Макрос

Чертов Кагами, подумал Дайки, когда огонь окончательно потух. Чертов Кагами и его дурацкий макрос! Сквозь расползшийся по кухне белесый дым было видно оплавившуюся пластиковую панель на стене и почерневшую вытяжку; крышку с валявшейся в раковине сковороды Дайки боялся поднять — ко второму раунду борьбы с пламенем он был не готов. Все вокруг провоняло копотью и горелым маслом, в том числе и сам Дайки — запах словно въелся под кожу, и ужасно хотелось в душ. А в голове Кагами уже материл его то на японском, то на английском — гораздо тише и миролюбивее, чем будет, когда он вернется и увидит, что Дайки натворил в его отсутствие. Ничего серьезного, на самом деле, могло быть и хуже, если бы Дайки не сориентировался так быстро. Только Кагами это вряд ли успокоит... Решив, что вытерпеть взбучку все же лучше, чем умереть молодым, отравившись угарным газом, Дайки открыл форточку и побежал проверять, как дела в ванной — шансы, что Кагами не выставит его пинком под зад после пожара, хоть мизерные, но были, потоп свел бы их на нет. Глядя на воду, толчками выплескивающуюся из крана, он подумал, что зато убил Кагами. Отбросил его тем самым от получения заветного топора и создал повод поржать лишний раз над тем, как тот будет возмущаться. Только смешно почему-то не было. “Неймется тебе, да? — орал воображаемый Кагами, пока Дайки убавлял воду и плотнее зажимал слив пробкой. — Не смог мимо пройти? Ублюдок тупой!” Дайки действительно не смог: вернувшись из универа и дождавшись пока Кагами слиняет в магазин, оставив персонажа добывать руду на макросе, забыл обо всем, в том числе, о поставленном на плиту ужине, и полез в ВоВ. Казалось забавным посмотреть на рожу Кагами, когда тот вернется и обнаружит, что его убили в почти необитаемой локации, до которой гнать и гнать с кладбища. Воплей бы было… Правда, Дайки и сам добирался туда долго, через весь континент, а когда наконец завалил паладина Кагами, оказалось, что масло на сковороде раскалилось до предела. Ванна набралась только наполовину, когда Дайки замер, услышав хлопок входной двери: Кагами вернулся. Три, два… — Аомине! Какого хрена?! Дайки вышел из ванной и остановился: Кагами прошлепал на кухню, на ходу скинув кроссовки, и теперь рассеянно переводил взгляд с раковины на Дайки и обратно. — Курица сгорела. — Сгорела? Курица? А это?.. — Кагами ткнул пальцем в закоптившуюся стену. — Я сунул сковороду под воду, — пожал плечами Дайки и добавил быстро: — Я не знал, что от этого сильнее вспыхнет! — Ты!.. Ты что, не следил? — Я следил! — не моргнув, соврал Дайки. — Ты заснул? — Нет! — Тогда как?! Кагами снова уставился на пострадавшую стену: теперь, когда дым почти рассеялся, Дайки видел, что там, на самом деле, все… не так хорошо, как ему показалось сначала. Пятна сажи вряд ли получится просто оттереть, и придется забыть о том, что в следующем месяце он собирался купить чоппер. — Что ты делал, придурок? — не унимался Кагами. — Журналы свои читал? Дайки понял, что чистосердечное признание, которое маститые психологи советуют в первую очередь при ссорах, сейчас станет контрольным в голову. От такой честности Кагами месяц успокаиваться будет, а может, и вовсе запретит Дайки играть в ВоВ. Или того хуже — выгонит. — Следил за долбаной курицей! И я не знаю, что с ней случилось! Может, это твой дурацкий соус… — Я не клал туда соус, потому что я купил его только что! — Кагами вытащил из бумажного пакета бутылку с красной наклейкой, и Дайки мысленно отвесил себе оплеуху: точно же, Кагами потому и ушел в супермаркет. — Просто скажи, на что ты отвлекся? — “Просто скажи!”, — передразнил Дайки. — Ведешь себя как моя мамочка! Это, конечно, было некрасиво — в конце концов, не Кагами в этот раз сыдиотничал и его негодование было вполне понятно, но Дайки все надоело: шум, который поднял Кагами, оправдываться, а больше всего — этот отвратительный запах, который теперь точно будет преследовать его в кошмарах. Поэтому, когда Кагами открыл рот, чтобы выдать очередную порцию возмущений, Дайки буркнул “Я в душ” и развернулся. Кагами не отвязался. Схватил его за локоть на пороге ванной, и Дайки дернулся, пытаясь стряхнуть его руку. Кагами держал цепко и смотрел странно. Драться он собрался, что ли? Только этого не хватало. — Слушай, да отвяжись ты!.. — в попытке вырваться, Дайки схватил его за грудки и оттолкнул подальше. Нужно было оттеснять к двери, но куда уж получилось. Кагами попятился назад, споткнулся о бортик, но умудрился переступить через него, удержав равновесие. И тут же поскользнулся от неожиданности: Дайки сам не понял, как оказался рядом, но удержал Кагами в последний момент, и тот съехал по стене в воду, а не навернулся носом об кафель. И остался сидеть: ошарашенный и насквозь мокрый. А Дайки устоял, и теперь, глядя на него сверху, слышал, как бесновато колотится в груди сердце — секунда, секунда всего, и Кагами бы разбил башку по-настоящему. Твою же мать! — Аомине, этот пожар… — начал Кагами потерянно, и Дайки не выдержал — ну какой к черту пожар, который и не пожар вовсе, когда Кагами покалечиться мог из-за его, Дайки, глупости? — Я оплачу ремонт в твоей хреновой кухне, и вытяжку тоже куплю. И даже новую сковороду, только заткнись! — прорычал он, злясь в первую очередь на себя. И на майку, которая зацепилась за кран и, кажется, порвалась на спине, пока Дайки ловил Кагами. — Ты совсем больной? — Кагами сдул капли воды с лица и сел, оперевшись локтем о бортик. Посмотрел широко раскрытыми глазами. — Я, по-твоему, из-за кухни волнуюсь? Дайки непонимающе моргнул. Сложно было догадаться, из-за чего волновался Кагами — не из-за дохлого же паладина, может, из-за загубленной курицы? — но додумать Дайки не успел: взгляд намертво приклеился к мокрой футболке, облепившей торс Кагами, словно вторая кожа. Сквозь ставшую почти прозрачной ткань просвечивали соски — маленькие и темные, грудь над воротом поблескивала от влаги, и если выкинуть из головы разборки и — да, ладно, чувство вины — сейчас Дайки хотел его как никогда прежде. Вот прямо сейчас, в этой долбаной ванне. Он стряхнул драную майку, поймав удивленный взгляд Кагами — кажется, тот даже рот открыл, чтобы ляпнуть что-то, но не успел: Дайки рухнул на колени и схватил его между ног, сжал яйца сквозь слой мокрой джинсы. Кагами сдавленно охнул, член его тут же набух под ладонью Дайки, и он подался вперед, уткнувшись лбом Дайки в плечо. Кажется, это был знак, что разборки откладываются. И Дайки просек его сразу и как надо. Он не спешил снимать с Кагами одежду, хотя тот без конца норовил выпутаться из футболки. Прикусывать соски сквозь тонкий хлопок оказалось забавно: эффект для Кагами тот же — стоны, “не так сильно, ублюдок… нет, еще сделай!” сквозь сцепленные зубы, дрожь, от которой вода в ванной ходила ходуном, норовя выплеснуться через бортик — но Дайки заводило сильнее, чем прежде. Было что-то в этих мокрых шмотках, от чего и без того крышесносный Кагами выглядел как-то совсем уж непристойно. Как будто и сам он, и привкус хлорки, и ворсинки, остающиеся на языке, были созданы для того, чтобы Дайки двинулся от возбуждения. Он был, в принципе, не против, но только когда получит все, чего так хотелось сейчас. Поэтому Кагами все же пришлось раздеться. Футболка сползла с трудом, в рукавах Кагами запутался, и Дайки пришлось помогать, а вот с джинсами оказалось совсем туго. Они будто приклеились к ногам, отяжелели под весом воды, и терпение у Дайки закончилось, едва удалось стянуть их под ягодицы. — Эй, я как связанный так! — завозмущался Кагами, поняв, что дальше Дайки возиться не собирается. Замотал похожими на дурацкий русалочий хвост ногами; пришлось навалиться на него, заткнуть поцелуем, пока всю воду из ванны не расплескал. По дороге Кагами, похоже, пил мятную минералку, холодящий вкус перебивал горечь хлорки, приятно разливался у Дайки во рту и тоже заводил. Хотелось так сильно, до трясучки и мутного марева перед глазами, но просто вставить Кагами Дайки не мог. Кагами не любил сразу. Особенно когда злился и все шло не так, как ему нравится, а быть скованным и мокрым его явно не устраивало. О чем он сообщал регулярно: — У меня вода в ушах! — И Дайки, изловчившись, подцепил большим пальцем ноги пробку, освободив слив. — От тебя гарью несет! — не унимался Кагами. — Зато ты пахнешь вкусно… — Тоже гарью! Лесть не прошла, но Дайки был не согласен. Кагами пах Кагами, чистотой и этой сумасшедшей мятой, и Дайки дурел от запаха, нюхал бы и нюхал, если бы Кагами сам не схватил его руку и не уложил себе на член. Стоял у него крепко, кто бы сомневался. Дайки начал дрочить ему плавно, двигал бы сильнее, но мешала вода и локти без конца бились о бортики. Кагами, вздохнув, разомкнул губы и потянулся к нему, запустил пальцы в волосы, больно дернул, напрашиваясь на поцелуй. Дайки застонал: вот теперь ванна казалась самым жутким местом для секса, но в спальне был мертвый паладин… Приходилось терпеть. Вода утекала слишком медленно. Кагами выгибался по-кошачьи, подставляя грудь под губы Дайки, под мазки его ладоней, и толкался в кулак. Он, кажется, рассчитывал так кончить, и где-то в глубине души Дайки понимал, что это будет даже справедливым после всего, что он наворотил — сделать Кагами хорошо, загладить вину, отказавшись от удовольствия для себя. Где-то в самой-самой глубине души, где жила часть Дайки, не считавшая, что Дайки достоин всего самого лучшего. В существование которой Дайки вообще-то не верил. Поэтому, когда воды стало совсем мало, он приподнялся над Кагами, шаря взглядом по полке с шампунями. Повезло: флакон со смазкой нашелся за тубусом пены для бритья — цветочный, Кагами купил его как-то, но Дайки поржал, что запах девчачий, и убрал с глаз долой в ванную. Сейчас он мысленно похвалил себя за сообразительность — мог ведь и выбросить. А на отдушку стало плевать. Он снова облизал сосок Кагами, зарычав от удовольствия, потерся щекой о мощные мышцы на груди, а затем опустил руку вниз, огладил промежность. Кагами выкрутило спазмом наслаждения, как только Дайки вставил палец насухую — и прочитав по губам беззвучное “Еще!”, добавил второй. Щелкнул крышкой, плеснул сверху на пальцы, потом на член — и, промахнувшись, на собственные брюки. Да и плевать, благоухать — так обоим! Кагами перевернулся, оперся грудью о бортик, выставляясь удобно, и Дайки вломился, неожиданно, грубо, втиснувшись до упора и только тогда остановившись. — Придурок чокнутый, — бросил Кагами на выдохе и двинулся сам, вперед, почти съезжая с члена — и тут же назад-назад-назад. Дайки перехватил его за бедра — влажные, ладони то и дело соскальзывали; к привычным глухим шлепкам мошонки о задницу прибавилось хлюпанье мокрой одежды — пошлое до крайности, обжигающее и без того пылающие нервы. Кагами вскрикивал на каждом толчке, выгибался так, что Дайки не мог только трахать его — тянуло то прикусить выступающие лопатки, то слизнуть нитку капель, вытянувшуюся вдоль позвоночника. То просто накрыть собой, нащупать закушенную губу языком и пресечь резкое “Да двигайся же ты, придурок!”. Кагами мычал ему в рот и пытался одновременно целоваться и наращивать ритм, но у него не выходило: ноги разъезжались по скользкому дну, и он не падал, только потому, что Дайки крепко держал его поперек груди. И сам двигался мелко, почти не выходя, потому что оргазм подкатывал все ближе и хотелось оттянуть его подольше. Но как только Кагами просунул руку ему между ног, дотянулся до прижатых к своей заднице яиц Дайки, перед глазами вспыхнуло белым, и спустя пару секунд все закончилось. Кагами выскользнул сам, растянулся на дне, прижавшись щекой к бортику, и еще какое-то время крупно вздрагивал, дыша сбивчиво и громко. Дайки отполз в другой конец ванны, пытаясь прийти в себя. Из крана вытекла капля, ударила по лбу и, скатившись, повисла на кончике носа. Дайки дернулся, стряхнув ее, набрал побольше воздуха в грудь… — Я как унюхал дым, решил, что с тобой что-то случилось, — опередил его Кагами. Перевернулся и сел, даже не пытаясь снять заляпанные спермой брюки. — Пересрал страшно. Блядь… — Я убил твоего паладина, — выпалил Дайки. Кагами смешно округлил глаза, видимо, пытаясь сложить два плюс два, а потом заржал. Громко и от души. Дайки все ждал, пока он успокоится, но с каждой секундой это все сильнее напоминало истерику. — Ты не злишься? — осторожно спросил Дайки. — Ты сжег мою кухню, чтобы убить моего паладина? — сквозь смех поинтересовался Кагами. — Я не злюсь. Я хочу убить тебя. — Ты только что сказал, что беспокоился, как бы я не пострадал! — По-моему, тебе нужно пострадать, чтобы поумнеть. — Эй, ты на что это намекаешь? — насторожился Дайки. Кагами перебрался к нему, крепко схватил за подбородок, а затем поцеловал в уголок рта: — На то, что кое-кого придется учить уму-разуму. Сейчас только штаны сниму, и приступим. Дайки улыбнулся нерешительно и потрогал член: что ж, пожалуй, через десять минут он будет вполне готов ко второму раунду. — Ты можешь пока пойти включить ноут, — покосился на него Кагами, сняв лейку и принявшись регулировать напор. — Пароль от моего аккаунта в файле “ТайгаЗеБест”. Который в папке “ДайкиЛузер”. — Сволочь, — обреченно процедил Дайки. — Дай хоть тоже душ принять. *** Дайки, сосредоточенно закусив язык, перебегал от одних залежей руды к другим. Субботнее утро он с большим удовольствием провел бы на стритбольной площадке, но макросам Кагами больше не доверял — опасно оставлять персонажа без присмотра, ведь бегают всякие ублюдки, убивают смеха ради — а до заветного топора нужно было копать еще пару суток, не меньше. Однако с тем, что придется торчать в ВоВе, да еще и прокачивая не собственного персонажа, а чужого, Дайки уже смирился. Гораздо обиднее было попрощаться с мечтой о чоппере на ближайшие несколько месяцев. Зато Кагами спал рядом, явно не собирался вышвыривать его из кровати, квартиры и собственной жизни, а значит, все, в общем-то, было неплохо.