Экстра 2 - Любовник Шина

- Пиздуй. Одно короткое слово, произнесенное абсолютно равнодушным голосом. Он даже не повернулся ко мне, не удостоил взглядом, как будто уже все наперед знал и ожидал, что я скажу, и был к этому готов, чертов ублюдок. Я стоял у двери, с увесистой сумкой, закинутой на плечо, и видел только его растрепанный затылок, торчащий из-за спинки дивана, худую жилистую руку поверх нее, неустанно переключающую каналы, и голую коленку, которой он вальяжно покачивал из стороны в сторону. Даже не повернулся, сука, даже не посмотрел. Щелк. …удивительное открытие!... Щелк. …новый центр в… Щелк. …эта любовь открыла во мне… Щелк. …опусти оружие, предатель!.. Щелк. …пустынные псы снова вышли на Охоту в город… Щелк. …советует держаться подальше…. Ахаха, да, вот именно так! Какое удивительное горькое открытие, что Шин в самом деле такое дерьмо… И предатель. И от него надо держаться подальше. Вот только предупреждениям друзей и знакомых я тогда не внял, и теперь стою здесь, сверлю в его затылке дырку и сгораю от боли, обиды и желания убить. Пиздуй, значит… Да? Меня зовут Сейджи Муно, и только что с треском провалилась моя попытка манипулировать своим любовником, Миядзаки Шином. А собственно, какой я ему любовник?.. С чего я взял вообще? Ну, трахаемся мы. Часто. Вернее, со мной он трахается чаще, чем с другими. Я у него что-то вроде любимчика, или как-то так… Убого звучит, правда? Но я даже несколько раз оставался у него на ночь, хотя Шин всегда собирает манатки своих дырок и вышвыривает за дверь пинком сразу после того, как кончит. Его ступня побывала и в моей заднице раз пять, не меньше, удовольствие, скажу я вам, малоприятное… Я только что сказал ему, что ухожу от него, а он сказал мне только «пиздуй». Показал, что ему насрать, напомнил, что я для него ничего не значу. Я кусал губы, стараясь дышать не слишком тяжело, не громко, чтобы он не услышал, как на меня подействовали его слова, и мне просто хотелось закричать: «Да мы уже полгода вместе, ублюдок! Неужели это ничего не значит для тебя? Ты выкидываешь свои подстилки уже через неделю, а со мной спишь шесть месяцев подряд, и хочешь сказать, что я все еще ничего не значу? Не верю! Я тебе не верю!» Шин молчал, увлеченный переключением каналов, и я молчал, давя подступающие к горлу слезы. Теперь уже нет пути назад. Если сказал, что ухожу, и если он согласился, значит, я должен уйти. Или наступить на горло остаткам собственной гордости, бросить сумку на пол и пойти к нему. Получить пару тычков в лицо, оплеуху, грубый болезненный поцелуй, выслушать коллекцию его излюбленных грязных ругательств и по полной выложиться в постели, чтобы хоть как-то загладить вину. Это в лучшем случае. В худшем… наверное, Шин будет долго меня пытать. Привяжет к кровати, достанет свой садистский джентльменский набор из шкафа… Каждый раз, вспоминая его содержимое, я непроизвольно сглатывал и начинал панически дрожать. Стоило только случайно об этом подумать, и возвращалось пугающее, отвратительное, но почему-то возбуждающее и сладкое ощущение… память о металлических гирьках на сосках, оттягивающих томящиеся и налитые багровые бусинки вниз. Память о кожаных ремешках на запястьях и щиколотках, цепями прикрепленных к ножкам кровати. Я почти ощущал их давление на своей коже и испытывал то же чувство уязвимости и незащищенности, полной доступности и понимания, что в этот момент я весь принадлежу Шину и он, конченый извращенец и псих, может сделать со мной все, что угодно. Я помнил его пальцы, больно щипавшие ягодицы, сетку тонких кожаных ремешков на члене, разведенные в стороны ноги и тонкий, с шаровидной головкой на прутике вибратор, с помощью которого Шин заставлял меня чуть ли не визжать. Я был полностью обездвижен, возбужден до предела, и с этой адской штуковиной на пенисе не мог кончить, а он засовывал в меня этот тонкий вибратор, изощренное орудие пытки, и давил мелко дрожащим шариком на простату. Вытаскивал из ануса и прикладывал к головке, крутил им по дырочке, жадно заглядывая в мое лицо, потом опять просовывал внутрь. Снова и снова, давая мне лишь иногда передохнуть, чтобы приступить потом с новой силой, игнорируя мои мольбы, слезы, крики… «Дай!… Дай мне кончить!» Я был готов даже на это, лишь бы он не позволил мне уйти сейчас. По правде, уходить я совсем не хотел. И эта идея с манипуляцией была глупой. И эта сумка с вещами, слова «я ухожу» - это все была игра, глупая и не стоящая того, чтобы уходить на самом деле. Я просто хотел прощупать почву, проверить свою позицию «любимчика», покачать немного права, я не собирался уходить от него на самом деле, я не хочу уходить, я люблю его! - Пиздуй. – Снова повторил Шин, не оборачиваясь, и добавил тем же холодным голосом: - Только если встретишься с дружками Харуо, мое имя даже не вспоминай. Ого, хоть что-то. Если угрожает, значит, все же не хочет отпускать. И на том спасибо… Да о чем я, это же Шин! Это же прогресс! У Шина же все через жопу, с ним все не просто так. Надо только ухватиться за эту фразу, что-нибудь из нее высосать. Спасение, например. - Ты правда просто так меня отпустишь? – сомневаюсь я. Ну же, скажи, что я маленькая сучка и не знаю своего места, наори, поколоти меня, в конце концов, я все стерплю, только не отпускай! - Почему бы и нет? Признаться, секс в последнее время стал немного скучноват… Ах, секс тебе стал скучноват?! Я чуть не взвыл от ненависти и не бросился на него с кулаками, припомнив ту устрашающего вида штуковину, побывавшую накануне в моей многострадальной заднице, палочку в члене, сдавленном силиконовым кольцом, которую этот гад старательно покручивал, заставляя меня срываться на визг, и щипцы-присоски на сосках… Это вот это он называет скучным?! Настолько скучным, что сам без остановки дрочил, бешено дергал свой член и кончал?! На меня, в лицо, в рот, в зад, размазывал пальцами сперму по телу и улыбался, как сумасшедший, облизывая пересохшие пурпурные губы. Значит, скучно тебе?! Пока я захлебывался возмущениями, Шин повернулся ко мне и спросил: - Может, отсосешь напоследок? Я посмотрел на него покрасневшими от слез, полными боли глазами. Отсосать… Этот урод предлагает мне отсосать напоследок. Тяжелая сумка с глухим ударом падает на пол, я обреченно подхожу к Шину, огибаю диван и сажусь перед ним на колени. Не думайте, что я какая-нибудь дрянная шлюха, раздвигающая ноги перед всеми подряд… Шин единственный, перед кем я готов встать на колени и терпеть издевательства, единственный, кому я позволяю так обращаться с собой. Я готов был сделать что угодно, даже отсосать «на прощанье» под пристальным насмешливым взглядом, чтобы оттянуть подальше тот момент, когда мне придется закрыть за собой дверь и сказать ему «прощай»… На пальцы, вытаскивающие ремень из пряжки, упала горячая соленая капля. Отлично, я еще и разревелся перед ним… Я просто жалок! Расстегиваю ширинку, стягиваю вниз резинку трусов и склоняюсь вниз, опаляя горячим дыханием еще мягкий невозбужденный член. Ну, раз это последний раз, я сделаю так, что ты будешь стонать от восторга и просить еще… Ты меня еще не скоро забудешь, ублюдок! Невесомо касаюсь пухлыми, чуть влажными губами головки, нежная тонкая кожица липнет друг к другу, создавая приятное щекочущее чувство… Никогда его не испытывал, но могу себе представить, что это такое. Точно так же касаюсь головки с другой стороны, опускаюсь ниже, сжимаю губами, двигаю и оттягиваю в сторону крайнюю плоть. Шин нетерпеливо вздыхает, и я чувствую, как его член начинает наливаться прямо на глазах. Теплыми пальцами касаюсь мошонки и подтягиваю яички вверх, прижимая к основанию члена, кончиком языка дотрагиваюсь до приоткрытой дырочки, надавливаю… Шин слабо двигает бедрами, но сдерживается и позволяет мне играть с ним и дальше. Влажным языком веду линию вниз, вдоль всего ствола, облизываю яички и аккуратно вбираю в рот, лаская языком и посасывая. Смотрю вверх и вижу, что Шин откинул голову на спинку, и глядит на меня, прищурившись в блаженстве, забывшись и приоткрыв смешно рот. Вот так. Вот так тебе, гаденыш! Сжимаю губами открывшуюся налитую головку, кручу кончиком языка и потихоньку всасываю, впускаю в себя возбужденный орган, пока он не утыкается в гланды… Я могу взять его и полностью, приноровился уже, но это оставлю на десерт. Шин знает, что я могу, нервно цокает языком. Он этого хочет – всадить до основания мне в рот. Выпускаю член изо рта и, сложив губы колечком, снова впускаю в себя… Шин хватает меня за голову, двигает вперед бедрами, вжимаясь, вдавливаясь в мое горло, облизывает пересохшие губы и что-то шипит. Я отстраняюсь, хватаю его член рукой и сжимаю, а он держит меня за волосы и не дает отодвинуться слишком далеко. Мы смотрим друг на друга несколько секунд, после чего он с отчаянным стоном отпускает меня и мотает головой. Нет уж, дорогуша, сегодня будем играть по моим правилам… Начинаю размеренно двигаться рукой и снова склоняюсь к члену, вожу губами по головке, облизываю, посасываю… Движения становятся быстрее, жестче, в какой-то момент рука Шина накрывает мою, сжимая еще сильнее и наращивая темп, а другая впивается в затылок, удерживая на одном месте… Он отрывает мою руку и толкается внутрь. Я впускаю, даже не пытаясь увильнуть, проглатываю головку, чувствую, как член неприятно тычется в горло, но то, что я вижу, стоит всех этих мучений… Шин сидит, скрючившись, выставив вперед бедра и прижимая мою голову обеими руками к паху. Его лицо исказилось от непередаваемого удовольствия, из груди вперемешку со стонами рвется хриплое дыхание. Бедра судорожно дергаются вперед, я давлюсь, но терплю… Шин громко стонет, выгибаясь, мне кажется, что он сейчас вырвет мне клок волос или сломает череп, и я чувствую, как его член содрогается, и горячая жидкость течет по горлу, неторопливо соскальзывая в желудок. Член выскальзывает из глотки, я давлюсь, кашляю, судорожно сглатываю, пытаясь избавиться от противного чувства, что в горле что-то застряло. Шин тяжело дышит, раскинувшись на диване, пока я отплевываюсь и мучаюсь рвотными позывами, а потом подрывается с места и с размаху бьет меня по лицу. Я теряю равновесие и падаю на бок. Ну, наконец-то! - Выметайся! – грянуло хриплым голосом. Я, уже было обрадовавшийся, не верил своим ушам… Даже после этого – выметайся?! Шин, все еще тяжело дыша, снова откинулся на диван и продолжал следить за мной взглядом. Я медлил. Значит, все кончено? Мне просто надо встать и уйти, да?.. Я неуклюже подбираюсь, подтягиваю ноги, опираюсь рукой о пол, но Шин снова вскакивает и снова с размаху бьет ладонью по лицу. - Куда собрался, сученыш?! – хрипло срывается он. Чувствую, как нога вбивается в ребра, и закрываю руками голову: лишь бы не по лицу… Но во рту уже медный привкус крови и соленых слез. Шин бьет меня ногами, не стесняясь, не сдерживая силы, со всей своей дури, выплескивая злость. Все, что я сейчас могу, это закрываться руками, силясь избежать зримых ранений, и глухо вскрикивать, когда он бьет особенно больно… Когда у Шина случаются приступы бешенства, для того, чтобы не сдохнуть, надо молчать в тряпочку и терпеть. Все. Мне хочется и плакать от боли, и смеяться от радости, что он все-таки злится, что я довел его… Значит, я ему нужен, нужен, он не выкинет меня! Удары прекращаются, и я несмело выглядываю сквозь разведенные пальцы. Шин стоит надо мной, тяжело дыша, руки сжаты в кулаки, желваки играют… Взбесился. Хорошо же я постарался, а! Лежу на полу, вытираю руками кровь, глотаю слюну. Пытаюсь понять, не сломал ли он мне чего. Но пока боль разливается по всему телу одной пульсирующей волной и непонятно, где болит сильнее… Шин падает на диван, пытается отдышаться. - Вали в ванную, приведи себя в порядок, мелкий сукин сын. Я послушно поднимаюсь – с трудом, хватаясь за подлокотник потрепанного кресла, - и, хромая, плетусь в ванную. Когда закрываю за собой дверь, до меня доносится тихое, но отчетливое: - Еще раз откроешь рот, вырву тебе язык. Я, как идиот, улыбаюсь разбитыми в кровь губами и прикрываю дверь. Не запираю, Шин ненавидит, когда я закрываюсь от него. Захочет прийти – пусть приходит. Подхожу к зеркалу, гляжу на себя, взъерошенного смазливого блондина с разбитым лицом, кровью, размазанной по подбородку, и начинаю тихо истерично смеяться. Все решилось. Значит, я его?.. ахах, победа! Значит, я что-то значу для него. Но какой ценой, а? Стоило оно того?... Стоило. И я еще за это сполна поплачусь. Но это тоже ничто в сравнении с чувством триумфа, которое я испытывал. Мы вместе полгода, и он не хочет меня отпускать! Мы вместе, мы вместе, мы вместе… Я бормочу эти слова, как заведенный, и улыбаюсь. Наверное, я псих. Как Шин. Это заразное. Это он меня таким сделал. С каких пор я так покорно терплю побои? Издевательства, извращения, грубость в постели. Принимаю его нужду причинять мне боль. Именно нужду. Он словно пытается подтвердить свою власть, свои чувства, глядя в мое искаженное болью лицо. Хочет убедиться, что я принадлежу только ему. Я, чистюля и педант, терпел бесконечный срач в его квартире и занимался стиркой, уборкой и готовкой. Собирал по комнатам его трусы и носки, сушил белье на балконе и гладил футболки и рубашки по утрам. Раздвигал ноги по первому зову и позволял засовывать в себя все, что ему взбредет в голову… Овощи, рукоятки кухонных лопаток, шариковые ручки, бананы. Я опробовал всю его коллекцию секс-игрушек, которую он хранил в увесистой коробке в шкафу, все его разнообразные вибраторы, резиновые дырки, затычки, стимуляторы простаты, анальные цепочки, шарики и даже насосы… Я даже смирился с тем, что, возможно, все это уже было использовано с кем-то другим до меня. Я сгорал от стыда, когда вспоминал все это. Я, ребенок из богатой интеллигентной семьи, ходил в элитную школу для мальчиков, занимался верховой ездой и играл в гольф, читал Канте и Шекспира на английском языке, я собирался поступать в лучший университет Токио. Мой отец был знаменитым профессором истории, а мать музыкантом. Моя жизнь была идеальна, прекрасна, пока я не встретил его… Теперь я, завидный парень, давал в зад другому парню, сосал у него, и позволял делать с собой такое, о чем мои родители, пожалуй, никогда в жизни даже и не слышали. Я трахался с извращенцем и отморозком, вставал каждое утро на час раньше и бежал в грязный засранный район в надежде, что он впустит меня, чтобы я приготовил ему завтрак перед школой, погладил рубашку и сделал утренний минет. Ждал от него сообщений, теребя в руках телефон. Ждал его блядского «приезжай, хочу трахаться» или «дуй сюда и отсоси». Черт побери, да я был счастлив, когда получал эти гребаные сообщения! Я растерял всех своих друзей, одноклассники стали считать меня слишком высокомерным и самовлюбленным, и перестали со мной общаться. Все это, наверное, создает впечатление милого умного мальчика, попавшего в капкан озабоченного ублюдка, но на самом деле это не совсем так. Я вовсе не милый. Я избалованная истеричка, хам, и выморожен до мозга костей. У меня натянутые отношения с родителями, скандалов в последнее время не удается избежать, отец грозится выгнать меня из дома за мои гулянки и небрежное отношение к учебе и жизни. «Моя жизнь, что хочу, то и ворочу!» – орал я ему в лицо перед тем, как захлопнуть дверь своей комнаты. Да, в самом деле! Что им надо от меня? У меня своя личная жизнь, в конце концов… Жалкое ее подобие. Я по-прежнему держал планку и был лучшим учеником в классе, им не о чем было беспокоиться. Ну и что, что я стал еще более нервным и грубым, я никогда не отличался золотым характером, вполне можно было и догадаться, что с возрастом я буду вести себя все хуже. Ну и что, что я возвращался домой поздно, а иногда вообще ночевал неизвестно где. Я предупреждал, что не приду, я всегда предупреждал, чтобы мать не волновалась! И это они еще не знают, что их сын гей. Дает в попу какому-то другому мальчику… Засовывает в себя пальцы, когда мастурбирует, и вместо сисястых цыпочек воображает себе огромный, толстый, со вздувшимися венками член. Представляю себе их лица, когда они услышат, что их обожаемый сынок своим ртом сосал чей-то пенис! Ахаха, да отца инфаркт хватит! Он выгонит меня из семьи и запретит показываться родственникам на глаза! Он будет рвать волосы на голове и метаться по кабинету, не в силах поверить в то, чем стал его родной сын. Но, к слову, я не был геем с самого начала. В тринадцать я попробовал первую девушку. Я симпатичный, худенький, у меня смазливое лицо, к тому же, я богат – все девушки просто вешались на меня и не давали проходу. Конечно, я тут же начал этим пользоваться! Но такая популярность и легкодоступность осточертели мне уже через пару лет, и я решил попробовать что-то новенькое для себя. Мальчиков, например. Я не хотел, чтобы это было слишком просто: пойти в бар и снять парня - это не для меня. Я хотел совратить такого же, как я, натурала. Чтобы это было внове для каждого из нас. Я выбрал свою жертву: парня из параллельного класса, с детским лицом и добрым характером. Я подстроил нашу «случайную» первую встречу, подружился с ним, вошел в доверие… А потом стал подавать ему знаки. Он сначала не понимал, чего я хочу, а потом, когда до него дошло, он начал смущаться. Потом – так же неуверенно и смущенно отвечать на прикосновения, ловить взгляды… Через четыре месяца случился наш первый поцелуй. К тому времени я уже был полностью поглощен этой игрой и не мог дождаться, когда же, наконец, он пойдет на настоящую близость, и этот мой первый поцелуй с парнем вызвал во мне такие необыкновенные трепетные чувства, что у меня буквально дрожали коленки, когда он наклонился ко мне, когда я почувствовал на лице его горячее дыхание и горячее мягкое прикосновение губ. Поцелуи стали увереннее, привычнее. Прикосновения – откровеннее. К спине, животу, к паху… Взгляды – вызывающе, страстнее. Когда он взял рукой мой член, я чуть не кончил от осознания того, что его держит другой парень. Парень! И для меня стало необыкновенным и приятным открытием то, что мне были приятны прикосновения, мне нравилось быть тем, КОГО целуют, кого ласкают, мне нравилось, как он наваливается на меня сверху, жадно сдавливает руками мои ягодицы и… я чуть не смеялся от восторга, когда он, пыхтя надо мной, неумело пытался просунуть в мой зад свой возбужденный член. Как легко оказалось совратить этого глупого милого мальчика! Он смешно тыкался в мою дырочку, пыхтел, у него дрожали от нетерпения руки, а член все не входил. Конечно! А он чего ждал? Он наверняка и не знал, как это делается. А вот я подготовился, все разузнал и сходил накануне в аптеку. Я осторожно отстранил его руку, в которой был зажат член, и дотронулся до его лица, привлекая внимание. - Так не получится. – Пояснил я ласково, - Смотри, сначала надо вот так… Я невинным жестом облизнул палец, опустил руку вниз, разводя ноги пошире, так, чтобы он все хорошенько видел, приставил палец к анусу и медленно просунул его внутрь. Я уже делал это раньше, растягивал, разрабатывал и изучал себя, искал ту самую точку, прочитав на каком-то сайте про простату. Я знал, где она находится, и мог довести себя до оргазма ритмичными надавливаниями внутри и легкой стимуляцией члена. Мой глупый неопытный мальчик, увидев, как палец беспрепятственно вошел внутрь, как его туго обхватывает колечко мышц, затрясся, с силой натирая свой разбухший член. Еще чего, только не хватало, чтобы он кончил раньше меня! Я так долго ждал этого! Я хватаю его за руку и жалобно смотрю. - Попробуй пальцем… меня… Он торопливо тычется пальцем в дырочку, просовывает один, ощупывает меня изнутри… Когда он задевает простату, я вздрагиваю, сладко стону, шепчу «еще». Он, поняв, где мне нравится больше, трет простату, жадно глядя в мое лицо, другой рукой хватает мой член, наклоняется, целует в губы… Боже, как хорошо! Я вскрикиваю громко, двигаю бедрами, извиваюсь под ним, стону жалобно… Это прекрасно, боже, как это прекрасно…. Чувствую приближение оргазма, широко распахиваю глаза и пытаюсь оттолкнуть его. Удовольствие так сильно, что мне кажется, что я сейчас описаюсь… Болезненное, сладкое ощущение в члене, и облегчение, вырывающееся криком из груди и тугой струей из головки пульсирующего члена… Мой первый настоящий и самый лучший оргазм, доставленный другим человеком. Так я тогда думал. Мы переспали с ним по-настоящему. Я до сих пор помню, как он вошел в меня, помню то чудесное чувство заполненности. Но потом мне стало скучно, он надоел мне, и я его бросил. Нашел себе другого любовника, постарше. Потом еще одного, и еще… Я все никак не мог насытиться этими короткими и яркими оргазмами, мне было мало, мои любовники выдыхались, а я все еще не был удовлетворен. Потом я услышал о Шине. Кто-то из его бывших любовников рассказывал кому-то в баре, что Миядзаки Шин трахается как сумасшедший. Это именно то, что мне было нужно… Я стал искать его, выспрашивать у бывших, у друзей, у учеников других школ. Меня предупреждали, что лучше бы не связываться с «этим ебанутым», но мне было уже все равно, я страстно желал этого незнакомого парня, который единственный, как мне казалось, мог как следует выебать меня. Я трахал себя свечкой, украденной из маминой кладовки со всяким барахлом, заказал себе анальный вибратор, пока родители отсутствовали в какой-то деловой поездке, и кончал, кончал, кончал, сдавливая рукой член, причиняя себе боль, представляя этого неизвестного Шина… И я встретил его. В каком-то подозрительном подвале, на какой-то сомнительной вечеринке, в одну из ночей, когда искал его… Он сам подошел ко мне и спросил: «ты меня искал? Что нужно?» Я сказал: «слышал, ты классно трахаешься». «Да?..» - он нехорошо улыбнулся, оглядывая меня с головы до ног. «Хочешь проверить?» «Конечно». «Тогда не жалуйся потом…» - предупредил он и потащил меня прочь из подвала. Он привел меня в свою квартиру, повалил на разобранную мятую постель, сунул в рот бутылку с вином и не отпускал, пока я не наглотался горькой обжигающей жидкости, а потом стягивал с меня одежду и, прыгал надо мной на кровати, смеялся и поливал меня остатками вина… Он был сумасшедшим, сумасшедшим… Я влюбился в него. С первого взгляда, с первого прикосновения, с первой ночи. Мне было так хорошо, что я захлебывался стонами и слюнями, и мне было так страшно, что все мое тело сжималось, когда он замахивался, чтобы ударить меня по лицу, сжимал зубами кожу, засасывал, рычал, как дикий дверь, и вдалбливался в меня, не щадя и не заботясь о моем удовольствии. Он дергал меня за волосы, щипал за соски, заламывал за спину руки и хватал так сильно, переворачивая, меняя позы, что к утру все мое тело было покрыто ровным слоем синяков. Он выставил меня за дверь, когда кончил третий раз мне в рот. Просто выпихнул, швырнув в руки одежду, и захлопнул дверь, не сказав ни слова. Я на дрожащих ногах доковылял до противоположной стены и опустился на пол. Голый, дрожащий после оргазма, с ноющими, измученными от перенапряжения мышцами и горящим огнем, кровоточащим задом… С разводами своей и чужой спермы на лице, на груди, на животе, бедрах и ягодицах. С четкими отметинами сильных пальцев на теле, с наливающимися пятнами синяков. И ошарашенный пониманием того, что впервые за всю свою жизнь по-настоящему удовлетворен. Я вызвал такси и кое-как добрался до дома, все болело, зад словно резали ножом после такой жесткой ебли. А на следующей неделе, когда я почувствовал, что уже достаточно отошел от нашей первой встречи, я снова пошел его искать. Шин трахался как сумасшедший. Он был лучше всех. Так незаметно пролетели полгода. Я привык к такому грубому обращению, к тычкам, пинкам, мату, свинарнику в его квартире и другим любовникам. Я узнал о нем много… Слишком много, чтобы бежать. А надо бы… Он на самом деле был садистом, и я удивлялся, как мне удалось избежать откровенного насилия с его стороны. Ему нравились мальчики помладше, ему нравилось заставлять, подчинять, делать больно. У меня сердце содрогалось от жалости, когда я видел очередного избитого истерзанного школьника на полу в коридоре, у его дверей, тихо плачущего, неспособного пошевелиться. Сердце жалобно сжималось, сжималось от ревности и от чувства превосходства. Он спал с другими, но выбрасывал их и звал меня… Меня. И сегодня я решил прочувствовать почву. Я победил, но сейчас мне было очень больно… Шин разрешил мне лечь на его постель, когда я вышел из душа. Мне было тяжело дышать, и я всерьез опасался, что он сломал мне ребра… Я почти задремал, вдыхая родной любимый запах простыней и подушки, когда кровать рядом со мной прогнулась, и Шин хозяйским жестом задрал мою футболку до самого подбородка. Я сонно разлепил глаза и вскрикнул от боли – он пальцами ощупывал мои ребра, скользил вправо, влево, вниз, чуть-чуть надавливая, проверяя на трещины… Я позволил ему трогать себя. Потом он перевернул меня на спину, проделал то же самое сзади и дал мне подзатыльник. Я дрожал, уткнувшись лицом в подушку, и едва сдерживал слезы. Он заботился обо мне. Он обо мне заботился… За все это время я ни разу не услышал от него доброго слова. Даже улыбки, и те ловил только во время секса. Со мной и с другими своими любовниками он обращался как с тряпками, куклами, неживыми предметами, неспособными чувствовать. Нет, любовником для него был только я, а остальные – только дырки для траха, я один особенный для него. Я с ним уже полгода, полгода! И за полгода он ни разу не сказал, что я нравлюсь ему. Максимум, на что он мог расщедриться, это сказать, что было классно в порыве чувств. Потом, правда, спохватывался и бил меня, чтобы я не думал себе лишнего, но я все равно знал, что я особенный для него. Он никогда не делал мне слишком больно. Никогда по-настоящему не насиловал. Он доставлял мне удовольствие… Он был мой. Теперь я знал это точно. Я заснул с этой мыслью, просто провалился в сон, а проснулся от звука чьих-то голосов в соседней комнате. Кажется, к Шину приперся Харуо, его закадычный дружок. Они громко спорили о чем-то и ржали, пахло пивом и голосил на заднем фоне телевизор. Я с трудом вылез из постели, все тело нещадно болело, вышел в гостиную в одной футболке и трусах. Они даже не заметили меня, пока я не прошел на кухню и не загремел посудой, ища в этой помойке чистый стакан. Я думал, что Шин вышвырнет меня, но Харуо вдруг кто-то позвонил, и он сразу ушел, бросив возмущенного друга допивать и доедать в гордом одиночестве. Надо сказать, что меня Харуо за человека не считал. Он не считал меня даже животным, так, предметом мебели, поэтому никогда не здоровался со мной, не разговаривал со мной и не смотрел. Ну и я отвечал ему взаимностью. Кроме презрительного взгляда этот подонок ничего от меня не дождется… по правде, то чувство, что я испытывал, было ревностью. Этот козел был другом детства Шина, они знали друг друга уже лет десять, если не больше, и отношения у них были такие… которым я мог только завидовать. Шин любил его. Улыбался ему. Говорил с ним, как с равным, смеялся, позволял колотить себя и подшучивал над ним, по-доброму, любя… Это была такая дружба, рядом с которой моя безответная, пылкая, сжигающая разум любовь и рядом не валялась. Этот подонок отбирал у меня Шина, моего Шина! Слава богу, что этот отморозок стопроцентный натурал, думал я, и Шину там вообще ничего не светит. Потому что играть против Харуо Аясавы я бы не смог. Никогда бы не смог составить ему конкуренцию, поэтому всегда молчал в тряпочку и тихо ненавидел его за все, искренне, от всего сердца желая смерти. А когда выяснилось, что этот гомофоб влюбился в своего сводного брата, мальчишку четырнадцати лет, мышонка и куколку неземной красоты, я долго задыхался в приступе истеричного смеха, до кола в груди, до рези в животе, заливался беззвучным и визжащим сумасшедшим хохотом. Ну что, чудовище, теперь ты знаешь, как?! Знаешь, каково это, любить кого-то, кому насрать на тебя?! Я давился хохотом каждый раз, когда его видел. И всего один единственный раз не удержался от ехидного замечания, за что потом получил. От Шина. Но это было скорее для виду, чем на самом деле… Я встретил его после школы, и мы побрели в сторону дома ублюдка Аясавы, Шину надо было что-то забрать. Мы встретились у самой калитки, Харуо, не замечая меня, ткнул друга в плечо и попросил подождать минутку. Как только его спина скрылась за дверью, Шин сразу вернул то каменное выражение лица, которое обычно мне демонстрировал. Я тяжело вздохнул и отвернулся… и увидел того самого мальчонку, про которого рассказывал мой любовник. Коротышку в форме старшей школы, со светлыми волосами, заколотыми простыми заколками на бок. У него были четкие, но по-девичьи изящные скулы, и красивое тонкое кукольное личико с маленьким, чуть приплюснутым носиком и большими глазами. Это чудо неуверенно подошло к нам, явно опасаясь Шина, который тут же снова заулыбался во весь рот и потянул к малышу лапы… юркнул в калитку и торопливо прошмыгнул в дом. Понятно, чего Шин так раздражен в последнее время. Парнишка как раз в его вкусе – маленький, миленький, пугливый, бегает туда-сюда, но, такая уж невезуха, Харуо первый положил на него глаз. Мы с ним были чем-то похожи… Пусть я и выше и шире в плечах, и лицо у меня совсем другое, но волосы, его натуральные, а мои, выкрашенные в блонд, были почти одной длины. Мои чуть короче. И чуть вьются на концах. И всегда уложены гелем и выглядят аккуратно, элегантно, если, конечно, Шин их не потрепал. Миленький. Не смазливый. Привлекает своей неиспорченной невинной красотой. То, чего мне как раз не хватает. Из дома послышался голос Харуо – наверное, он говорил с мальцом, - а потом он вышел и подошел к калитке, протягивая стопку СDдисков. Шин взял, поцокав языком. - Какой цыпленочек, а? – тяжко вздохнул он, глядя на друга завистливым взглядом. Харуо в ответ довольно оскалился: - Завидно, да? Ты ж все облезлых петухов трахаешь. Оскорбление я проглотил, не впервой. Меня занимало совсем другое. Кажется, дела у этих двоих идут совсем неплохо. Что же, это вовсе не невзаимная любовь? И этот козел вовсе не страдает наедине со своей правой рукой, а живет себе счастливо, наслаждаясь солнечными деньками в компании своего податливого ангелочка-братца? Ох, глупый мальчишка, зачем ты так быстро отдался ему?! Я чуть не прикусил язык от досады, косясь на довольную рожу выродка… - Смотри, как бы цыпленочек не вырос в бойкого петушка и не выклевал тебе все внутренности. – От души пожелал я, сразу же предусмотрительно отступая подальше. Рожа Харуо перекосилась. Было видно, что он не знает, что на это ответить, и от этого злится еще больше… Ого-го, он сейчас бросится на меня с кулаками! Я испуганно посмотрел на Шина, раздувшего щеки в тщетной попытке сдержать конский ржач. Он икнул и чуть не расплакался, раздирая в смехе глотку. - Заткни своей подстилке пасть, пока я ей все зубы в желудок не перетолкал! – выплюнул Харуо, сдерживаемый от агрессивных действий только одной тощей рукой Шина. Перетолкать мне все зубы в желудок он мог, я верил, поэтому продолжал незаметно пятиться, чтобы в случае, если все же придется бежать, у меня была фора. - Закрой рот, Сейджи! – срывающимся от смеха голосом велел Шин. – Спасибо, чувак. – Он обернулся к скалящему зубы Харуо, - увидимся. Мы ушли, оставив взбешенного отморозка у калитки, и все то время, пока мы неторопливо гуляли в сторону дома Шина, я словно чувствовал на себе его прожигающий ненавистный взгляд, покрывался мурашками и вздрагивал от каждого шороха, потому что мне казалось, что Харуо где-то рядом, выскочит сейчас из-за спины и нападет… Я поделился своим страхом с Шином, но тот только поржал надо мной, назвал трусливой целкой и потребовал «предъявить на осмотр мое ссущее очко». Чего еще ждать от этого придурка… В тот вечер я поругался с матерью, потому что не хотел возвращаться домой, и терся у Шина в надежде, что он все же разрешит мне остаться на ночь. Время уже было одиннадцать ночи, за окном давно стемнело, мы смотрели телек весь вечер после школы, потом я немного вздремнул, так как очень устал на экзамене, и выполз в гостиную в мятой Шиновской майке и трусах. Я попил воды из бутылки и пришаркал к любимому, плавно опустился рядом с ним на диван. Сегодня мы с ним еще не трахались, а это значило, что за этим делом мы будем заняты всю ночь или же у него просто нет настроения, и он меня вышвырнет. Я не смел лезть к нему открыто, просто чуть-чуть склонился, прижимаясь горячим боком, выразительно положив руку себе на бедро, и положив ногу на ногу. Шин сначала долго игнорировал меня и мои ненавязчивые попытки приластиться и потираться о него, а потом долго рассматривал мои гладко выбритые ноги, бедра, обтянутые тонкой тканью трусов, мягкий бугорочек, ждущий его грубой ласки, чтобы пробудиться, мои руки, торс, соски, видневшиеся под натянутой футболкой и призывно блестящие влажные губы… Он лениво обнял меня одной рукой, ощупывая бок, грудь, ребра и косточку бедра, потом потянул меня на себя, прижимая к груди спиной и начал трогать меня, ласкать, поглаживать, изучать мое тело. Его пальцы скользили по футболке, очерчивая не впечатляющие мышцы, покручивая соски. Поглаживали по животу, неторопливо скользили под футболку и обратно, выше, к груди, к набухшим соскам, лаская уже обнаженную горящую кожу. Другой рукой он гладил мои ноги, сжимая кожу и разминая мышцы у самого паха. Тер ладонью вверх и вниз, залезал под края боксеров, но не касался яичек или члена. От таких непривычно нежных ласк я тут же завелся и уже через несколько секунд тяжело дышал, извиваясь навстречу его рукам, подставляя бедра под такие же прикосновения. Мой член встал, торчал в трусах, прося внимания, ласки. Но Шин медлил, не торопился трахать меня. Он мял меня в руках еще несколько мучительно долгих минут, а потом сказал: - Иди в ванну. Прими душ, помой себя. - Я чистый!.. – заверил я его, не желая прерывать такую изумительную прелюдию. Я всегда хорошенько промываю себя перед тем, как идти к любовнику, пусть он и пользуется всегда презервативом… - Иди, у меня есть кое-что особенное для тебя. – Настаивал Шин. Он был спокоен. Шин, который не орал на меня и не заставлял выполнять приказы пинками, был мне в диковинку, поэтому я повиновался ему заторможено, не веря своим ушам. Я пошел в ванную, оставив дверь приоткрытой, разделся и залез в ванную, включил душ… Шин зашел следом за мной и наблюдал, прислонившись к стене, как я моюсь. Я намыливал мочалкой плечи, руки, шею, торс, тер ноги, призывно наклоняясь и выпячивая зад… Горячая вода быстро уносила пену и не помогала снять напряжение, только дразня прикосновениями тугих струй к чувствительному органу и соскам. Я встал так, чтобы душ бил мне в грудь, а особо толстая струя была направлена прямо на правый сосок, и так, чтобы Шин это хорошенько видел… Струя нещадно била по пунцовой возбужденной бусинке, даря почти нестерпимое острое щекочущее наслаждение, которое отзывалось горячей ноющей волной в паху. Я задрожал, чувствуя, как сосочек дергается из стороны в сторону под давлением струи, у меня затряслись коленки, но я не смел отодвигаться, запрокинул назад голову, приоткрыв с коротким стоном рот, схватил себя руками за грудь, время от времени потирая сосок пальцем, чтобы хоть немного сбить невыносимо приятное напряжение. Я стонал, с силой растирая, покручивая и оттягивая другой свой сосок, высоко, на одной ноте, чувствовал, что подкашиваются ноги и если я сейчас не подрочу член, то он просто взорвется. Дрожащей рукой я потянулся вниз, чтобы сжать ноющий орган, но Шин вдруг оттолкнул меня из-под душа. Я глянул на него затуманенными глазами, и увидел, что его штаны уже сильно топорщатся. Он держал меня за руку, пока я дрожащей ладонью похлопывал себя по истерзанному соску, стараясь унять болезненное щекочущее чувство… - Подрочи себе. – Приказал Шин, отпуская запястье. – Но если кончишь прежде, чем я скажу, сутки будешь лежать с затычкой в жопе и со связанными руками. «Не кончать?..» - не понимал я, чувствуя приближение оргазма. «Как это – не кончать?.. После такого?.. Я не смогу, нет-нет… Я сейчас кончу, если дотронусь до себя!» - я чуть не взвыл от отчаянья, хорошо представляя себе, каково это – лежать на полу с виброзатычкой в заднице, стимулирующей простату и все кишки заодно, со связанными за спиной руками и членом, который ЛОМИЛО от перенапряжения. Шин так уже наказывал меня… Такая изощренная пытка была сладка и ужасна, и я бы ни за что на свете не хотел ее повторить. Привыкший к извращенным играм Шина и его страстью к анальным стимуляторам, я мог кончить только от одной такой штуковины в заднем проходе, и я кончал снова и снова, корчась в судорогах оргазма у его ног, возле дивана, и кричал, стонал, просил отпустить, просил вытащить, потому что это было невыносимо… Только я кончал, только струя выплескивалась наружу, даря долгожданное удовольствие облегчения, только я успевал чуть-чуть расслабиться и отдышаться, как новый оргазм подкатывал, снова скручивая меня в болезненном нетерпении… Не кончать. Я должен сдерживаться, если Шин велел мне… Я осторожно взял в руку член, изо всех сил стараясь отвлечься, и стал поглаживать его, не дотрагиваясь до головки. - Быстрее. – Послышался хладнокровный приказ. Он издевается надо мной, издевается! Я стону, до боли прикусывая губу, чтобы перебить подкатывающее удовольствие болью. Помогает, но совсем немного… Кусаю губы, морщусь… - Не могу! – шепчу жалобно, - Я сейчас кончу! Шин отводит мою руку, и я судорожно, облегченно вздыхаю. - Повернись. – Велит он, и я покорно поворачиваюсь к нему спиной, прижимаясь лбом к холодной кафельной стене. Чувствую, как он надавливает рукой на поясницу, заставляя выпятить назад бедра, разводит ноги, ощупывает пальцами ягодицы и дырочку… Слышу, как он берет в руки душ, снимает со стойки, откручивает насадку. В керамическую ванную бьет струя, разбрызгивая воду… В голове появляется опасная догадка, и я поворачиваюсь к нему, вижу, как он делает напор потише, пока он не превращается в слабенький, вялый, и подносит шланг к моему заду… - Что… Что ты?.. – пугаюсь я, но он кладет мою руку обратно на член, шепчет «дрочи, теперь можешь кончить» и просовывает круглый конец шланга в задний проход. Я вскрикиваю от неожиданности и восторга… Это потрясающее, неописуемое чувство, когда в тебя вливается горячая вода, заполняет все собой… Я чувствую внутренностями струю, чувствую нарастающее давление изнутри… - Аааах! Аааааах…. – выдыхаю я, бешено дроча член. Колени трясутся, я медленно сползаю по стене, чувствуя, как подкатывает оргазм и как моя попка раздувается изнутри, полная горячей воды, как там тесно, горячо, приятно, как анус судорожно сжимается, пытаясь удержать все внутри, а воды все больше и больше, она втекает и втекает в меня без остановки… - Аааааа!!! – визгливо кричу, сдавливая пульсирующую головку. Шланг выскальзывает из заднего прохода вместе со струей воды, бьющей из меня в пол, и я кончаю, падая на колени, разрывая челюсти в беззвучном крике, в бешеном оргазме дергается мое тело, белесая струйка бьет в стену… Вода выплескивается из меня толчками, опустошая, оставляя ощущение покоя внутри. Я не могу вздохнуть, грудь сперло, сипло кричу что-то, заваливаясь на бок – член все еще скручивает острым наслаждением, хоть сперма уже и вышла… Господи, господи, господи, что это?! – крутится у меня в голове, на глаза от удивления и восторга наворачиваются слезы, а я не могу контролировать свое тело. Шин запрыгивает в ванную, коленями в брюках становясь в натекшую из шланга лужу, подхватывает меня под талию, ставя на колени, стягивает с себя трусы и без предупреждения резко входит, затыкая еще струящийся из меня поток. Если бы у меня еще был воздух в груди и силы – я бы вскрикнул, потому что это было неожиданно и больно, но я только подавился беззвучным стоном, падая на руки. Шин долбится в меня как сумасшедший, ебет меня с такой скоростью, что все мои внутренности сотрясаются от его движений. Он рычит, стонет, царапает мою спину, щипает кожу… падает на меня, кусает за плечо, шею, почти до крови, так больно… Несколько звериных движений, я не выдерживаю, падаю вперед и оказываюсь в очень неудобной позе, кое-как ухватившись одной рукой за бортик и положив на край ванны подбородок, изогнутый, прижатый к ванне всем телом. Шин ложится на меня, судорожно вжимается, толкается, рычит прямо в ухо, глухо стонет, лижет, кусает… Потом замирает. Я чувствую, как все его тело и член во мне дрожат в приступе оргазма, рваный выдох прямо в ухо, и вот он расслабляется, падает на меня, тихо стонет, пытаясь отдышаться. Мне неудобно, я придавлен весом его тела и не могу дышать, но терплю… Измученный ярким оргазмом, любимый стонет на мне, и это самое прекрасное чувство на свете. Шин кое-как поднимается на трясущихся руках, выползает из ванной, перекатывается, падает на пол и лежит, тяжело дыша. Я тоже пытаюсь подняться, но меня так трясет, что не могу даже руку в кулак сжать. До меня вдруг доходит, что Шин только что сделал это без презерватива. Впервые. Он только что вошел меня… Без резинки. Он был сам, настоящий, во мне… И его сперма сейчас во мне, его белое семя… Это… Это… Что это?.. Это праздник?! Это его подарок мне?! - Блять, блять… - слышится его сдавленный голос снизу, - блять, сука… ааааах, это был так круто, блять!!! Как выразительно! Я беззвучно смеюсь, все еще скрюченный на дне ванной. Вижу перед собой только белую керамическую стенку, собственную расслабленную руку и больше ничего. Через минуту Шин поднимается, вытаскивает меня из ванной – откуда столько силищи-то, мы с ним одного роста и комплекции! – кладет на пол, вытирает полотенцем. Снимает с себя мокрые брюки и футболку, бросает в сторону трусы, поднимает меня на руки и несет в спальню. Боже… Я готов плакать от счастья! Шин несет меня на руках! Он кладет меня на постель, заваливается рядом, и мы засыпаем почти сразу же, вымотанные безумным сексом. С Шином всегда так. Безумно, сумасшедше, страстно… Я люблю его. Утром я проснулся первым. Он спал на животе, раскинув в стороны конечности, зарывшись спокойным красивым лицом в подушку. Я проверил пачку презервативов в тумбочке – столько же, сколько было вчера, а это значило, что там, в ванной, он входил меня… Для кого-то это, может, покажется пустяком. Но для меня это очень много значит. Если он решился войти без резинки, значит, все-таки любит меня?.. Я завозился под одеялом, придвигаясь к нему поближе. Шин во сне поворачивается на бок и обнимает меня одной рукой… Я лежу, прижатый к его груди, и умираю от счастья. И пусть когда он проснется в такой позе, то застесняется и побьет меня, в это утро я все равно самый счастливый человек на свете. P.S. Настоятельная просьба читателям не брать пример с вымышленных персонажей и не пробовать «сцену со шлангом» дома. Автор за последствия (разорванную кишку) ответственности не несет. И еще: не очень красиво клянчить у читателей комментарии, но эта работа для меня очень важна и мне было бы приятно услышать все возможные отзывы. Заранее спасибо всем)