The Chimney Sweep

Он проехал через Штайнбахштрассе к Кронбергу, пригороду Франкфурта, только в два часа пополудни: этот вызов был уже третьим за сегодня. Указанный в заявке дом стоял чуть поодаль от дороги, глядя на него тёмными провалами окон из-за густо разросшихся кустов сирени и акации. Было в нем что-то мрачное, заставившее вздрогнуть даже сейчас, в дневное время, под ярким солнцем, — большой старый особняк с несколькими пристроями, один из которых, по-видимому, был гаражом, и заросший неухоженный сад вокруг. Кованый решетчатый забор вокруг переднего двора дублировала живая изгородь. Хозяин, как видно, не слишком любил гостей... Или хозяйка? В проеме окна показалась чья-то тень, тут же спрятавшаяся обратно за плотную занавесь штор. Он смог разглядеть только бледное лицо и высокую прическу, после чего хозяин, а скорее всего, хозяйка таинственного особняка скрылась. "Странная", — подумалось ему. Но он не привык отступать перед такими мелочами. Был смелым и сильным в свои двадцать пять, постоянно ходил в спортзал, отслужил недавно в пехоте, воевал в Ираке, выслеживая в пустыне арабов, всаживая пули в их белые халаты, врываясь в их убогие мелкие поселения, пинком высаживая двери в их лачугах... Ну, речь не об этом. А о том, что наш герой ничуть не опасался войти в жилище отшельника. Тем более сейчас, когда по несколько раз на дню выполнял заявки на довольно экзотическую по нашим временам услугу. Чего бояться посреди ясного дня? Ему вспоминались разве что третьесортные фильмы ужасов о вампирах, что живут в таких мрачных замках, да "Семейка Адамсов", — сразу захотелось улыбнуться своей робости. Нечего опасаться. Все вампиры боятся солнечных лучей и жары, которая этим летом нещадно палила и иссушала всю западную Германию. Жарко. Челка выгоревших на солнце волос упала на лоб, чуть влажная от пота и остатков воды в бутылке, которые он вылил на себя, желая охладиться. Да, очень жарко. Он ещё утром снял ветровку, теперь освободился и от футболки — всё равно та была уже мокрой. Будем надеяться, что хозяйка не придерживается строгих пуританских взглядов и простит ему полуобнаженный вид. Тем более что там было на что посмотреть! Рельефный пресс, выпирающие бугры мышц под загоревшей кожей. Узкие бедра и талия, широкие плечи — его тело подходило для съемок в журналах для скучающих жен богатых людей. Не хватало только сексуального, с прищуром, взгляда. Но он мог стать таким. Он нажал на кнопку домофона, назвавшись и спросясь разрешения войти — звонок коротко пискнул, указывая, что можно войти, но голоса в ответ он не услышал. Дверь отворилась с трудом и захлопнулась обратно, едва гость дошел до середины обширного погруженного в полумрак холла. Он нервно обернулся на звук, но решил пока не бросаться к ней, ожесточенно дергая за ручку в желании сбежать из жуткого места. Тем более что ничего страшного пока не происходило. Никакого полтергейста, никакого бешеного маньяка с бензопилой... "Спокойно, — обратился он к себе. — Спокойно, парень!". — Эй, есть кто дома? Я по заявке! Приехал прочистить ваш... Дымоход. — С этими словами он оглянулся по сторонам: никого. Поднял голову вверх. Высокая фигура в черном викторианском платье стояла на верхней площадке лестницы. Затем постепенно начала спускаться к нему. — Добрый день... — замешкался он, пытаясь вспомнить фамилию и данные ему в офисе указания относительно обслуживания. Поднял голову, смотря в глаза хозяйке дома, желая услышать ответ, но наткнулся на её взгляд. Лицо было скрыто вуалью; виднелись только глаза, опушенные черными длинными ресницами. Зовущие. Отчаянные. Желающие. Не оставалось сомнения в том, чего она хочет. — Анна-Варни. Ты можешь звать меня Анна, — сказала она. Голос, такой мягкий, но низкий для женщины, завораживал. Она приблизилась к нему. Он слышал шуршание подола её платья по ковру; ощущал запах какого-то ароматического масла, что исходило от неё. Видел бледную кожу и почти что плоскую грудь, стянутую корсетом. На высоко поднятых и уложенных в подобие башни волосах сидело несколько бабочек — он не сразу понял, что они не живые. Волосы оставляли открытым высокий гладкий лоб, перерезанный лишь одной вертикальной морщинкой у переносицы. Тёмные глаза Анны смотрели на него с ожиданием, с надеждой... И с откровенным нетерпением. — Хорошо... Фрау Анна. — Голос его стал хриплым; он нервно сглотнул. Затем подошел к ней вплотную и откинул вуаль. Увидел гордо изогнутый рот, упрямый подбородок. Нагнулся, накрыл её прохладные губы своими, горячими, чуть солеными. Анна не сразу ответила на поцелуй, но затем приникла к нему всем телом; он ощущал её руки на своей спине, блуждающие, как и её язык в его рту. Он с силой обнял её в ответ, после чего подхватил на руки, только чтобы дотащить до ближайшего дивана. Она вскрикнула было, но тут же рассмеялась тихим грудным смехом. Рука её в шутку заколотила по его спине, но вскоре унялась. — Сейчас я покажу тебе, с какой трубой придётся иметь дело, — тихо рассмеялась она ему на ухо. Он же был в этот момент занят, освобождая от лишней одежды. Её ноги в ботинках с высокой шнуровкой, корсет под её платьем, шнурованный черной лентой — всё это требовало времени, тем более что он покрывал поцелуями обнажавшуюся тонкую светлую кожу. После он прижал её к подушкам и лёг сверху; она ощутила приятную тяжесть, почувствовала, как двухдневная щетина царапает её шею, грудь, живот, когда он покрывал их поцелуями. Анна прижималась к нему в ответ, наслаждаясь сильным мужским телом, ощущая, как грубо хватает он её, как ворочается сверху. Целовала в ответ, покусывая плотную кожу с соленым вкусом пота. Опустила руку ниже, трогая его член: большой и твёрдый, он был в полной готовности. Её ладонь крепко обхватила его. Парень также в ответ опустил руку в её промежность, глубже и дальше, чем когда-либо смела она сама в одинокие бессонные ночи, пальцами скользнул меж складок. Отверстие, сперва казавшееся сжатым, постепенно раскрывалось, когда он массировал его двумя пальцами. Ощутив это, он приподнялся, нависнув над ней, разведя в стороны её ноги. Взял одну из небольших подушек с дивана, подсунув под неё, устроившись поудобнее, и плавно начал входить. Анна тихо вскрикивала, шептала какие-то слова, сопротивлялась, но сильные мускулистые руки крепко удерживали её на месте. Первоначальная боль и жжение сменились приятным ощущением наполненности. Боль стала сладкой и тянущей. Тем временем он лег на неё снова, мягко целуя. Она обвила его руками в ответ. Движения и толчки становились всё более сильными и резкими; его спина покрылась каплями пота. Её руки скользили, пальцы сводило судорогой от удовольствия, и она впивалась в его кожу длинными — чрезмерно длинными — ногтями. Он глухо рычал, стискивая её бедра сильнее каждый раз, когда слышал её тихие стоны. Ощущение плавного удовольствия, когда он с каждым толчком задевал какую-то особенно чувствительную точку внутри неё, постепенно сменилось чувством парения, невесомости. Неземное блаженство. Через пару секунд он кончил, и Анна ощутила, как разливается внутри неё его любовь. Он упал рядом с ней, тяжело выдохнув. На спине в местах особенно яростных царапаний выступили мелкие капли крови. — Прости. Анна сжала его руку своей. — Ничего. Не было ли больно тебе? Ведь я не первый у тебя? Он погладил длинные острые коготки, поднес её руку к губам и поцеловал. Мягкая и прохладная, она всё ещё пахла ароматическим маслом. — Я готовилась к твоему визиту, — усмехнулась Анна.