The Close One

«You... You can't do this to me». Caroline Forbes «Ты… Ты не можешь поступать так со мной!» Кэролайн Форбс

Июнь 2014       Клаус с долей внимания рассматривал выставленные на обзор шедевры живописи за авторством Сальвадора Дали, чувствуя, как накаляется взгляд Аннет, наблюдающей за ним из-за стола. Ее необъяснимый радар, ловящий и понимающий его потайные мысли и ту часть его сущности, которую принцесса разделяла и никогда не пыталась изменить. Рядом с Луизой-Анной стоял, опираясь на высокую спинку стула, хозяин замка и неизменный лидер «чудесников» - Маркос Валентин.       - Как долго, ты думаешь, она выдержит? – Случайно обронила вампирша, поворачивая голову к хозяину дома. – Пепельный шаман не продержит ее в этом стабильном состоянии еще одни сутки.       Маркос повел плечом, но не показывал и тени беспокойства, как расслышал смешок Клауса.       - Вы так добры, что приглашаете меня к столу уже третий день подряд. Я польщен, месье Валентин. Возможно, я могу рассчитывать на смену покоев? Что-нибудь повыше, суше… без кандалов…       - Не пытайся играть, Николя, - Аннет склонила голову к плечу. – Если Кол и Энзо не появятся с Беннет в ближайшие сутки, то тебе стоит выбрать черный похоронный костюм.       Клаус сделал «страшные и напуганные» глаза, разворачиваясь на пятках и складывая руки на спиной. Пройдя несколько шагов, гибрид цокнул языком, заявляя:       - Я уверен, что не дойдет до гроба и венка. Хотя Обреченный в ужасе и гневе может обратить ее в пепел… - Майклсон задумался, словно представил такое развитие событий, а потом пожал плечами. – В любом случае, вы не представляете, сколько раз эта девушка обманула смерть. Боги любят ее.       Маркос улыбнулся, склонив подбородок вниз, разглядывая своего «гостя» исподлобья. Клаус выдержал этот взгляд, как услышал слова Валентина:       - Один бог подземного мира определенно подарил ей свое сердце, являясь спасением ее от смертного приговора. Время уходит, Никлаус, как долго ты позволишь себе оттягивать страх – не успеть ее спасти, обнять ее безжизненное тело?       Майклсон выпрямился, осматривая пустым взглядом комнату, замедляясь на репродукции «Демон сидящий». Глубоко вздохнув, он прошел вперед и сел на стул, предназначенный Маркосу.       - Вот именно, мой давний враг, время идет. И ты теряешь надежду. Я не эксперт, но это намного хуже, чем страх. Так говорят… - Клаус взглянул на Аннет, которая напряглась, сжимая подлокотник своего стула. – Я выслушаю ваши предложения.       - Ты все превращаешь в выгодные сделки, - с отвращением произнесла принцесса. – После всего мне показалось, что ты капельку изменился.       Гибрид приподнял брови, но Аннет ответила холодностью своих темных глаз.       - Я изменился, - сообщил Клаус. – И я стал намного хуже, чем несколько веков назад, Энни. Я – главный злодей в этой истории, ибо я могу причинить непоправимый вред принцессе.       - Или спасти ее, как прекрасный рыцарь, - сделал жест рукой Валентин, а Майклсон покачал головой:       - Похищать, мучить, предавать, лгать, изводить – мои методы, Маркос. Раз уж ты вспомнил Аида, то первый вариант поставил его именно в мое положение.       - Тебе не нужен отравленный гранат для успешного бега от одиночества, Николя. Ты сам плод, полный яда и мерзости, - фыркнула Аннет, нервничая и злясь на то, что шантаж не работает на этом бессмертном.       - Неплохо, - произнес Никлаус, хваля эпитеты и сравнения. – Но оскорблениями и растягиванием каждой минуты вы ничего не добьетесь.       - Понятно, - озвучил свои мысли Маркос. – Что же хочешь ты, Никлаус Майклсон? Что ты положишь на другую чашу весов? Что будет настолько же ценно, как и жизнь твоей Персефоны*? Май 2014       Кровь запеклась на его одежде, но сил не было достаточно, чтобы снять ее и промыть незаживающие раны. Он испытывал боль при каждом движении, глаза почти не видели от слабости. Едва успев опереться плечом о стену, гибрид рухнул на колени, прошипев что-то от резкой и ядовитой боли, пронесшейся вдоль позвоночника.       Тонкая, слабая рука дотронулась до его руки, но давшая силу пройти еще несколько метров до табурета. Опустившись на него, Клаус склонился вперед, опираясь локтями на колени и пытаясь вернуть себе зрение. Он почти не заметил шума воды в ванной комнате, почти не расслышал ее шаги и странное, хотя чертовски приятное, сердцебиение.       Ледяные ножницы коснулись его кожи, заставив бессмертного вздрогнуть. Майклсон резко вскинул голову, оглядываясь на причину своих неудобств.       Светловолосая девушка в просторном платье цвета листвы, с ярким белым поясом, затянутым под грудью, с легкостью опытной медсестры разрезала остатки его рубашки. Без жалости отдирала прилипшую из-за крови ткань, раскрывая располосованную кожу спины. Из некоторых ран сочился гной, другие впитали осколки стекла, когда Клаус оказался выброшенным из окна. Блондинка вздохнула, предвкушая опасную и долгую работу.       - Все так плохо, love? – проговорил с усмешкой гибрид, отчего она едва не закатила глаза и с долей удовольствия опустила намоченную водой тряпку на спину. Клаус вздрогнул всем телом, ругнувшись сквозь зубы.       - Выживешь, - обронила девушка. – Как всегда, ты – выживешь.       Майклсон хмыкнул, склонив голову и терпя ее кропотливую работу сиделки и медработника. Это казалось таким необычным, таким далеким воспоминанием – ее прикосновения к коже, аккуратные движения, искренняя забота в жестах, улыбка и сверкающие от любви глаза.       Все то, что он потерял. Все то, от чего она освободилась.       - Я не слышу благодарности, - невзначай проговорил гибрид, а блондинка резким движением выдернула два осколка за раз. Немой ответ на его слова – он не заслужил ее внимания.       - За что мне тебя чествовать, Клаус? – Вздохнула она, промывая самую глубокую рану, постоянно выжимая красневшую от крови тряпку, смывая гной в приготовленный таз. – За великую победу над великим чудовищем? За спасение невинного парня от настоящей смерти? За то, что вновь увидел во мне собственность, приз, который стоит того, чтобы выиграть в смертельной схватке?       Клаус на мгновение поджал губы и кивнул, соглашаясь с этим послужным списком, а потом усмехнулся:       - Я вновь спас тебя от ужасной участи, - он оглянулся на свою медсестру, – Кэролайн.       Форбс затаила дыхание, слыша свое имя, но тут же заставила его отвернуться. Майклсон грустно улыбнулся, приподнимая глаза к потолку.       - И все же, ты выбрала меня.       Ее рука замерла в сантиметре от его кожи, сжимая тряпку сильнее обычного, отчего капли, стекая, ударялись о ковер и поглощались им. С трудом заставив себя, Кэролайн продолжила ухаживать за ним, не давая комментария к его словам. Ее сердце сжималось, раскрывая прошлые ошибки и их несостоявшуюся пару.       - Лучше знакомый демон, - проговорила девушка, смывая с рук кровь и выжимая тряпку, - чем незнакомец.       - Он будет обижен из-за подобных слов, - заметил Клаус, наблюдая за тем, как она исчезает в ванной комнате, возвращаясь с чистой водой. – Значит, твой выбор определила наша с тобой история?       - Ты удивлен? – Усмехнулась Кэролайн. - Мой выбор всегда был обусловлен тобой, разве не так? Твои поступки говорят сами за себя.       Нож правды полоснул его сильнее, чем он предполагал. В этой выдуманной им реальности ее мыслей – она никогда не поймет, что гибрид натворил. Форбс ненавидит его, презирает и никогда не сможет простить за трусливое использование ее искренних чувств.       Она наблюдала за этими причудливыми глазами цвета мокрой травы, не желая пояснять и оказывать ему услугу: снять бремя обмана. Кэролайн знала, что он сделал, она слышала и помнила каждое слово правды. И девушка чувствовала, как бешено колотятся сердца, желавшие воссоединения. Но любовь не текла более по венам огненной рекой, прощающей всё.       - Мне нужна кровь, – вдруг услышала Кэролайн, обращая внимание на поморщившегося гибрида. Раны не желали затягиваться.       – Я пойду… - начал Клаус, как девушка протянула ему свое запястье с почти безэмоциональным лицом. Гибрид нахмурился, поднимая руку и мягко отодвигая ее помощь.       - Я выгляжу настолько жалко?       - Нет, - ответила Кэролайн, усмехаясь. – Я проверяю тебя.       - Проверяешь, значит? – Усмехнулся гибрид, с трудом поднимаясь на ноги, заставляя ее немного задрать голову. – Зачем? Ты же понимаешь, я никогда не причиню тебе вреда. – Клаус сделал шаг вперед, оказываясь на расстоянии раскрытой ладони от нее. Кэролайн держалась холодно, но по пугающе синим глазам и ненасытному сердцебиению можно было сказать насколько тяжело ей давался контроль ярости и испуга.       - После всего, - склонился гибрид к ее лицу, проходя пальцами путь по ее скуле и щеке до губ. – Ты – моя, Кэролайн Форбс.       - Никогда, - вцепилась в его ладонь девушка и откинула ее. Ее платье сверкнуло последними воспоминаниями о свободе и равенстве, когда она ушла из комнаты. Клаус проводил ее взглядом, а потом глухо оперся рукой о табурет, склоняясь от боли, но усмешка прокатилась по его губам, когда он прошептал:       - И навечно. Июнь 2014       Клаус следовал за Аннет, которая с элегантностью королевы поднималась по лестнице, ведя его в комнату ведьмы. Гибрид держался независимо, не показывая страха или предвкушения. Победа в этом спорном поединке, словно не принесла ему заслуженного торжества. Он выиграл вновь, однако проиграет намного больше, но не будет жалеть. Эти короткие месяцы весны наполнились воспоминаниями, когда за барьером непреодолимой ненависти, просыпалась нежность песни, которую напеваешь детям, чтобы им не снились кошмары.       Аннет открыла перед ним дверь, показывая прекрасное и ужасное видение: Алисия застыла статуей, не давая врагам коснуться ее силы. Мужество этой ведьмы всегда будет загадкой для Клауса, но невероятная преданность его семье – лучшим союзником. Или преданность ему?       - Мы не трогали ее с того самого дня. Твоя защитница всегда на страже твоей шкуры, - с фырчанием кота прокомментировал находившийся в комнате ведьмак. Его темные волосы были всклокочены, словно он только встал, а карие глаза резали своей светлой яркостью, как солнечный свет.       - Ревность? – Приподнял брови Клаус, усмехаясь в лицо колдуну. – Будь выше этого, Берд, может, она ответит на твои чувства. Когда-нибудь, возможно,… после твоей смерти.       Кристиан смастерил на своем лице наглую улыбку, за которой скрыл отвращение и ужас того, что гибрид прав. Хотя наследник Кетсии никогда не признает этого, Клаус намного важнее для нее, чем кто-либо. Ценнее, чем ее собственная жизнь.       Майклсон подошел к девушке, выглядевшей как живая кукла – глаза приоткрыты, руки сложены на коленях, голова откинута к спинке кресла. Алисия произнесла заклинание, чтобы защитить наследие великой ведьмы и сильнейшую семью на земле.       - Такая верность должна быть вознаграждена, - проговорил Клаус, меняясь в лице. Его глаза с пустотой оглядели лицо Раганович, вспоминая, как хмурилась она из-за очередного гениального, но опасного плана, как отказывалась исполнять его приказы напрямую, ища лазейки, чтобы обезопасить.       - Спящие красавицы должны просыпаться, верно, Лукас Берд? – Не упустил момента подцепить на крючок ведьмака гибрид и склонился к уху Алисии. Его шепот был коротким – два слова, непонятные для смертных, и почти недостижимы для тех, кто не жил тысячу лет назад.       - Арамейский, - усмехнулась Анннет. – Язык Сайлоса. Конечно, самый безопасный ключ для этой загадки.       Клаус улыбнулся, принимая комплимент и отошел от кресла. Алисия глубоко вздохнула, моргнула и подняла глаза на гибрида. Майклсон кивнул ей, словно разрешая, и девушка тут же посмотрела на Кристиана. Ведьмак выглядел растеряно и счастливо, как его приложило к полу под действием магии.       - Прекрати, Алисия! – едва выдавил из себя Берд. – Мне жаль, но…       - Замолчи, - надменно проговорила Раганович, поднимаясь на ноги. Слабость поселилась в ее движениях, тело не слушалось, но внутренняя магия была готова расшатать фундамент этого замка. – Я не желаю тебя видеть рядом с собой.       Ее глаза переместились, перетаскивая невидимой силой Кристиана к дверям и вышвыривая его в коридор. Клаус издал смешок, взглянув на испуганную чем-то девушку, и заметил:       - Я с удовольствием выслушаю твои претензии к этому колдуну, дорогая моя, и позволю приложить несколько раз к камню. Как насчет темницы…?       Алисия выдохнула, покачав головой:       - Ты заменяешь своего младшего брата своим остроумием, Клаус? – ответила ведьма, хватаясь за ручку кресла, чтобы не упасть. Колен и дрожали, словно забывшие, как правильно двигаться. Майклсон предложил ей руку, стирая и намек на веселость со своего лица.       - Возможно, это время для того, чтобы заняться главной частью нашей сделки, Николя? – Аннет стояла, сложив руки на груди, и, не дождавшись ответа, развернулась и направилась в покои – дальние по этому коридору.       Раганович ничего не спрашивала, догадываясь, почему Клаус рискнул ее разбудить в тылу врага. Ее физическое состояние оставляло желать лучшего, но ведьма шла рядом с гибридом, иногда цепляясь за его плечо. Майклсон старался сохранять невозмутимость, но каждый шаг был на чаше весов между смертью и жизнью самого ценного для него.       Глубоко вдохнув, Клаус едва не подавился от желанного запаха крови. Действительно, теперь ничья другая кровь не сравнится с ее. Никогда. Навсегда – только она, девушка с сердцем Волка в ее руках. Это проклятое слабое сердцебиение.       Они вошли в большую комнату с высоким потолком и арочными окнами. Вдоль одной стены были устроены комод, дамский будуар и шкаф, у другой расположилась двуспальная кровать с балдахином. Пепельная ведьма стояла у изножья, сложив руки в какой-то молитве, отчего в воздухе чувствовалась невероятная тяжесть и духота. Маркос стоял у окна, с интересом рассматривая угасающее на закате дня солнце.       Она лежала на подушках, словно принцесса, держа руки на животе, защищаясь и защищая. Клаус задержался на мгновение, каменея от сдавленного и давно привычного ощущения страха. Страха за жизнь, которую ценит больше всего на свете. Его пальцы сошлись в кулаки, напоминая, как шатка его уверенность в себе. Несмотря на болезненный вид, промокшие от пота волосы, она была прекрасна как солнечный свет после темной ночи. Солнце, угасающее из-за него. В очередной раз…       Что если… Что если и его сил недостаточно, чтобы удержать солнце в этой реальности?       - Клаус, - что-то в голосе Алисии выдало ее собственный страх за жизнь этой девушки, хотя вероятнее всего долг крови сам вспыхнул в груди ведьмы. Она будет защищать их обоих. Их всех. Всю его семью. – Я не уберегу ее жизнь без тебя, я не спасу их всех, без твоих сил.       - Я знаю, - вымолвил гибрид, подходя к кровати ближе, слыша, как стихает молитва светловолосой ведьмы, сияющей пустыми глазами. Присаживаясь на край кровати, Клаус отделил весь мир от них, сосредоточившись на чудесном сердцебиении, словно колокольчики звенели в его ушах. Запах ее крови пробудил монстра в его сущности – клыки выступили, а глаза пожелтели, очерченные темными венами.       С пугающей нежностью гибрид приподнял ее за плечи и склонился к горлу. Пара глотков крови, которая никогда не утолит жажду. Жалкое лакомство, жалкий кусочек ее тепла. Оторвавшись от нее, Клаус тут же прокусил свою ладонь и выпил своей крови, прибегая к давнему способу напоить ее – заставляя глотать автоматически.       Алисия прошептала что-то, подняв ладонь тыльной стороной вверх, и уже несуществующие руны на ее запястьях нарисовались, словно ссадины. Маркос улыбнулся, но не повернулся к этой интимной сцене объединения в единое целое. Клаус облизал губы и наблюдал за тем, как исчезают следы слабости с ее лица, как успокаивается смешное и родное сердцебиение. Ее веки дрогнули, а пальцы шевельнулись, коснувшись его ладони. Гибрид обхватил ее запястье, аккуратно, словно драгоценность, хрупкая и ценная, попала к нему.       - С возвращением, sweetheart, - проговорил с ухмылкой Майклсон, как блондинка резко распахнула глаза, откидывая его руки и складывая руки на животе, словно проверяя, и испуганным, сухими голосом прошептала:       - Ты … слышишь?       Все ее тело передавало беспокойство, глаза блестели от сдерживаемых слез и темнели в глубине синих капель бесконечного моря. Клаус кивнул и в подтверждение произнес:       - Слышу. Прекрасно слышу, Кэролайн.       Она улыбнулась сквозь слезы, сильнее обнимая живот и жалея, что утратила тонкий слух. Ее глаза сверкали, и, под легкие поглаживания живота, девушка напевала мелодию, почти не раскрывая губ. Гибрид слушал эту песню без слов, что напевают детям, когда им страшно закрывать глаза в темноте. Он не мог поверить, что несмотря на все грехи, в которых повинен он, на ненависть, которую она испытывает к нему, она любит их. И поет колыбельную, успокаивая сердце зверя.       Поет Колыбельную Волчонка. Справочно * Персефо́на (др.-греч. Περσεφόνη) — в древнегреческой мифологии богиня плодородия и царства мёртвых. Дочь Деметры и Зевса, супруга Аида, который похитил её и унёс в своё царство.