Куколка

Когда-то она любила кукол. Кукол, с прекрасными пустыми глазами, застывшей на губах улыбкой и послушных, покорных. Будущая кутюрье шила им прелестные платьица, из такой мертвой ткани. Она была послушным ребенком, если бы являлась человеком. Она была бы лучшей дочкой на свете. Ее госпожа была прекрасна и свежа, как только выпавший снег. Статная, излучающая особый свет своим обликом, непреодолимо притягательная. Улыбка идеальных губ была особенно чудесна. Она бы хотела быть столь же красивой. Она хотела бы шить свои шедевры лишь для maman. Чтобы радовать ее, чтобы показать, что Нуи умеет быть хорошей дочкой. Но пройдет еще много времени, когда ее творения станут ее достойны. Но она всегда с восхищением следила за каждым ее движением, замирая завороженным кроликом пред взором полоза. А потом сладко улыбалась ей – это выражение лица ей удается, как ничто иное. Слизывая прекрасный алый сок со случайно уколотых пальцев, она всегда улыбается. Ведь это ради нее. Однажды по неосторожности она разбила одной своей малютке фарфоровую головку. Нуи не кричит, она лишь хлопает пустыми светлыми глазами, разглядывая пустой черепок, с выпуклыми глазками и пришитыми волосами. Ей становится интересно. А в ее головке, чудесной головке с витыми золотыми кудрями и розовыми бантиками, та же пустота? - Нуи. - maman никогда не зовет ее ласково, как зовет возлюбленные нити. Но от одного ее голоса девочке становится сладостно-тяжело внутри.- перестань играться, подобно жалким людям. С этого дня ты будешь готовиться к…ты слушаешь, девочка? - тонкие пальцы легко обхватывают подбородок, притягивают к себе все ближе. Госпожа не злится, на ее лице нет морщинок. Прекраснее её девочка не видела никого в своей жизни. Она молода, она всегда молода. Ее глаза огнями поблескивают в ночи, а длинные ресницы отбрасывают причудливые тени на бледные щёки. Нуи кивает, как большая красивая кукла, а в пустых глазах плещется интерес. - ты станешь моей личной кутюрье, Нуи. Это звучит как приказ, а кто она такая, чтобы не подчиниться своему давнему желанию, своей госпоже? Люди – странный корм для нитей. Они не куклы, вечно веселые и послушные. Они – хмурые, крикливые и самоуверенные. Для них приходится изображать эмоции. Харимэ правда пытается. Изображает грусть, гнев и даже скорбь. Эмоции быстро сменяют друг друга на ее лице, искажая и уродуя его. Прелестное личико теперь вызывает у них ужас. Взращенная в искусственном мире розовая кукла не видит у себя ошибок. Люди – глупый корм для нитей. На ее лице застыла сладкая глуповатая улыбка и Нуи теперь прекрасна. Платьица-сапожки-бантики. Куколка с розовыми губами, пластиковой красоты глазками и любовью к своей maman. Нуи - Великий кутюрье семьи Кирюин. Она могла бы быть самой лучшей дочкой на свете. Maman довольна ею, она ее любит. И та, как послушная девочка, шьет для нее шедевр, достойный лишь ее. Глупый корм для нитей зовет это счастьем. Она может изменить что угодно – ей подвластны волокна жизни. Она может изменить людей, перекрыть их по своему подобию. И они станут прекрасными куклами, покорными и веселыми. Единственное, чего она не может – понять людей. А зачем ей это? На миг искусственная улыбка меркнет и прелестное личико принимает совсем иное выражение. Пустое. Та девчонка, Рюко. Она принадлежит ее госпоже, она познала силу живых волокон. Забавная. Крикливая. Вспыльчивая, ее вечно холодные пальчики почти ощущают ее огонь. Наивная. Упрямая. Прелестная. Нуи по-птичьи склоняет изящную головку к плечику, пустые глаза вновь обретают пластмассовый блеск фальши, а губы растягиваются в глупой улыбке. Maman все так же прекрасна, улыбается своей кутюрье. Но теперь Харимэ видит в ней подобие куклы. Она на миг прикрывает глаза, представляя под этой белоснежной оболочкой пустоту, которую пытаются заполнить нитями. Теми, что питают искусственное розовое тело Харимэ. Нуи ничего не подозревает, она лишь колокольчиком смеется, изображая радость. Она ведь марионетка, а не кукловод. Нуи умеет притворяться. Она умеет быть хорошей дочкой, мастером своего дела и послушной куколкой. Если ее госпожа захочет – она перекроит себя так, как та пожелает. С неизменно фальшивой улыбкой. Стежок за стежком. Единственное, чего она не может – перекроить себя так, чтобы нравиться Рюко, подарившей розовой кукле отвратительно-человечный поцелуй. Платьица-бантики-оторванные руки. Куколка с пустыми пластмассовыми глазками, застывшей улыбкой на губах и катящейся к maman изящной головкой.