселся обратно, а мать после секундного замешательства резко развернула коляску и покатила ее прочь. Шею Га Ыль по-прежнему покалывало сзади, пока она медленно отводила руку. Она боялась, что произойдет… Что? – Хорошо, – вызывающе сказала она, – Я поступила глупо. Ну, накажите меня. – Мы все слишком нервные… – спокойно начал Чжун Пе и тут же доказал это, быстро наклонив голову, когда два малыша набросились на него с леденящими кровь боевыми криками. Га Ыль, готовая защищаться, упала около льва, прежде чем поняла, что это всего лишь дети. Мальчишки нырнули под железную скамейку и вылезли оттуда с победным криком: «Мы нашли его! Мы нашли еще один!» – Что нашли? – спросила Дже Кен, загородив им дорогу. – Дублон, тупица, – ответил мальчик, зажав в пальцах с грязными ногтями что-то круглое и сверкающее, похожее на шоколадную конфету в дешевой позолоченной обертке. Потом он добавил: – Ты что, читать не умеешь? Дженни повернула голову. За ними висела большая афиша с темно-красными буквами: НОВЕЙШИЙ АТТРАКЦИОН! НАЙДИ ТРИ ЗОЛОТЫХ ДУБЛОНА И ПЕРВЫМ СТУПИ НА… ОСТРОВ СОКРОВИЩ – Находишь три жетона, и они бесплатно пропустят тебя в день открытия, Но надо сначала перейти через мост. Дублоны спрятаны по всему парку. Увидев что-то интересное, дети убежали. На афише сундук с пиратскими сокровищами медленно открывался и закрывался, словно морская раковина. За ним Га Ыль разглядела остров Джойланд-парка, искусственный остров посреди искусственного озера, Когда Га Ыль была здесь в последний раз, на острове находилась сцена, где проходили выступления акробатов и играл оркестр, сейчас остров с высоким маяком в центре, очевидно, перестраивался. Она не видела моста, ведущего к нему. Почему она почувствовала себя от этого неуютно? – Просто бросьте все ненужное мне в пасть. Лео ждет…. – Пошли, – устало сказала Га Ыль, поняв, что ее мутит и нужно отвлечься. – Давайте сделаем что-нибудь глупое, что-нибудь детское. Пойдем ловить рыбу. Темная вода закручивалась в воронку у павильона для рыбной ловли. – Как суши-бар, – заметил Чжун Пе, наблюдая за водоворотом, – Знаете, такой, где блюда вращаются по кругу? За двадцать пять центов можно закинуть удочку в воду. Клешня на конце лески зацепит номер, и ты получишь приз. – Когда я была маленькой, все эти призы казались настоящим сокровищем, – вспомнила Га Ыль. Она опустила крючок в мутную воду. – Клюет! – обрадовалась Дже Кен и выдернула удочку. На крючке болтался мокрый деревянный брусок с номером. Служитель взглянул на него, потом бросил обратно в воду и протянул Дже Кен пластиковый кошелек для мелочи. Розового цвета. – Именно о таком я мечтала всю жизнь. Га Ыль почувствовала, что ее удочку повело в сторону, как если бы на крючок попалась живая рыба. Она потянула ее вверх – и раскрыла рот от удивления. «О боже! О боже!..» Дыхание Чжун Пе за спиной стало свистящим. Он испуганно таращился на воду. Га Ыль поймала не деревянный брусок. Вместо него на крючке висел тонкий золотой ободок. Достаточно было одного взгляда, чтобы понять, что это. Кольцо. То самое кольцо, которое подарил ей И Чжон и на внутренней стороне которого были выгравированы четыре магических слова: «Все отвергаю – тебя выбираю». Это означало, что Га Ыль отказывалась от всего земного и выбирала – его. Обещание, которое И Чжон пытался от нее получить. Сейчас она была свободна от этого, но воспоминание леденило душу. Она ошиблась, думая, что они смогут хорошо провести время до вечера. И Чжон наблюдал за ней в эту минуту, как наблюдал за ней годами. От него некуда было деться ни здесь, ни где бы то ни было. Оставалось только встретиться с ним лицом к лицу. – Возвращаемся, – сказала Га Ыль и сама поразилась своей твердости. Она взяла кольцо и бросила его в темную бурлящую воду. *Как забавно!