Спасенная душа

Лето. Просторный луг, усыпанный белоснежными ромашками. В траве сидит миловидная женщина, на чьей голове красуется венок из тех самых ромашек. На ее коленях лежит голова маленькой девочки. Волосы ребенка заплетены в тонкую, уже растрепанную косу. - Мам, а ты придешь еще? – девочка открыла свои насыщенно-зеленые глаза. - Родная моя, я всегда здесь, - рука женщины коснулась груди своей дочери, именно того места, где должно находится сердце. – Я всегда с тобой. Помни об этом. Что бы ни случилось, я тебя защищу. Девочка счастливо улыбнулась и закрыла свои глаза. Она так хотела, чтобы мама никогда не уходила. Так хотела, чтобы этот миг длился вечность. Так хотела… - Мамочка, я люблю тебя, - прошептало это маленькое чудо. - И я… - голос матери начинал пропадать. – И я... И я… И… Малышка открыла заспанные глаза. В животе выла стая китов. Сводило все тело от одного желания поесть. Без разницы что, главное – положить это «что» в рот и проглотить. Нужно пережить эту зиму. Летом легче. Нужно быстрее уснуть. Нужно спать. Когда спишь, тебе теплее. Это девочка поняла уже давно. Но нельзя уснуть под аккомпанемент завываний желудка. Хочется есть. Ни о чем, кроме еды, невозможно думать. Ни о чем. Лишь бы дома было что-то. Хоть какая-нибудь крошка хлеба. Хотя бы крошка хлеба. Малышка вылезла из своего укрытия, которое представляло собой большое скопление драных одеял, пальто, простыней. Благо, что соседи у нее не такие бесчувственные. Ребенка шатает в разные стороны. Тяжело идти. В глазах темнеет. На плечах будто мешки с картошкой, которые это чудо должно нести и из которых ей ничего не достанется. «Кушать… кушать… кушать…» - в голове крутятся только эти мысли. Голод убивает каждую клеточку ее тела, но, как ни странно, он до сих пор не убил в ней надежду. Малышка подходит к кухонной тумбе. В нее любезно осенью положили еду соседи, но этих запасов хватило не надолго. Буквально на месяц, может полтора. Кто-то из этих любезных людей обещал приезжать, хоть раз в месяц, но никого все это время не было. Да и вряд ли кто-то приедет этой зимой вообще. Девочка дрожащими пальчиками открыла дверцу. Как же она хотела, чтобы там осталось хоть что-то, что раньше она не замечала. Должно же хоть что-то остаться. Второй вечер без еды она уже не переживет. Не вытерпит… И вот этот момент: она заглядывает в тумбу. На верхней полке пусто, на нижней - тоже. Но бедняжка не отчаивается: она проводит ручкой по этой пустоте, надеясь на что-нибудь невидимое. Все тщетно. По щеке малютки скатывается слеза. Чистейшая. И одинокая. Отчаявшись, ребенок возвращается в свою берлогу. Но, не дойдя пары шагов, она вспоминает, что не заглянула в ящик. Приходит обратно. Зажмуривается и выдвигает ящичек… Ничего. Очередная слеза. Сглатывает и идет ложиться. Закапывается с головой под груду тряпок, обнимает грязного облезлого медведя. Ложится удобнее. И тут тыльной стороной ладони что-то задевает. Жесткое. Непонимающий взгляд, берет в руки это нечто. И не тут-то было, у нее в руках, маленький кусочек засохшего хлеба. Размером с фалангу на мизинце. В глазах загорается огонек. Сжимает ладошку. Улыбается. И так, втихушку, оглядываясь по сторонам, будто в доме есть кто-то еще кроме нее, кладет этот кусочек себе в рот. Малышка прижимает к себе свою игрушку, закрывает глаза. Под завывание метели за окном, в доме слышно, как ребенок рассасывает черствый сухарик.