Есть закон

ты умеешь летать по миражным снам зазеркаленных облаков? говорят, что земля зашивает шрам и отходит от берегов, отрывая уставший от смерти глаз, в новолуние января. оседает прохладой на губы мгла. все живет. и взрастаю я. я ищу совершенство, но с каждым днем мне становится все трудней, я вдыхаю сухой испарений гнет, не впитавшийся на земле. череда непроглядно-прозрачных лет образует еще кольцо, я вершиной тянусь к пустоте планет и корнями ко дну весов. и взрывается небо напополам, разбиваемо криком птиц, уносимые ветром молитвы к нам возвращаются на пути. люди, верно, безумно хотят летать, и уйти в кислоту шипов, хоть на миг ощутить, что теперь весна обволакивает и жжет. это, знаешь, какой-то особый яд, он наполненный пустотой, он такой, о котором не говорят ни беззвучно, ни вслух, ни в стон. я храню все хорошее, что земля приняла от погибших здесь, а их души ночуют в моих корнях, проникая в прошедший день. и пропитаны болью их голоса, что сливаются в унисон, они камни шлифуют и небеса и поют они каждый сон о всем том, что еще не смогли сказать, да и, в общем-то, не смогли б. но теперь удержавшие небеса никогда не найдут земли. в прошлой жизни мы все быть могли людьми, научившимися летать, чтобы просто оставить проклятый мир, где схоронен и млад, и стар. есть закон, он гласит: сколько ни беги да в известных досель мирах возвращаешься к месту, где ты погиб, чтобы больше не умирать.