— Мама, я хочу кушать...

       — Мама, мне холодно...        — Потерпи, малыш, скоро встанет солнышко, и тебе станет тепло.        — Мама, а почему идёт дождь?        — Небо плачет, ему холодно.        — Так же как нам?        — Наверное...        — Мама, я хочу кушать.       Дождь все лил и лил, обливая холодом продрогшего малыша, стужа забиралась в нежный мех маленького грязного рождённого на улице котёнка. Старая и промокшая картонная коробка, пара рыбьих скелетов на троих — всё, что у них было. А через дорогу, за грязным стеклом витрины лежало то, что никогда им не достанется, то, что люди получали, отдавая мяснику блестящие монеты, то от чего у котёнка и его матери урчало в животе: свежее, вкусное мясо.        — Мама, это солнышко?        — Да.        — А почему тогда не греет?        Из лавки разливался желтоватый свет тусклой лампы, он золотил гладь сточной воды, реками текущей у самых лап котёнка. Дождь усиливался, смывая грязь с шерсти, котята жалобно просили еду.        — Мама, а почему так больно?        — Не знаю, малыш.        — Мама, всё будет хорошо?        — Да, ведь у тебя есть я, а у меня есть вы.        — Мама, я пойду?        — Будет только хуже.        — Нет, мама.       Глупый маленький котёнок, перебирая лапками, бежал навстречу витрине, его мать от голода не могла даже двинуться, она знала, что добром это не кончится: мясник никогда не любил котов. Сил не хватало даже для того, что бы подняться. Но она, с трудом выпрямившись, встала на лапы, подрагивающие от изнеможения и, сделав шаг навстречу сыну, упала, тяжело дыша.        — Кыш, мелочь.       Удар ногой, и жалобный писк кота.        — Мама, что будет, когда встанет солнце?       Вопрос, заданный на последних вздохах, разорвал тишину.       Ответить не было сил.        — Когда встанет солнце, мы попадём туда, где всегда много еды и никогда не идёт дождь.        — Куда?        — На небо...