Trust in him

Его всё-таки ловят. Люди Траска повсюду, и, если им удалось взять даже неуловимого демона Азазеля, то момент, когда Ртуть прихлопнет особо хитрой мышеловкой - лишь вопрос времени. Пьетро не страшно. Ему не страшно, когда он приходит в себя в крошечной камере, и чувствует, как горло сдавил плотный и, кажется, цельнометаллический ошейник. Ему не страшно, когда в первый раз ошейник автоматически впрыскивает в его кровь парализатор, и Ртуть может только молча наблюдать, словно со стороны, как его безвольное тело грузят на каталку и увозят в операционную. Ему не страшно, даже когда он надрывается криком от боли - ток, пропускаемый через мыщцы, слишком силен, а Пьетро отнюдь не мазохист. Ему не страшно. Он знает, что за ним придут. Боливар Траск занимается им лично, и, возможно, в другой ситуации Пьетро бы ощутил нечто вроде гордости - но сейчас не время и не место для этого. Ртуть учится двум вещам, к которым считал себя неспособным - ждать и молчать. Он знает, что за ним придут. Он только надеется, что не слишком поздно. * * * - Сегодня ты звал во сне отца, - неожиданно буднично произносит Траск и добавляет совершенно ненужное. - Магнето. В операционной нужды в парализаторе нет - сразу после того, как Пьетро приковывают к столу, ошейник впрыскивает антидот - хорошая система, думает Ртуть, надо будет рассказать профессору Х - и юноша снова обретает подвижность, хоть и весьма относительную. Поэтому безразличное пожатие плечами приходится изображать бровями. - Ты так цепляешься за него, - так же спокойно продолжает Траск, в очередной раз производя забор крови из многократно исколотой вены - вот-вот придется перейти на другую руку. - Даже интересно, почему. По голосу ученого-садиста можно предположить что угодно, только не интерес. Ртуть не отвечает. Ртуть сам не знает ответа. Да, Магнето бросил его мать. Да, Магнето никогда не интересовался судьбой своего отпрыска - да и знал ли он о нем вообще? Да, Магнето был маньяком, мечтавшим поработить людей и поставить мутантов во главу угла. Да, самому Пьетро куда больше импонировали идеи профессора Ксавьера, чем родного отца. А даже если ему и нравилась какая-то цель Магнето, то методы… Нет, Магнето не сделал ничего, чтобы Пьетро мог назвать его отцом. И всё-таки, всё-таки… Ртуть не знает, за что он уцепился. Но по ночам, в бреду после очередных пыток, он всё равно зовет его, Магнето, Эрика Леншерра - зовет своего отца. Потому что всё равно любит его. И верит в него. * * * Дверь камеры вылетает с оглушительным грохотом, и, кажется, пришибает кого-то по дороге. Ртуть пытается приподняться, но не может - тело скрутило очередным спазмом, и мальчишка со стоном валится обратно на пол. Пусть делают, что хотят. Ему всё равно. Ошейник дрогнул и распался, со звоном падая на пол. - Пьетро? - в плечи впились железные пальцы. - Пьетро, ты меня слышишь? В нарочито холодном, безэмоциональном голосе - тщательно скрываемое беспокойство. Несмотря на боль, Ртуть не может сдержать улыбки. - Туууууут яяяяяяяя, - тянет он, приоткрывая один глаз. Магнето сейчас почему-то без шлема, и от этого очень хорошо видны прорезавшие высокий лоб морщины. - Есть печенька? На секунду ему кажется, что в серых глазах Магнето мелькает облегчение, но тут же пропадает. - Сейчас тебе будет «печенька», - фактически шипит металлокинетик, перебрасывая одну руку Пьетро через свое плечо. - Подавишься… Дальше Ртуть уже не слушает, снова расплываясь в улыбке. Пришел. Отец пришел за ним. - Люблю тебя, пап, - успевает произнести Пьетро и отключается, понимая, что всё-таки нашел за что уцепиться.