фик семнадцатый

Что больше всего удивляло Романа в данной ситуации, так это то, что нервничал именно Эмброус. Вечно веселящийся, несущий сущий бред, выкидывающий такие номера, что потом либо сгорать со стыда, либо доставать чековую книжку, Эмброус боялся их близости. Неуверенность вкупе с первым разом с мужчиной сделали Дина тихим, спокойным и каким-то зажавшимся, чего Роман раньше за ним не замечал. — Если ты не хочешь или не готов, то мы можем сделать это в другой раз, — Рэйнс не верил сам себе, что произносит эту фразу не какой-нибудь девочке-цветочку, а почти двухметровому мужику, который может свернуть его, Романа, в бараний рог, и при этом почти не запыхаться. — Я готов, — Дин повел голым плечом, уверенно прошел от ванной комнаты до постели. Он провел под душем около часа. Он менял напор воды и ее температуру, но так и не смог заставить свое тело расслабиться. Слишком было страшно. Да и потом, Рэйнс мог бы предложить в их первый раз быть снизу. Если бы напряжение так не сковывало, то Дин бы рассмеялся только лишь представив Романа со своим членом в заднице. Роман лег рядом с ним, оглаживая обнаженное, чуть влажное после душа тело. Дин смотрел на него слегка повернув голову, и в его светлых глазах был испуг, паника и еще что-то такое, чего Роман понять так и не смог. — Мне не нравится, что ты боишься, — Рэйнс чуть склонился и лизнул того в уголок губ. — Ты всегда был таким активным, дерзким, жадным до моих ласк. Рэйнс погладил его по бедру и поцеловал в сжатые губы. — Я просто… это не то, о чем я думал, когда у нас все это завертелось. — Эмброус, все люди занимаются сексом. Ты думал, что будут обжимашки и поцелуи? — Ну, почему только это? Можно еще отсасывать друг другу, — хохотнул Дин чуть расслабляясь под руками любовника. — О, твой минет это что-то с чем-то. В первый раз ты мне чуть все не откусил. — Эй, — Дин несильно двинул его локтем под ребра. — Я впервые мужской хрен в руках держал, не то, что отсасывал. — А сейчас у тебя получается просто крышесносно, — жарко зашептал ему в покрасневшее ухо Роман. — Ты научился мастерски сосать, так глубоко берешь, что я просто с ума схожу, когда вижу, как твой рот одевается на мой член. — Перестань, — Дин отвернулся, его щеки покраснели, а глаза горели каким-то лихорадочным огнем. — Переворачивайся, — хмыкнул Роман. — Чо? — Ни «чо», а на живот. — Давай в следующий раз? Я тут подумал, что еще не готов. Могу сделать тебе минет и разрешить кончить мне в рот. — Я в любом случае собираюсь кончить в тебя. Давай, Эмброус, не будь телкой. На живот и задом кверху. Дин что-то пробубнил, но подчинился. Он был невероятно ошеломлен тем фактом, что еще в самом начале их отношений Роман вёл, а Дин подчинялся. То есть, он был готов выполнить все, что просил Рэйнс, и при этом чувствовал себя совершенно нормально. Дину не хотелось разбить морду тому, кто почти полностью теперь, аккуратно, направлял все происходящее в его судьбе. — Раздвинь ноги чуть шире, – Роман смотрел, как Эмброус переворачивается на живот и приподнимается на коленях. Устраиваясь меж его ног, жадно смотря на почти белые, не тронутые загаром ягодицы. Рэйнс и так ждал слишком долго. Строптивый, безумный Эмброус всегда его заводил, и Роман знал, что Дину просто надо показать, что такой вид секса его нисколько не принижает в глазах партнера, что быть принимающей стороной — это тоже хорошо. Он понимал, что любовник боялся показаться слабым в глазах Романа. Он погладил Дина по бокам, чуть склоняясь и целуя позвонки у самой шеи, обводя выпирающий из них языком, слегка прикусывая. Дин застонал под ним и чуть двинул бедрами, переставляя колени и чуть шире раздвигая свои ноги, занимая более удобную ему позу. — Тебе будет хорошо, — уверенно шептал Роман, продолжая гладить своими большими, сильными руками так нежно и так успокаивающе, что Дин начал постепенно расслабляться, получать удовольствие и не думать о том, что должно произойти дальше. Когда он закончил вылизывать и выцеловывать странные узоры на спине Эмброуса, Рэйнс принялся чуть разминать его ягодицы, касаться их губами. Дин уже плавился под его руками, губами и языком. В самом начале он не испытывал возбуждение, страх перед тем, что должно было произойти просто не давал тому достигнуть правильной отметки. Теперь же у него стоял, желание скручивалось где-то в области паха, заставляя тихо поскуливать и кусать самый кончик подушки, в которую он вцепился руками. Роман раздвинул его ягодицы и чуть подул на влажную кожу меж полушарий. Он жадно облизнулся и провел языком от мошонки до самого копчика, всего лишь на мгновение задерживаясь на анусе. Эмброус под ним протяжно и как-то по щенячьи заскулил, что вызвало у Рэйнса ухмылку на красивом лице. Он вновь провел языком меж ягодиц, потом еще и еще, увеличивая давление на анус любовника, в конце концов, вкручиваясь языком в поддавшуюся, расслабляющуюся дырку. Дин вскрикнул, когда почувствовал язык Романа внутри себя. У него горело лицо и шея, ему было стыдно от того, что он получает удовольствие от этой грязной ласки. Он вообще не думал никогда о том, что кто-то может получать удовольствие от того, что ему вылизывают задницу. Когда он впервые заметил на себе заинтересованный взгляд Романа, когда он принял ухаживания от него, Эмброус полез в сеть, чтобы посмотреть на все прелести гейского секса. Уже тогда ему стало тошно и противно. Как это можно было позволить другому самцу над собой доминировать до такой степени, он не понимал. Но Роману хотелось подчиняться. Со временем он понял, что тот не желает ему зла, и уж точно не собирается принижать его как мужика. Стало чуть легче, пока Рэйнс не припер его к стене и не отдрочил им обоим в таком бешеном темпе, что у Эмброуса еще минут пятнадцать в ушах шумела кровь, а ноги не держали от сумасшедшего оргазма. Воспоминания затопили сознание, жаркой волной прокатились по всему телу, и еще больше ебнули в паху, разогревая и без того бурлящую кровь. Роман продолжал трахать его языком, иногда обводя кончиком пальца края чуть раскрывшейся дырки, мягко царапая нежную, чувствительную кожу. Рэйнс протянул руку и взял смазку. Звук открываемого любриканта заставил Эмброуса вздрогнуть. Его плечи вновь закаменели, напряглись мышцы на спине и подобрались ягодицы. Роман нахмурился. Ему определенно не нравилась такая реакция на то, что должно было произойти еще много времени назад. — Тебя когда-нибудь лапал мужик? — спросил он. — Неа, только ты, — ответ Дина был резким, скрипучим, на грани слышимости. — Я первый? — Да, Роман, — зло выплюнул Дин, — ты первый, доволен? — Я спрашиваю не для того, чтобы потешить свое эго, — склоняясь над любовником, шепча это ему на ухо. — Хотя и не могу сказать, что меня это не радует и не возбуждает еще больше. — Тогда заткнись и сделай это уже. Рэйнс его поцеловал, заставил оторваться от покушанной подушки и поцеловал. Мягко, нежно, как умел только он. Дин вновь уткнулся в свою спасительную подушку, но уже расслабленнее. Поэтому, когда его ануса коснулся влажный романовский палец, он даже почти не вздрогнул. Роман делал все аккуратно. Он гладил Дина по пояснице, кружа пальцем вокруг сжавшегося входа, изредка чуть надавливая, давая любовнику возможность расслабиться еще немного. И когда дырка начала поддаваться на давление, он вставил сразу по вторую фалангу. Дин под ним зашипел и чуть вскинулся, но Рэйнс вновь принялся гладить его по пояснице, целовать трогательные ямочки над напрягшимися ягодицами и шептать какую-то дуранину, при этом жадно следя за тем, как обнимает его дырка, как палец выходит наружу и вновь внутрь, почти до самого конца. И как горячо и хорошо, туго и нежно внутри. Роман добавил еще немного смазки, и к первому пальцу потихоньку протолкнул второй. Он растягивал основательно, чуть сгибая внутри, разводя в стороны, иногда обводя своим языком по кругу, когда вставлял до самого основания. Дин тяжело дышал почти утопив лицо в многострадальной подушке, но иногда вскидывал своей задницей, и этим движением, казалось, просил еще. Роман добавил третий, и Дин закричал. Этого было слишком много для него. Ему было неприятно от того, что его растянули, натянули на эти пальцы, но и вспышки удовольствия, когда Роман касался простаты, тоже не давали расслабиться и решить, чего же он на самом деле хочет. Рэйнс лишь усмехнулся и добавил еще один. Он уже был готов натянуть Эмброуса, был готов наплевать на все и взять его сейчас, но где-то на задворках сознания понимал, что тот еще не готов, и Роман причинит ему боль. И тогда вообще будет не понятно, как дальше сложатся их отношения, а терять его из-за своей несдержанности Рэйнс не собирался. Когда в заднице Дина свободно ходили все четыре пальца, а сам он насаживался на них, громко выстанывая имя Романа, тот больше не смог ждать. Он вылил смазки себе на ладонь, размазал по своему члену, приставил головку ко входу и чуть надавил несколько раз, пока мышцы под его напором не поддались и он не вошел, раздвигая их, проталкиваясь всё дальше. Эмброус под ним отчаянно застонал и забился, стараясь уйти от болезненного проникновения. От былого возбуждения не осталось и следа. Было больно и неприятно. Член распирал его, мышцы были так напряжены, что всё это причиняло дискомфорт и, когда Роман толкнулся особенно резко, то вспышкой боли Дина прострелило от самой головы до кончиков пальцев на ногах. Он беззвучно плакал, сотрясаясь всем телом, стараясь не делать лишних движений, чтобы не причинить себе еще больши боли. Роман замер в нём, не двигаясь, лишь его тяжелое дыхание где-то на затылке говорило Дину о том, что Рэйнс безумно напряжен и сдерживается с трудом. Вены на его шее вздулись, мышцы на руках подрагивали, а сам он кусал губы, чтобы не заорать от всепоглощающего удовольствия. Роману было хорошо. До сумасшествия хорошо. Дин был создан под него, такой тугой и горячий, такой правильный, узкий. Хотелось начать двигаться «вот прям щас», но тихие, судорожные всхлипы Эмброуса немного отрезвили. Плечи Дина чуть подрагивали, и Роман принялся их гладить, успокаивая любовника, давая привыкнуть к себе внутри его тела. Это заняло чуть больше времени, чем Рэйнс мог себе представить, Дин все еще не желал принимать его, туго сжимая внутри себя, пытаясь вытолкнуть. — Я аккуратно, — прошептал Роман, понимая, что больше времени он просто любовнику дать не в состоянии. Дин кивнул, так и не оторвав лицо от подушки, и почти в тот же момент закричал, отчаянно, с надрывом, потому что это было намного больнее чем то, когда Роман в него входил. Чуть привыкшие мышцы вновь напряглись и Эмброус всем телом прочувствовал, что внутри него член Рэйнса, и это было больно, чертовски больно. Роман же ухватил его удобнее за бедра, выходя лишь на половину, а потом вновь толкаясь внутрь. Он слышал, как на каждое его движение всхлипывает Эмброус, видел, как он комкает, царапая, влажную от испарины простыню, но он не мог остановиться. Всё то животное, что так нравится видеть поклонником на ринге, сейчас было на свободе и жаждало только одного — обладать своим любовником, своим Дином. В конце концов, тело под ним расслабилось и приняло его. Роман больше мог не сдерживать напор и яростно втрахиваться в мягкую, горячую плоть. Из его горла врывалось хриплое дыхание, иногда несдержанное рычание. Он держал эти сильные бедра в своих пальцах, сжимая сильнее с каждой новой фрикцией, почти натягивая на себя, оставляя синяки и желая разрядки. Дин под ним лишь рвано дышал, полностью отдав себя на растерзание любовнику, принимая уже без сопротивления, иногда вскидывая бедра, позволяя Роману входить еще глубже. Глаза у Рэйнса закатились, он прогнулся в спине, впиваясь ногтями в бледную кожу Дина и повалился ему на спину, кончив в растерзанный зад. Он приходил в себя несколько минут, потом откатился в сторону и поцеловал влажное диновское плечо. Роман улыбался, сиял, как начищенная сковородка. — Спасибо, — опираясь на один локоть, ложась на бок и, погладив Дина по спутанным, влажным волосам, улыбнулся Рэйнс. Эмброус в ответ лишь кивнул, но так и не повернулся. Роман нахмурился, ему совершенно не понравилась такая реакция. Все же было хорошо, им было хорошо. Он схватил Дина за плечо и заставил перевернуться на спину. Тот долго сопротивлялся, но против Рэйнса можно было выставлять каток, он бы все равно прошел сквозь него, что уж тут говорить о совершенно обессиленном Эмброусе. — Какого… Дин отвернулся, не желая слушать продолжение фразы. — Дин, — Роман погладил его спине. — Прости, Дин. — Все хорошо, — прошептал тот. — Да нифига. Роман повернул к себе уже не сопротивлявшегося Эмброуса, притягивая ближе, и Дин моментально обвил его руками, пряча лицо у Романа на груди. Спустя некоторое время, Эмброус уже спал. Его чуть знобило, но дыхание было ровным и спокойным, он все также доверчиво льнул к Роману. А Рэйнс не мог закрыть глаза. Как только он это делал, то видел затравленный взгляд распухших от слез глаз и искусанные в кровь губы. И от этого становилось тошно. Тошно от себя. В следующий раз, решил для себя Роман, он будет нежнее. Дину будет хорошо. "Только вот когда этот следующий раз теперь наступит?" — тоскливо пронеслось в его голове, прежде чем он уснул.