Going Through

У мальчика, сжимающего в пальцах баллончик с краской, светлые кудрявые волосы и куча сережек в ушах. Он один шагает по темным улицам, лениво посматривая по сторонам, и ищет свободную стену, которая бы понравилась. На его плечах пять приводов, но его это мало беспокоит, потому что рисовать всегда было дороже, и никакие полицейские не смогут его остановить. Скользнув тонкой тенью под фонарем, мальчик останавливается у однотонных светлых ворот. Быстро осмотревшись по сторонам, он с тихим щелчком открывает баллончик и наносит первый штрих. По мере того, как рисунок расползается по светлой поверхности, лицо мальчика меняется: появляется легкая мечтательная улыбка, а в глазах отражается свет от фонаря – то ли слезы, то ли еще что. Он не останавливается ни на секунду, ловко меняя цвета и запихивая ненужные баллончики в сумку. Рисует и улыбается ровно до тех пор, как на шуршание краски не прибегает сторожевая собака. Она принюхивается, а заметив выглядывающие из под забора ноги, заливается злобным лаем, который сразу разносится по округе, ударяясь о стенки домов. Мальчик ругается себе под нос и бросается бежать, а с утра владелец дома находит превосходнейший рисунок мегаполиса на, к сожалению, таких любимых воротах. Хесан рвет и мечет, расхаживая вдоль ворот, не знает, какие слова подобрать, потому что рисунок действительно красивый, но не на его воротах же. Преодолев первые всплески злости и отчаяния, он успокаивается и идет смотреть записи с камер наблюдения. На пленке – худенький мальчик, долго и тщательно прорисовывающий каждый небоскреб мегаполиса, который мгновенно покидает место преступления, услышав лай собаки. Хесан кряхтит от досады, но сделать ничего не может, поэтому отправляется на работу, решив закрасить сие прекрасное творение позже. Спустя пару дней, краска высыхает, ворота принимают прежний вид, а Хесан пересматривает запись с камер, потирая подбородок, и думает. На кудрявого мальчишку он натыкается крайне неожиданно, буквально столкнувшись с ним на выходе из магазина. Хесан пришел за свежей краской, чтобы закрасить ворота вторым слоем, а мальчик занят тем, что убирает новые баллончики в сумку и не смотрит по сторонам. - Ой, извините, - сразу же извиняется он, мило улыбаясь. Хесан узнает кудрявые волосы и ему хватает двух секунд, чтобы составить логическую цепочку в голове и схватить его за плечи. - Так это ты… -начинает Хесан, а мальчик сразу же меняется в лице. - Что-то не так? - Ты изрисовал граффити мои ворота? В глазах мальчика загорается страх. - Нет, вы, наверно, путаете меня… - он нервно дергает плечами, пытаясь освободиться. - Нет, не путаю. Кудрявые волосы, какие редко встретишь, да еще и пришел за новыми красками. - Нет, это не я, - бормочет мальчик, сдавая себя по полной, а потом смотрит печально Хесану в глаза. – Правда, не я. И Хесан почему-то смягчается. Мальчика зовут Бенджу. Он любит рисовать граффити и пить кофе со сладкими пирожными. Хесан, намеревавшийся как следует отчитать его за содеянное, почему-то не находит в себе былой злости. Бенджу не особо разговорчив, он только молчит и ест пирожные, пока они сидят в кафе, куда Хесан привел его «серьезно поговорить». Серьезного разговора не получилось, это вообще мало похоже на разговор. Бенджу выслушивает все претензии в свой адрес, виновато кивая, но так и не произносит ни слова. Они, точнее, Хесан, заканчивают на том, что Бенджу будет помогать закрашивать ворота вторым слоем. Хесан не может сдержать улыбки, видя, как Бенджу неумело обращается с кистью, в то время как баллончики летают в его руках, как по волшебству. Хесан даже завидует в какой-то мере.Поэтому, когда ворота покрашены, он просит Бенджу показать, как он создает свои рисунки, позорно отмечая все же, что ему понравилось, и если бы не столь ценные ворота, он не стал бы закрашивать. Бенджу смотрит недоверчиво вначале, но потом зовет его с собой, предупреждая, чтобы готовился бежать при любой опасности. Бенджу хочет рисовать на стенке, Хесан же просит хотя бы на старой мусорке, чтобы не было так опасно. Бенджу сначала не нравится, но потом, едва начав рисовать, он втягивается и снова улыбается так отстраненно и грустно. Хесан не знает, на что смотрит больше, на рисунок или на его лицо. Бенджу рисует снова мегаполис, не такой шикарный, как на хесановских воротах, но все же прорисовывает пару магазинов и забегаловок. Закончив, он отходит посмотреть на творение и пожимает плечами: - Вот так. Хесан одобрительно кивает – ему нравится даже на мусорном баке. Бенджу вытирает окрашенные краской пальцы об асфальт и задумчиво-тоскливо смотрит на мегаполис. - Я хотел бы жить там однажды, - тихо говорит он, а Хесан слышит в его голосе невероятную тоску, и ему вдруг очень хочется, что Бенджу не грустил больше никогда. Бенджу часто говорит, что ему одиноко, поэтому он и рисует города. Ему нравится создавать улицы, магазинчики и людей, он говорит, что пока рисует – действительно живет. Он часто замечает еще, что ему бывает страшно без причины, и жмется к Хесану, добавляя, что он единственный, кто не поволок его в полицию за дебоширство. У Хесана давит в груди каждый раз, когда этот маленький хрупкий ребенок устраивается у него на плече и говорит, что ему страшно, что он одинок. Бенджу все чаще рассказывает, как жил бы в своем городе, и ненароком в его речи проскальзывает «мы» - он хотел бы, чтобы Хесан жил вместе с ним. Сам Хесан не уверен, что согласился бы, а Бенджу, кажется, понимает это и без слов. У Хесана здесь работа, дом, собака в конце концов, а у Бенджу нет ничего, кроме своих воздушных замков. Как-то раз, он особенно переживает, рассказывает, что впервые бросил рисунок на половине, потому что вдруг стало очень страшно. Бенджу хватает Хесана за пальцы, прижимает его руки к своей груди и почти плачет, глотая уже готовое сорваться с языка горькое «пойдем со мной». - Все будет хорошо, - пытается успокоить Хесан, гладя его по кудрявым волосам. – Это просто кризис, бывает же такое у художников. Бенджу качает головой, потому что никакой это не кризис, но Хесану не перечит, потому что сам не знает, как объяснить свое состояние. И тогда, после срыва, от Бенджу не остается ничего, кроме рисунка на память – снова на кристально белых воротах, только сейчас Хесан не злится, а чувствует только всепоглощающую тоску с нотками страха. Бенджу по-другому уйти и не мог, он бы не исчез, оставив Хесана в неведении. На воротах снова мегаполис, так похожий на те, что разбросаны по городу рукой маленького художника. Присмотревшись к улицам, Хесан замечает крохотную, блекло прорисованную фигурку хрупкого мальчишки, который стоит у фонаря. Рисунок он не закрашивает и надеется, что теперь Бенджу не тоскливо и не страшно в своем городе.