Часть 1
13 июня 2014 г. в 00:42
Парень жутко нервничал и уже пятый раз входил и выходил из здания, где находилась «допросная». Как назло, он был свободен и не мог занять себя абсолютно ничем, даже оружие привел в порядок накануне, так что трогать его снова не имело смысла. Попытка навязаться в караул тоже с треском провалилась. Дежуривший у входа Стронг отказался уступить место товарищу, слишком уж он был поглощен ведущимся здесь разговором. Лазарь еще побродил рядом, но ситуация не изменилась, дошел до поста, потом до бара и снова вернулся на исходную.
— Да что ты маешься? — одернул его один из дозорных. — Ну, право слово, Лазарь, тебе бы радоваться.
— И то правда, — кивнул усатый долговец по кличке Морж. — Слышал, Воронин тебя к награде представил. За особые заслуги! — воздев указательный палец к небу, торжественно произнес мужчина.
— Да, — Лазарь нервно перевесил автомат на другое плечо. — Слышал, но это неважно.
— Ага, — скептически прокомментировал Стокман, пришедший подменить одного из часовых, — как же? Скажи это генералу.
— Может, я подежурю? — с надеждой спросил у него Лазарь, игнорируя тон.
— У тебя увал, кретин ты фанатичный, успокойся, — закуривая, отмахнулся от парня Стокман.
Долговцы посмеялись немного и вернулись к прерванному разговору. Они и не подозревали, что творилось на душе у парня.
Все началось около недели назад, когда на базе Долга неожиданно появился отряд Свободы во главе с одним из командиров — та еще невидаль! Они издали заявили о мирных намерениях и добровольно сдали оружие. Командир отряда по кличке Кэп оказался доверенным лицом Чехова. Он хотел видеть Воронина. Немного обескураженные таким поворотом событий долговцы все же связались с генералом, сообщив ему о просьбе Кэпа и, приняв все меры предосторожности, отвели свободовца к командиру.
Как выяснилось, на горло фрименам наступили обстоятельства. Зона диктовала свои правила: ей все равно друзья вы или враги. Отряды Монолита сильно продвинулись из центра Зоны. Границы охраняемой ими территории расширились, как никогда до этого. Они ощутимо теснили Свободу, кое-как удерживающую Барьер. Фримены вымотались держать круглосуточную оборону, неся большие потери, потому Чехов, переступив через принципы, решил обратиться к врагам. Он нуждался в хорошо подготовленной и дисциплинированной силе: наемники и одиночки в решении поставленной задачи были крайне бесполезны.
Воронин долго обдумывал полученную информацию, обсуждал с поверенными, прикидывал — не ловушка ли, но все-таки решился помочь. По информации Кэпа, один из местных шаманов, ходивший до самой Припяти, узнал, что Монолит готовит масштабную операцию: ее нужно предотвратить, во что бы то ни стало. Воронин давно знал о нависшей угрозе, его разведчики приносили далеко не радужные вести из разных мест Зоны. Летучие группы Монолита вероломно вторгались на чужую территорию, теперь не ограничиваясь только охраной своего дражайшего камня. Генерал Долга знал, что во главе клана встал новый лидер — хладнокровный и фанатичный Химера, вышедший, как гласили байки, из самого четвертого энергоблока и присягнувший Монолиту на крови. Его тактика кардинально отличалась от тактики его предшественника Харона — он всеми силами души ненавидел неверных, пытаясь сократить их популяцию как можно сильнее.
Вскоре после обозначенного разговора Воронин принял решение помочь Свободе, конечно, в качестве исключения. Тогда Лазарь радовался как ребенок. Наконец-то настало время сделать нечто значительное! Парень и так был на хорошем счету в группировке, слыл исполнительным аккуратным и умелым бойцом. Но особенно ценился как снайпер. В тот день Лазарь тщательно подготовил боевую подругу — наградную «рысь» — к бою; он был счастлив, еще не подозревая, чем все обернется.
Лазарь никогда раньше не видел бойцов группировки Монолит и довольно скептически относился к слухам, что распространяли о них одиночки. Однако, увидев монолитовцев в бою, парень сразу понял, почему их называют фанатиками. Появление служителей камня ознаменовалось странным звуком, который Лазарь поначалу принял за пение. Струящийся голос, настойчивый и уверенный, но в тоже время нежный и спокойный, такой мог бы принадлежать любящему отцу, раз за разом повторял слова похожего на молитву призыва. Монолитовцы двигались единым порывом, четко занимая тактически выгодные позиции, их снайперы не позволяли поднять головы, но больше всего нервировала «молитва» — ее хотелось слушать…
— Снимите ж кто-нибудь проповедника! — заорал свободовец, чуть высунувшись из-за остова грузовика за которым скрывался от шквального огня противника. — Он же все мозги нам высушит!
— Где он, Халк? — крикнул другой свободовец.
— Эй, — похожий на марвеловского зеленого монстра мужик махнул рукой, привлекая внимание Лазаря, — ты его должен видеть оттуда.
Лазарь внимательно присмотрелся, выискивая среди камней фигуру таинственного проповедника. Наконец он увидел его, облаченного в экзоскелет в цветах клана. Проповедник стоял, раскинув руки в стороны, и беспрестанно говорил. Камни неплохо скрывали его, но все же с этой позиции Лазарь мог попытаться снять его. На секунду он замешкался — ему не хотелось, чтобы голос смолк. Парень взял себя в руки и, прицелившись, выстрелил, пробив стекло защитного шлема монолитовца. Тот упал навзничь. В следующий момент Лазарю показалось, что сразу множество звуков ворвалось в его сознание: автоматные очереди, грохот пулеметов и крики раненных. За то время пока снайпер заворожено слушал проповедника, адепты Монолита сильно оттеснили обе группировки. Но теперь, придя в себя, Долг и Свобода сообща отбивали атаку за атакой фанатиков, Лазарь тоже не стоял в стороне, вскоре бой совершенно захватил его, он ловил в прицел движущиеся мишени и нажимал на спуск, уничтожая противника одного за другим. Постепенно все стихло. Монолитовцев осталось совсем мало, судя по редким выстрелам. Но они сопротивлялись до последнего… До последнего бойца, его-то Лазарь и снял точным выстрелом в грудь.
Пока осматривали раненных и подбирали убитых, Лазарь дошел до самого Барьера. Раньше ему не приходилось бывать здесь. Он стоял как раз на том самом месте, где скрывался последний монолитовец. Парень машинально перевел взгляд на распластанное рядом тело, залитое кровью, и поразился — боец был еще жив, он тщетно скреб пальцами каменную породу в попытке достать выпавшую из кобуры Беретту. Лазарь оттолкнул оружие ногой и присел на корточки рядом. Оказалось, что монолитовец был ранен еще до его выстрела, пуля, выпущенная из снайперки, намертво застряла в экзоскелете, не достигнув цели, и все-таки адепт Монолита оказался тяжело ранен.
— Парни! — крикнул Лазарь, обращаясь к своим. — Он еще жив!
— Убей меня, сталкер! — вдруг неожиданно четко произнес монолитовец. — Или дай мне оружие, я сам сделаю это. Я прошу тебя, сталкер, это мое последнее желание. Ты же человек… — боец захрипел, изо рта пошла кровавая пена.
— Живой? — удивленно переспросил подоспевший Кобальт. — Никогда не видел живого фанатика так близко.
— Он хотел убить себя! — пораженно проговорил Лазарь.
— Лучше смерть, чем бесчестие, — усмехнулся Кобальт. — Он же фанатик. Молодец, что не дал ему это сделать. Живым он полезнее.
Так, впервые в истории, в плен Долга попал монолитовец. Лазарь был горд этим, особенно когда Воронин лично отметил его, но это продлилось недолго.
— Иди, глянь! — сделав приглашающий жест рукой, предложил Капрал. — Твоего фанатика допрашивают.
Лазарь поспешил принять приглашение и жестоко пожалел об этом уже спустя минуту. Распятый на стене монолитовец был весь залит кровью, глубокие рубцы и ожоги говорили о том, что допрос ведется с пристрастием. Долгу важно было знать, что готовят монолитовцы, но адепт молчал. Он не кричал от боли, лишь дергался от очередного удара и не закрывал глаз. Его взгляд был устремлен сквозь истязателей, куда-то, куда не достигал взор обычного человека.
— Вот зараза! — выругался непосредственно занятый «допросом» Клим. — Я уже вспотел весь. А этот слова не произнес, но ведь живой, мразь эдакая! Ну что, кастрировать его что ли? Что еще осталось?
Лазарь сжался при этих словах, его вера в устои и благородство Долга пошатнулись: разве не говорил Воронин, наставляя новых бойцов Долга на присяге, что врага тоже нужно уважать? А это чистой воды издевательство!
— Ему не больно? — по-детски спросил парень, обратившись к приведшему его Капралу.
— Конечно больно, еще как! Но, говорят, эти ненормальные могут впадать в какой-то транс, который позволяет им терпеть любую боль, — поучительным тоном рассказал сталкер.
— Значит, он ничего не скажет? — догадался Лазарь.
— Не скажет, он скорее сдохнет, — с налетом уважения констатировал Капрал.
— Но тогда зачем? — удивился парень.
— Это Азраил, командир ударного отряда Монолита. Ты хоть отдаленно представляешь, сколько эта мразь наших перебила? Он же в одиночку полчаса отстреливался, — губы Капрала исказила злая ухмылка. — Он за все ответит!
Лазарь еще раз посмотрел на монолитовца. Без экзоскелета он был менее внушительным, но все же далеко не хилым. Под запекшейся кровью отчетливо читался рельеф мышц явно хорошо тренированного тела. Волосы монолитовца оказались совершено седыми, хотя на вид он едва ли намного превосходил возрастом самого Лазаря, которому недавно исполнилось двадцать семь. Но больше всего долговца поразил его взгляд: бесцветные льдистые глаза отрешенно смотрели прямо перед собой, не выражая ровным счетом никаких эмоций.
Клим отвлекся, выбирая орудие пыток, монолитовец перевел взгляд, встретившись им с Лазарем.
— Почему не убил? — прочитал Лазарь по его губам, лицо монолитовца исказила гримаса боли, он потерял сознание.
— Приведи его в чувства, — велел Капрал.
— Если это возможно, — хохотнул в ответ Клим.
Лазарю стало душно и как-то морально больно, он поспешно покинул комнату. Сейчас он осознавал, на какие мучения обрек этого сталкера. Да, он враг, но разве он не достойный противник? Уже за одно это он заслуживал достойной смерти, а вместо этого над ним бесчеловечно издевались. Мимо прошла пара долговцев, Лазарь почти не знал их, но все равно недолюбливал за странноватые взгляды на жизнь. Это были Клок и Кара, своего рода фанатики, карательный инструмент в руках генерала Воронина, вот и сейчас, явно готовые подменить Клима в его «нелегком» труде, они как ни в чем не бывало обсуждали девушек.
— А что, хороша блондиночка, — хлопнув напарника по плечу и сально улыбнувшись, заметил Кара.
Оба сталкера расхохотались.
— Вот ведь скоты беспринципные, — фыркнул подошедший Беркут, командир с дальней заставы Долга, вызванный специально на эту операцию. — Монолитовцы, конечно, те еще звери, но вот сейчас даже я парню сочувствую.
— Ты о чем? — недоуменно переведя на него взгляд, спросил Лазарь.
— Завидую твоей наивности, — вздохнув, прокомментировал вопрос капитан. — Иди-ка ты лучше отдохни, парень, — он дружески похлопал Лазаря по плечу и направился в сторону бараков.
Догадка о том, что происходит сейчас в «допросной» настигла сталкера по пути к патрульному посту. Это был первый раз, когда он вернулся в здание допросной, но, так и не решив, что нужно делать, ушел. Во второй раз он стремглав выбежал из блока, услышав стоны и монотонный звук похожий на хлопки, сдобренные отборным матом. Теперь он просто сходил с ума, даже его наивности не хватило, чтобы оградить сталкера от догадки о том, как именно сейчас «карали» плененного адепта таинственного камня. Наконец, доведя себя до ручки, Лазарь кинулся прямо к зданию штаба. Здесь никого не оказалось, даже охраны. Сталкер беспрепятственно попал внутрь и, немного помедлив, приоткрыл дверь кабинета генерала.
— Разрешите, обратиться? — негромко проговорил он, мысленно содрогаясь от того, что сейчас делает.
— Что случилось, боец? — обратив на него внимание, спросил Воронин.
— Я по поводу монолитовца… — нерешительно переступая с ноги на ногу, сообщил Лазарь.
— Не терпится получить заслуженное? — приподняв бровь и смерив парня испытующим взглядом, спросил генерал.
— Я не о том, — мотнул головой Лазарь. — То, что происходит… Он ведь достойный боец… — парень совсем стушевался.
— А что происходит? — прищурившись, спросил Воронин.
— Эти пытки… — не поднимая глаз, проговорил Лазарь. — Кара и…
— Да какого ж хрена?! — резко встав, воскликнул Воронин.
Парень весь сжался от ужаса, но генерал поспешно прошел мимо, бросив на ходу «идем».
Лазарь еще никогда не видел Воронина таким взбешенным. Тот откровенно орал на подчиненных, которых застал за весьма нелицеприятным занятием.
— А ну, убери его отсюда! — гаркнул он, обратившись к Лазарю и ткнув пальцем на распластанного на полу монолитовца.
Сталкер кинулся исполнять с трудом представляя, куда он может убрать это изуродованное, но еще живое тело. Взвалив на плечо, он поволок его в единственно пришедшем на ум направлении — в собственную коморку, коей был удостоен на правах лучшего снайпера отряда. Крики Воронина сопровождали его едва ли не на протяжении всего пути. Устроив бездыханное тело на койке, Лазарь задумался: а что же дальше? Он вообще сомневался, что «убрал» как полагалось. Притащив таз с водой, он начал осторожно обмывать тело, поражаясь жестокости собственных товарищей, изуродовавших тело живого человека похабными словами и просто беспорядочными порезами. Монолитовец явно очнулся, но не открывал глаз, возможно, был слишком слаб. Он слегка вздрагивал от прикосновений мокрого полотенца к ранам и чуть слышно стонал. Лазарь ненавидел себя за то, что все это произошло, в тысячный раз укоряя себя в содеянном. К тому же он не знал, что будет дальше. Он машинально достал аптечку и сделал монолитовцу укол промидола — должно немного полегчать.
— Под твой личный контроль! — неожиданно произнесла пустота за спиной. Лазарь вздрогнул и обернулся, идентифицировав перед собой Воронина. — То, что произошло — недопустимо, — серьезно произнес генерал. — Это недостойно бойцов Долга. Так что, Лазарь, пока я буду с этим разбираться, оставляю Азраила на тебя. Следи за ним, глаз не спускай. На них как на кошках заживает, так что не теряй бдительности, боец.
— Так точно, — только и смог сказать Лазарь. Воронин кивнул и покинул комнату.
Лазарь сидел рядом с монолитовцем и невольно рассматривал его. Сейчас черт лица было не разобрать: глаза заплыли, лицо жутко опухло, разбитые губы напоминали рваную тряпку. «Наверное, он умрет», — как-то отрешенно подумал сталкер. Слишком много увечий, слишком тяжкое для человека испытание.
— В карцер его тащи, — Лазарь снова вздрогнул, из-за спины возник Капрал. — Не у себя же ты его оставишь.
— Он очень плох, — отстраненно заметил снайпер.
— Так и хрен с ним, мы своих десятерых потеряли. А ты о фанатике печешься, — отмахнулся капитан. — Давай, пошевеливайся.
Лазарь тяжело вздохнул, взвалил на себя бездыханное тело монолитовца и побрел в карцер. Там его неожиданно ждал Лекарь.
— Давай аккуратнее, — предупредил он, расстелив на нарах синее одеяло. — Что не так с этими парнями? — сплюнув под ноги, пробормотал он.
— Ты зачем здесь? — удивленно спросил сталкер, уложив монолитовца на указанное место.
— Он человек, я врач — должен оказать ему помощь, я клятву давал, — сердито проворчал Лекарь, отвернувшись от парня. — Крепкий он, — продолжил мужчина, склонившись над телом, — выживет вряд ли, так и по всему давно бы сдохнуть должен, ан нет. — Он основательно перевязал монолитовца, сделал пару уколов и компресс на лоб. — Ты присмотри за ним, — попросил он сталкера, тот молча кивнул.
Следующие две недели о монолитовце будто бы забыли. Лазарь проводил рядом с карцером все свободное время. Он считал это своей обязанностью, никто этому не противоречил: других желающих присмотреть за умалишенным фанатиком не нашлось.
Сначала Лазарь не знал, как вести себя со сталкером. Он думал, что само понятие «фанатик» определяло его подопечного как человека противоречивого и нестабильного, однако он ошибся. Вопреки предположениям парня, монолитовец не отказывался от еды и не отвергал помощь. Он был кроток и за все время не произнес ни единого слова. Раны заживали быстро, так что Лазарь стал подозревать, что все монолитовцы отчасти мутанты.
В очередной раз вернувшись с дозора, Лазарь уже по привычке заглянул к монолитовцу и обмер. Тот сидел посреди камеры и, слегка раскачиваясь, что-то тихо говорил. Он никак не отреагировал на появления сталкера, продолжая свои действия. Долговец приблизился к камере и, прислонившись к прутьям решетки, прислушался — монолитовец молился. Это поразило сталкера. После всех выпавших на долю Азраила испытаний он все еще был верен Монолиту, продолжая искренне верить в его могущество и уповая на него.
— Азраил? — решился окликнуть его сталкер. Монолитовец выпрямился и обернулся через плечо. — Поговори со мной, Азраил, — просто попросил Лазарь, он не знал, зачем ему это, но желание было ощутимым.
— Что ты хочешь знать, сталкер? — неожиданно спросил монолитовец, у него был красивый ровный голос, от которого по спине побежали мурашки.
— Мое имя Лазарь, — представился долговец. — Расскажи мне о Монолите.
— Монолит мудр и могуч, — склонив голову, смиренно произнес мужчина. — Сила его непостижима. Монолит дарит нам свет высшего знания. Мы благодарны ему за то, что он позволил нам прикоснуться к истине.
— Так он действительно существует? — удивился парень.
— Неверный, — как-то очень по-доброму прокомментировал вопрос монолитовец. — Ты не слышишь его. Разум твой замутнен. Все блажь. Лишь Монолит — истина.
— Как он выглядит? — полюбопытствовал Лазарь.
— Монолит многолик, — менторским тоном отозвался адепт, — но един во множестве образов. Неверующим он не являет своего истинного обличья. Неверные видят лишь отражение собственных пороков. Ими движет жажда, которую уймет лишь смерть. Немногим суждено прозреть.
— Как ты попал в Монолит? — спросил Лазарь.
— Я был наемником, — охотно ответил Азраил. — Я убивал за деньги там, — монолитовец перевел взгляд за спину долговца так, что тому захотелось оглянуться. — Мне нравилось то, что я делаю. Но моя человеческая суть мешала мне, я оступился и был вынужден покинуть внешний мир. Я пришел в Зону, чтобы продолжить делать то, что я умел и любил. Однажды группа, в составе которой я работал, получила заказ на устранение отряда Монолита, сопровождающего груз из Темной долины. Все оказалось сложнее, чем мы думали, нам пришлось преследовать их до самого Радара. А там роли поменялись: мы сами стали жертвами. Шестеро погибло, а троих… — он ненадолго замолчал, — нет, нас не взяли в плен, нам предложили выбрать. Я решил, что прогуляюсь до Монолита, я никогда не верил в его существование и не слышал зова, как и многие. Представ перед ним, я узрел суть. Я понял, что вся моя жизнь сплошная ошибка. Я видел нити судеб, бездарно оборванные мною. Я страдал, сквозь синие грани текла кровь моих жертв. Монолит дал мне сил вытерпеть боль каждого из убитых мной и горе всех, кто пострадал от моих опрометчивых действий. Несколько недель я провел в беспамятстве, перерождаясь. От испытанного ужаса я стал совсем седым, — он мельком коснулся волос. — Когда я пришел в себя, я получил новое сознание и настоящий смысл жить.
— Но ты по-прежнему убиваешь, — заметил Лазарь. — Разве не это было ошибкой?
— Это не убийство, а избавление, — спокойно объяснил монолитовец. — Монолит должен существовать. Он решает многое. Только вам кажется, что это сказка или путь решение материальных проблем. Монолит дает смысл, познав который человек необратимо меняется. Мой путь завершен. Я — страж Монолита. Но есть те, кто уйдет, начав новую жизнь, чтобы созидать во имя его.
— То есть, кто-то все-таки загадывает желания? — уточнил сталкер.
— Желание — лишь отражение ограниченности ума, — изрек Азраил, — Монолит видит суть и вершит судьбы. Каждый обретет то, что заслуживает!
Потом Лазарь много думал о сказанном Азраилом. Ничего конкретного он вроде и не узнал. Разве что сомнительную историю его попадания в клан. Однако сталкер упоминал об истине. Что это — истина? И дано ли ему, Лазарю, беспечному парню лишенному всего, запертому посреди полной опасности Зоны, познать эту истину?
Долговец трудился все отчаяннее, пытаясь заглушить навязчивые мысли о Монолите. Множество вопросов нуждалось в ответах, но снова пойти к монолитовцу он не решался. Снайпер боялся, что тот скажет ему, что все неверно, что он, Лазарь, понапрасну разменялся в этой жизни. Когда это стало совсем невыносимым, сталкер все-таки направился в карцер.
— Тебя давно не было, — заметил адепт, первым нарушив молчание.
— Скажи, как мне узнать в чем истина? — напрямую спросил его Лазарь. — Я всю жизнь искал ее. Я пришел в Долг, чтобы получить хоть какую-то цель. Но я не уверен… — парень упал на колени возле решетки и закрыл лицо руками.
— Иди ко мне, — тихо позвал монолитовец. — Ты обретешь то, что заслуживаешь.
Парень медленно, будто в замедленной съемке, убрал руки от лица и уставился на адепта.
— Иди ко мне, — повторил тот, его голос странно изменился, будто через него говорил кто-то потусторонний.
— Я… я не могу открыть камеру, — отшатнувшись, возразил Лазарь.
— Я клянусь священным Монолитом, что не причиню тебе вреда и не попытаюсь бежать, — спокойно произнес Азраил.
Парень кивнул, почему-то сразу приняв на веру слова адепта. Достав ключи, он медленно подошел к двери и открыл ее. Монолитовец не пошевелился, оставшись стоять посередине камеры.
— Подойди, — попросил он. Лазарь подчинился. — Сядь, — развернув его к себе спиной, велел монолитовец.
Парень сел на пол, почувствовав, как Азраил опустился рядом за его спиной и положил руки на его плечи. Адепт еще приблизился, прижав долговца к себе, и, наклонившись к его уху, тихо заговорил. Сначала Лазарь не понимал слов, какофония звуков наполнила его голову, причиняя страдания, он дернулся, попытавшись отстраниться. Но Азраил удержал его. Он прижал долговца одной рукой за талию, второй принявшись описывать на груди круги, почти не касаясь, и продолжая говорить. Сталкер чувствовал прикосновение его губ к уху. Это было приятно, он расслабился, растворившись в едва весомом прикосновении, слова неожиданно начали обретать форму и смысл. Он откинул голову на плечо Азраила и, кажется, задремал. Ему снились бескрайние поля, чистый ровный солнечный свет, голос монолитовца преобразился в журчание воды, в дождевую капель, касания стали дуновением ветра.
— Очнись! — голос Азраила снова обрел словесную форму. — Кто-то идет.
Лазарь рывком встал и, шатаясь, вышел прочь из камеры. Азраил запер дверь и бросил ключи в дальний угол, противоположный клетке. Долговец болезненно опустился на пол, привалившись спиной к холодной стене, он едва мог ощущать этот холод, не в силах заставить себя расстаться с навеянным адептом видением.
— Хорош сторож, — хохотнул Капрал, войдя в комнату. — Я б поостерегся спать в его присутствии.
— Я не сплю, — глухо отозвался Лазарь, на него нахлынула волна раздражения на Капрала, заставившего его снова вернуться в эту поганую Зону.
— Иди на построение, — велел Капрал.
— Так точно, — Лазарь тяжело оперся на стену и встал.
Капрал смерил его подозрительным взглядом, видимо, решив, что парень пьян.
Дозор показался долговцу адом. Он не мог и не хотел быть здесь. Его мысли оказались прикованы к таинственному адепту, голос которого способен приоткрывать завесу рая на Земле. Он хотел повторить это, узнать, что это было? Как только выдалась возможность, он тут же кинулся в карцер.
— Как ты делаешь это? — вцепившись в прутья, нетерпеливо спросил он.
— Мое сознание открыто, я могу многое, — Азраил впервые улыбнулся и чуть кивнул головой в сторону.
Лазарь проследил это движение и увидел валяющийся в углу ключ. Он поспешно подобрал его и не раздумывая отпер дверь. Монолитовец раскрыл объятия, Лазарь подошел к нему, позволив себя обнять. Он не отдавал себе отчета в том, что делает, он лишь хотел избавиться от гнетущих его мыслей. Уткнувшись монолитовцу в шею, он долго слушал странную молитву, пронизывающую сознание, сметающую на своем пути все мыслимые и немыслимые заслоны из дурных воспоминаний, боли, ужаса, страданий и потерь. Он будто бы очищался от скверны под действием слов и ровного нежного голоса адепта.
Заслон за заслоном… Вот он мальчик в грязной заношенной футболке, плачет, один в доме возле мертвой матери… «Этого больше нет, мальчик, слушай меня». Вот он подросток, он все так же одинок, как и в детстве, он жесток, потому что брошен и нелюбим… «Все прошло, теперь ты с нами». Вот он двадцатилетний, сидящий на наркоте парень, ему некому помочь… «Мы поможем тебе, брат! Иди на голос». Теперь ему двадцать два. Он едва не умер, он не может преодолеть пагубную привычку, но хочет жить. Нужно уйти. Но куда? Кому он нужен? «Ты нужен нам, брат. Мы здесь». Зона. Кордон. Невиданная удача. Бандиты. Снова везение. Ему чудом удается пройти так далеко. Потом нежелание убивать раненого Долговца, молоденького парня с простреленной голенью. Присяга. Долг. Первый в жизни смысл. Тут он вроде нужен. Он быстро учится. Он стремится быть полезным им. Он отличный снайпер. Но кто он на самом деле? Лишь рядовой боец. Боевая единица. К этому ли он шел? «Мы ждем тебя, брат!»
— Лазарь, — голос проник в самое сердце, — брат…
Парень резко отшатнулся, придя в себя. Азраил выпустил его из объятий и отступил в темноту.
— Что ты делаешь? — возмутился Лазарь. — Это гипноз?
— Нет, — адепт отрицательно повел головой. — Что ты слышал?
— Я слышал голоса. Они звали меня к себе, называли братом, — сказал долговец.
— Братья молятся обо мне и о тебе, — Азраил снова улыбнулся. — Иди, подумай. А когда решишь, вернись ко мне.
Лазарь вышел странно опустошенным. Будто он вдруг вспомнил то, что забыл. Будто он всегда знал что-то, но потом кто-то заставил его забыть об этом. Голос, который вел его на протяжении всей жизни… Вел сюда, в Зону. Снайпер хотел пойти к себе, чтобы хорошенько обо всем подумать, но кто-то внезапно схватил его сзади и, заткнув рот, потащил прочь от казармы.
— Тихо, Лазарь, это Беркут, — услышал он шепот в самое ухо.
— Какого хрена, Беркут? — так же тихо спросил парень, когда капитан Долга убрал руку от его рта.
— Разговор есть, идем, только надо патрулям на глаза не попадаться, — туманно пояснил сталкер.
Они пробрались в дальний ангар, почти у выхода на Дикую территорию, чего-то подождали, потом Беркут наконец-то заговорил.
— Такой расклад, парень, — он положил руку на плечо Лазаря, — завтра все решится с твоим монолитовцем.
— Что решится? — не понял парень.
— То, — отступив, проговорил сталкер, — казнят его. И тебя тоже.
— Меня? — пораженно переспросил Лазарь. — Но за что?
— Воронин сразу заметил, что ты испытываешь вину за то, что случилось на Барьере и после, — начал Беркут. — Он специально тебя с адептом оставил, думал, что он к тебе проникнется и заговорит. Он приставил Кару следить за тобой, — капитан покосился на него в темноте. — Думаешь, никто не знает, как вы там обнимались? — Проникнуться-то адепт к тебе проникся, — не дав Лазарю возможности оправдаться, продолжил мужчина. — Его можно понять: ты один о нем пекся. Но только вот все наоборот получилось. А генерал проигрывать не любит. Завтра на месте адепта будешь ты, а ты не он. Ты будешь страдать. Захочет ли он спасти тебя? Вряд ли. Я лично считаю, что он не заговорит, даже видя твои мучения. Но таков план. Терять, вроде как, нечего, Лазарь. Потом все обыграют, как надо. Его казнят, как военного преступника, а тебя за предательство. Ты хороший снайпер, но война войной. Незаменимых нет. Беги, Лазарь. Ты хороший парень, ты не заслуживаешь такой смерти. Я тоже уйду, я знаю, меня раскроют. Мало кто знает о плане. Беги сейчас же. Каждая секунда на счету. А теперь прощай, сталкер. Помни, и в Зоне есть справедливость, — Беркут хлопнул парня по плечу и растворился во тьме ангара.
Лазарь оказался не готов к такой правде. Никак не ожидая такого предательства от Воронина, которому верил, как отцу. Он думал, что нашел дом, а на деле оказался лишь пешкой в больших Зоновских шахматах, пешкой, которую не жаль пустить в расход.
Раздумывать было некогда. Лазарь отложил душевные муки на потом, решив действовать так, как велели ему сердце и совесть. Стремглав кинувшись обратно к казармам, он тихо миновал охрану и быстро спустился в подвал, где держали монолитовца.
— Надо уходить, — тихо сказал он.
Азраил не стал выяснять причину такого поведения долговца, безропотно последовав за ним. Беркут вовремя предупредил товарища. Уже покидая территорию, на которой располагались основные стратегические здания Долга, он краем глаза заметил, как Кара с группой долговцев спустился в подвал. Еще бы чуть-чуть и не успели! Но теперь нужно было срочно покинуть базу. Сейчас его бывшие товарищи обнаружат пропажу и… Лазарь не успел додумать эту мысль, взвыла сирена.
— Внимание! На территории Долга предатель! Позывной: Лазарь. Стрелять на поражение. Особо опасен! Повторяю…
Лазарь в душе умирал от этих слов, но предпочитал сейчас на этом не концентрироваться.
— Я выведу нас с территории Долга, — сказал он через плечо. — А дальше…
— Дальше дело за мной, — положив руку на плечо парня, уверенно произнес Азраил.
Сталкеры быстро пробрались по полуразрушенным ангарам к окраине, миновали бетонное ограждение и колючку, выбравшись в заполненный трупами мутантов ров, а оттуда по трубе на территорию, граничащую с Милитари.
— За мной, — велел адепт.
Теперь пришла очередь Лазаря довериться монолитовцу. Они, пригнувшись, пересекли открытое место и нырнули в какой-то похожий на нору лаз.
— Мы выйдем почти у самого Барьера. Оттуда через портал в Припять. Ты ведь пойдешь со мной? — спросил Азраил. — Если нет, я помогу тебе добраться до любого места. Только нужно посетить мой тайник. Там броня и оружие.
— Я с тобой, — просто сказал Лазарь. — Мне некуда идти.
— Хорошо, — Азраил кивнул в темноте.
Лазарю было страшно. Он не знал, что его ждет в Припяти. Возможно, очередное предательство. Но идти ему и впрямь было некуда.
— Дойдем до блок-поста и перенастроим твой наладонник, — предупредил Азраил, — не хочу, чтобы тебя снял кто-то из снайперов.
Припять напомнила Лазарю маленький город, в котором он вырос. Те же серые многоэтажки, те же дворики, детские площадки, только все это будто застывшее во времени. Стояла звенящая тишина: ни стрельбы, ни рыка мутантов, ни криков. Только едва различимый шелест мертвой листвы.
— Я вернулся, братья! — неожиданно громко произнес Азраил в пустоту.
На его голос, как по волшебству, вышло несколько облаченных в экзоскелеты бойцов.
— Мы рады тебе, Азраил! — изрек один из сталкеров. — Кто это с тобой?
— Это новый послушник, — отозвался Азраил. — Я лично присмотрю за ним.
— Как скажешь, брат, — боец снял шлем, оказавшись юным парнем с красивыми зелеными глазами и пшеничными волосами, падающими на лицо длинной челкой.
Он подошел к Азраилу и, насколько это позволил экзоскелет, обнял его.
— Мы молились Монолиту о твоем спасении, — эмоционально сообщил он, не выпуская мужчину из объятий. — Я очень скучал, брат.
Остальные так же тепло поприветствовали вернувшегося, на Лазаря особого внимания не обращали, даже не отняли оружие, что показалось ему совсем уж странным.
Облачаясь в монолитовскую форму, Лазарь чувствовал себя странно. Значит, вот так вот обернулась судьба. Теперь он тот, кого его учили ненавидеть. Теперь он монолитовец. Еще не адепт, ему пока не выпала честь предстать перед Монолитом, но это пока.
— Это наш новый брат, — представил его Азраил, проведя перед строем. — Его имя Лазарь. Он будет учиться у нас и примет нашу веру, как только будет готов.
— Мы рады тебе, брат, — в унисон произнес отряд.
Жизнь потекла в ином русле, здесь не было ничего, о чем говорили одиночки. Не было и самих одиночек: никто не мог вторгнуться на территорию Монолита и остаться живым. В лагере были и не обращенные бойцы, и настоящие адепты, такие как Азраил — просвещенные Монолитом мастера. Каждый делал свое дело, каждый знал свое место в выверенной, словно механизм, системе. Но, несмотря на это, здесь нашлось место и обычному человеческому общению. Однажды Азраил позвал Лазаря с собой на молитву. Парень оказался так впечатлен, что решил для себя непременно стать таким же, как Азраил, чтобы иметь возможность быть со старшими братьями.
Лазарь быстро привык к местному уставу. Ему нравились устои, заведенные в группировке. Командиры отрядов, сплошь просвещенные адепты, пользовались непререкаемым авторитетом, но, вместе с тем, к ним можно было обратиться за советом, как к старшим братьям. Они возглавляли операции, никогда не отсиживаясь на базе, четко выполняли свои обязанности и вдохновляли на это бойцов помладше рангом.
— Сегодня идем к Барьеру, — войдя в комнату Лазаря, сообщил Азраил. — Я во главе отряда. Ты со мной.
— Но я же не принял присягу, — обмер Лазарь. — Разве я могу идти с братьями?
— Присяга — лишь формальность, ты уже наш брат. Подготовься, Лазарь. Ты и Дэлит прикрываете. Я объясню.
Лазарь коротко кивнул и начал облачаться в новую монолитовскую броню, его «рысь» была давно готова к бою. Парень немного волновался: одно дело, если придется бить Свободу, но если там будет Долг? Стрелять по своим?! По «своим»… Снайпер тяжело вздохнул. Свои — вот они, построились в шеренгу перед зданием речного порта и ждут, когда придут командир и проповедник.
Сегодня Лазарю открылось многое. И то, что шаманы — это не обращенные адепты Монолита, и то, что такие вылазки служат прикрытием для действительно важных операций проводимых Монолитом за Барьером, и то, что объединившее два противоборствующих лагеря событие — всего лишь пущенная в глаза неверных пыль.
На этот раз отряду противостояла только Свобода. Монолитовцы добрались до Барьера посредством портала и тут же рассредоточились по позициям. Проповедник заговорил, воздух загудел и намагнитился. Лазарь почувствовал, как все лишние мысли покидают голову, оставляя лишь холодное сосредоточение на задаче. Он слушал голос с наслаждением. Теперь проповедник по одну с ним сторону, никто не помешает ему дослушать молитву Монолиту до конца.
— Проповедник на линии огня, — обернувшись на сопровождающего его Дэлита, сообщил Лазарь. — Там, — указав пальцем чуть левее наваленных кучей кусков арматуры, — снайперская позиция.
— Я понял, брат, прикрываю, — сразу же отозвался боец.
Они быстро разделались со свободовскими снайперами и теперь помогали братьям огнем, когда сражение перестало быть актуальным, Азраил дал отмашку и отряд методично отступил к порталу, вернувшись в Припять.
— Хороший бой, — Азраил снял шлем и улыбнулся. — Ты достойный воин, Лазарь.
— И отличный снайпер, — Дэлит на ходу похлопал парня по плечу.
— Скоро придет время крещения, — командир внимательно взглянул в глаза снайпера, тот кивнул.
Инициации Лазарь ждал в одиночестве. Он испытывал такой ужас, что едва мог дышать. Что-то с ним будет? Какие испытания пошлет ему Священный камень? Он помнил совершенно седую голову Азраила, испытавшего всю боль и весь ужас собственных жертв. А что уготовано ему?
— Не бойся, — Азраил возник из ниоткуда. — Ты обретешь то, что заслуживаешь, — он сел рядом с парнем, обняв его за плечи. — Я с тобой, Лазарь.
— Да, я понимаю, — он обернулся и, обняв Азраила, уткнулся ему в шею. Он уже привык, что мужчина поддерживает его всегда, какие бы черные мысли кошками не скреблись на душе.
— Помнишь, ты спрашивал, загадал ли кто-то желание? — тихо спросил Азраил, нежно гладя парня по голове.
— Помню, — не поднимая головы, отозвался тот.
— Так вот, я загадал желание Монолиту, — признался мужчина.
— Что ты загадал? — взглянув на него, спросил Лазарь.
— Знаешь, что делает человека человеком? — философски изрек Азраил.
— Чувства, — не раздумывая, ответил снайпер.
— Верно, — кивнул командир Монолита. — Чувства. Я был бессердечной тварью алчущей материальных благ. Я сам стал лишь вещью в чужих руках. Монолит увидел мое желание. Он, будто Гудвин из сказки, дал мне сердце. Я вознагражден. Ты мое сердце, Лазарь.
— Значит, Монолит исполнил и мое желание, еще не озвученное, — улыбнулся он. — Я не хотел быть одиноким, каким родился, каким жил до того боя у Барьера. Теперь я не один.
Азраил кивнул и крепко прижал к себе парня.