The Close One

«If you knew even a fraction of who I am It would break you in two» Niklaus Mikaelson «Если ты узнаешь хотя бы частичку того, кто я такой, это сломает тебя надвое». Никлаус Майклсон

Март 2014       Она приходила в себя медленно. Перед глазами застыл полог кровати цвета вина, ее тело, казалось, горело, словно кто-то раз за разом окатывал ее кожу вербеной, а в животе, будто все стянулось тугим узлом. Девушка почти не могла шевелиться, даже дышать было больно, а слух был приглушен, словно она оказалась в вакууме. Несмотря на эту слабость, блондинка почувствовала, как слезы стекают из уголков глаз по вискам, оставаясь в спутанных волосах.       - Все будет хорошо, sweetheart, - раздалось откуда-то слева. Кэролайн с трудом взглянула в сторону голоса, узнавая бархатистый тон. Майклсон стоял у окна, смотря куда-то вдаль, на темнеющие на северо-западной стороне воды. Одна рука покоилась за спиной, а во второй был сжат телефон. Вся его поза выражала непонятную усталость и ожидание, что никак не сочеталось с его репутацией первородного злодея.       - К-ла-ус, - прошептала она, желая верить его словам. Он обернулся, поднимая взгляд снизу-вверх. Гибрид смотрел на нее лишь мгновение, но Форбс почувствовала давний необыкновенный прилив трепета: как давно она не видела этот взгляд. Так смотрят на единственное сокровище, на целый мир, который не рискнут потерять.       - Клаус? – Слабо и вопросительно смотрела на него девушка, не понимая, как он позволил себе потерять лицо перед ней. Она не сможет сейчас сопротивляться ему, если он рискнет признаться в своих грехах перед ней, но Форбс не могла оторвать своего взгляда от него, цепляясь за него, а не за боль, которая пронизывала ее тело.       Первородный медленно приблизился к ее кровати, и девушка заметила его неряшливый вид. Оставаясь в рубашке и расстегнутом жилете, покрытом несколькими следами крови, Клаус присел на ее кровать, напоминая тот давний эпизод первого спасения, начавшего отсчет его собственной жизни. Он не рискнул прикасаться к ней, но смотрел с долей ласки, с долей настороженности, прислушиваясь к сердцебиениям.       - Почему… - начала она, поморщившись от повторившейся судороги внутри ее тела. Клаус поднял руку, словно собираясь дотронуться до нее, но тут же опустил.       - Кол, - выдохнул гибрид имя брата. – По официальной версии он из-за своей «обреченности» перетянул почти всю магию из табора на свою сторону, ослабив заклинания, поддерживающие твое состояние.       Кэролайн на мгновение прикрыла глаза, осмысливая его слова, а Клаус добавил с свойственной одному ему язвительностью:       - Благодаря этому фортелю с коронацией, Валентин не способен помочь тебе, поэтому за твою жизнь и жизнь наших с тобой детей борются ведьма Беннет и выскочка-охотник Берд, но им не хватит магии.       Синие глаза пересеклись с его, и осознание пришло вместе с печальным пониманием, что их загоняют в умелую ловушку.       - Алисия, - прошептала Кэролайн. Клаус кивнул, заметив тяжелый выдох, который вырвался из груди девушки. Боль казалась привычной, но слабость накатывала волнами.       - Ее самолет сядет через шесть часов, к вечеру она прибудет сюда, - мягко сообщил Майклсон, а потом усмехнулся. – И все три наследника Кетсии будут в стенах Веселого Замка. Кровавый Валентин все просчитал, love, и Кол помог ему.       - Кол… - пробормотала девушка, не понимая, а гибрид с явным презрением проговорил:       - Они пытаются прикрыться этой историей с неконтролируемой, невозможной магией, которая переплелась в нем, но я знаю правду. Им нужна Алисия, ее сила, которая хранит меня от козней Валентина, - Клаус глубоко вздохнул, посмотрев куда-то поверх Кэролайн. – То, что готовит этот безумец, изменит известные нам законы.       Девушка прикрыла глаза, уставая держать взгляд на нем. Поджав губы, она сдержала боль, рвущуюся криком из ее тела. Майклсон вновь посмотрел на нее, стиснув зубы, пока синие глаза, мутные, измотанные своей судьбой, не взглянули на него вновь.       - Тебе надо беречь силы, - произнес гибрид. – Поспи. Я буду рядом.       Кэролайн посмотрела на него с недоверием, не уверенная, должно ли это ее успокоить, и слабо покачала головой. Ей нельзя закрыть глаза и уйти в страну Морфея, это может стать фатальной ошибкой. Страх за детей пересиливал каждую унцию ее чувства самосохранения. Клаус опустил голову, нахмурившись, его ладонь устало коснулась лба, словно он пытался скрыть свой взгляд от нее.       - Даже если ты мне не веришь, - грудным голосом произнес Майклсон. – Даже если ты меня ненавидишь, Кэролайн, ты тратишь силы, пытаясь оставаться в сознании. Это опасно.       Он объяснял медленно, словно разговаривая с глупой маленькой девочкой. Форбс могла бы фыркнуть, если бы у нее были силы, но лишь отвела взгляд.       Они находились в тишине несколько минут, пока Кэролайн сопротивлялась боли и темноте, влекущей ее в бессознательное состояние, а потом Клаус принял решение.       - Закрой глаза, sweetheart, - увидев ее надменно-презрительный взгляд, гибрид терпеливо пояснил, - Я дам твоему телу отдохнуть, позволив разуму блуждать по созданным видениям. Куда бы ты хотела перенестись?       Форбс облизала сухие губы, стараясь отогнать первую мысль, а Майклсон ждал ее решения. Сердце сражалось за желание покоя и безопасности, отсутствие страха, давая Клаусу пугающие звуки быстрого ритма.       - Куда? Париж, Лондон, Токио? – Бессмысленно называл города гибрид. – Мисстик-Фоллс?       Кэролайн приоткрыла губы, смиряясь со своим решением, выдыхая слово, погрузившее Клауса в секундное замешательство.       - Эдем, - едва вымолвив, девушка почувствовала теплоту его пальцев на щеках, а мир покрылся на мгновение темнотой.       Шепот листвы, которую теребил ветер своими нетерпеливыми, невидимыми пальцами. Она слышала тихий стрекот кузнечиков, ей даже казалось, что где-то раздается ржание вороного коня, наматывающего круги по загону. Солнце обнимало своим теплом ее кожу, трава приятно щекотала бока.       Открыв глаза голубому небу, Кэролайн поняла, что может глубоко вздохнуть, не чувствует боли и невероятной слабости. От осознания этого выступили слезы, а руки нашли живот, ласково обняли его. Ей хотелось смеяться от счастья, но вместо этого Форбс замурлыкала мелодию. Без слов, простыми звуками передавалась любовь матери к ее детям, с помощью колыбельной, погружающей их в приятные сновидения.       - Откуда ты знаешь эту мелодию? – Вторгся в пение гибрид. Кэролайн открыла глаза и посмотрела над собой, замечая, что Клаус сидел у дерева, спиной к ней, в тени, прислоняясь к стволу.       - Селина приходит ко мне, - решила не скрывать Форбс. – Иногда, во снах, и напевает ее, успокаивая и меня, и их.       С любовью Кэролайн провела пальцами по округляющемуся животу, наслаждаясь тихой и мирной безопасностью окрестностей Эдема.       - Это Колыбельная Волчонка, - вдруг проговорил Клаус, не поворачиваясь. – Эту мелодию напевает Кол, когда пытается совладать со своей магией. Эту мелодию напевала Кетсия Сайлосу, чтобы успокоить его. Не думаю, что это просто мелодия.       - Думаешь, я и ведьмой стала?       - Кто знает, sweetheart? Кто знает, - гибрид поднял глаза к небу. – Ты – Святая Волчица, и носишь под сердцем Белую наследницу. Никто не знает, на что она будет способна.       - Думаешь, это девочки? – Улыбнулась Кэролайн, садясь. – Я бы поставила, что это будут мальчишки, вопреки всем природным законам наследования, ведь их отец – Никлаус Майклсон, тот, кто пошел по ступеням эволюции, чтобы стать истинным бессмертным!       Первородный хмыкнул, глухо посмеявшись над ее словами. Форбс не переставала улыбаться, подставляя лицо теплому летнему солнцу, пока не услышала тихое сопение и негромкое поскуливание. Резко повернув голову, она увидела знакомого темного волка с желтыми зрачками, а позади него небольшого, хрупкого белого волка, который стеснительно опускал морду, прижимаясь боком к своему сородичу.       Протянув руку, девушка молча просила их подойти, но они топтались на месте, как посмотрели в другую сторону – на Клауса. Гибрид поднялся на ноги, не понимая, откуда в созданном им видении эти существа.       - Не зови их, - одернул Майклсон девушку, становясь перед ней, загораживая.       - Это наши дети! – с уверенностью сказала Кэролайн, поднимаясь на ноги, и шагая в сторону, чтобы увидеть волков, но Клаус резко развернулся, хмурясь:       - Ты уже видела их? – Форбс удивленно моргнула, не успевая ответить, как гибрид схватил ее за плечи, слегка встряхивая. – Видела?       - Да, конечно. Они приходили ко мне! Что с тобой не так, Клаус!? – Кэролайн смотрела на него пристально, замечая яростно-безумный взгляд, прятавший какой-то испуг. – Это наши дети! Что тебя так пугает? Они не причинят тебе вреда!       - Не будь глупой, милая, - усмехнулся он. – Я не боюсь их нападения, Кэролайн. Разве ты не понимаешь, что значит их волчья сущность? – Девушка нахмурилась, все еще не уверенная в причине его поведения, а Клаус усмехнулся вновь, словно поражаясь ее недоразвитости. – Они – мои дети, они обладают геном оборотня, но не являются чистокровными представителями этой расы, дорогая моя. Они не должны быть волками.       - Что за абсурд!? – Смутилась блондинка, касаясь взглядом волков, все еще липнущих друг к другу и наблюдающих за ними. – Ты сам сказал, что они – твои дети! Конечно, они будут оборотнями!       - Ты не понимаешь, Кэролайн! – Встряхнул ее за плечи Майклсон. – Если они обернулись волками, если они пробудили ген, значит они убили кого-то.       Форбс смотрела на него, пытаясь воспринять его слова, а Клаус продолжил:       - Неважно, кто я, Кэролайн. Меня не изменить, я такой, какой есть. Злодей, зверь, убийца, проклятый на одиночество, бессмертный, кто видел возвышение и падение миров, я не могу позволить им пережить эту боль. Разве ты не понимаешь? Не помнишь, каково это смотреть на бездыханное тело, чувствовать вкус его крови на губах, но не слышать чертового сердцебиения, потому что ты не смог остановиться в свое жажде?       Девушка пыталась опустить глаза, но он не дал ей, еще раз встряхнув, заставляя видеть его опасный, исковерканный воспоминаниям взгляд. Она прекрасно помнила, как накатывает вина, как боль от ужаса от своих действий стягивает сердце в кулак, грозясь вырвать с корнем, и ты больше не знаешь, кто ты на самом деле.       - Ты хочешь этого для них? – Заметив ее испуганный взгляд, Клаус отпустил ее. – Вопреки твоему мнению, sweetheart, я не боюсь боли. Ни физической, ни психологической… - гибрид повернулся к волкам, качая головой. - Я привык к ней.       - Привык? – Эхом отозвалась Кэролайн. – Ты всегда ждешь ее, напоминаешь о том, что в итоге тебе причинят боль, и ты получишь полное право отомстить.       Клаус перевел на нее взгляд, пустой и отстраненный, словно искрой взбивая накатывающую волну несправедливости этого мира.       - Ты всегда ждешь от людей, окружающих тебя, худшее, а потом, словно ребенок, хлопаешь в ладоши, едва не крича о своей проницательности, стоит кому-нибудь оступиться. Знаешь, так обычно притягивают беды!       Первородный оценил ее взглядом, всматриваясь в синие глубины бушующих волн.       - Поэтому ты меня ненавидишь? – Подчеркнул Клаус. - Ты винишь меня в нашем расставании, винишь в том, что любовь отцвела, не пережив мои ожидания!?       - Отбрось сантименты! Ведь ты вздохнул спокойно, когда лишился меня, Клаус, - она указала пальцем на него. – Ты испугался, ты не решался пустить меня в свою жизнь, сломать эти чертовы стены, скрываясь за ложью. Ты отказался смотреть в лицо реальности! – Кэролайн понимала задним числом, что фактически выдает свое знание прошлого, но не могла остановиться. Клаус опустил подбородок, в его глазах прогулялся желтый блеск, а голос четким тоном повторил ее слова:       - Я испугался? – Льдом покрылся каждый слог, который он говорил. - Напомнить тебе, милая, что это ты постоянно сбегала от меня? Ты отказывалась признавать меня, скрываясь за чувствами к щенку Локвуду, и сбежала! Ты испугалась, что я откажусь от тебя в один прекрасный момент из-за бредовой мысли, что только любовь способна нас связать навеки, и сбежала. Ты не смогла сдержать свою боль от потери, и покинула собственную шкуру, разрушив все! И, когда поняла, что мы связаны навеки этими жизнями, что растут в тебе, ты сбежала снова! Кто из нас трус, Кэролайн?! Кто из нас боится собственных чувств и ожидает, как небесная благодать в виде любви, спуститься, чтобы решить все проблемы!?       - Любви недостаточно, чтобы исправить то, что ты натворил! – Вырвалось у нее, а Клаус сощурил глаза, чувствуя, что она недоговаривает. Форбс сглотнула и добавила:       - Разве ты не оправдал мои страхи: ты бросил меня ради силы, решил обратиться Волком, бросить меня на произвол судьбы, и смеешь обвинять меня в трусости!? Как у тебя…       - Я был мертв, Кэролайн! - Его глаза наливались желтизной, когда он резко бросился к ней, обхватывая плечи и дергая к себе. Лицо гибрида было перечеркнуто опасностью, но она держалась без страха, с четким осознанием, что он никогда не сможет ей навредить. – Я умер в тот день, когда мама заставила меня обратиться своей магией. Все, что ты знаешь, называешь и видишь как Никлауса Майклсона, было мертво. Оно исчезло с первым воем, и, воскреснув, что я обнаружил? Ошметки твоей души.       Он глубоко дышал, выплеснув на нее слова единым потоком. Кэролайн сглотнула, дотрагиваясь до его пальцев, чтобы ослабить хватку.       - Так что да, - хрипло продолжил Клаус. – Я привык к боли. Я привык к предательствам моей семьи, привык к тому, что верности и честности не существует. Мне пришлось свыкнуться даже с тем, что тебя больше нет. Ты знаешь, как много раз умирала, Кэролайн, на моих руках и на моих глазах?       Девушка держалась за его предплечья, не желая менять свою точку зрения, не желая смотреть с его стороны. Испуг отразился в ее глазах, но Клаус лишь усмехнулся:       - Undecim, - он отпустил ее, отступая на шаг. - Одиннадцать раз, - в его глазах плавали льдины, стянутые водорослями памяти. - Я привык к боли, привык к ненависти и предательству. И ты – одна из тех, кто приучил меня к этому.       Форбс облизала губы, опуская взгляд на землю. Ее руки дрожали, ей пришлось обнять себя, чтобы успокоится. Клаус повернулся боком, замечая, что волки исчезли. Солнце продолжало светить, но Кэролайн не чувствовала его тепла. Отрицая все его доводы, она хотела отвернуться от него, прокричать, что он не прав и он ей больше не нужен, но это не было полностью верным. Часть ее мыслей поверили и увидели правду с его точки зрения, пытаясь оправдать ложь.       - Тогда почему ты здесь? – вдруг прошептала девушка, вспоминая свой давний вопрос. Гибрид глубоко вздохнул, устало оглядываясь посмотреть на нее.       - Потому что я не хочу стать Майклом или Виктором. Я не хочу быть тем, кто причинит боль своим детям из-за собственной несостоятельности, и я не хочу быть тем, кто лишился шанса, увидеть, как они растут. Я не оставлю своих детей из-за того, что мы с тобой несовместимые понятия. Они – часть меня так же, как и тебя.       Кэролайн замерла, вглядываясь в зеленые глаза, отливающие мрамором обреченности и опасного смирения зверя, живущего в клетке.       И она увидела, увидела то, о чем ей когда-то сказал Кол.       Ей показалось, что ветер затих, а солнце бросило луч в его спину, оттеняя лицо, но она никогда не видела его настолько четко. Кэролайн всегда боялась это признать, но понимала, что их разделяют годы, десятилетия, века, которые ей не суждено пережить рядом с ним и прочувствовать их так же, как ощущал он. Она была девочкой рядом с ним, и он принимал эти правила игры, открывая завесу за завесой, зная наперед, что она желает и как она чувствует. Предугадывая ее действия, Клаус злил ее и использовал это себе на пользу, умело ведя ее по путанным лабиринтам его души, не давая коснуться того факта, что она никогда не сможет понять его до конца.       Какой бы проницательностью Кэролайн не обладала, какой бы честностью не строились их отношения, гибрид четко осознавал, что такое бессмертие в этом жестком мире. Он не был совершенным, он был сломан на множество кусочков, которые она никогда не могла собрать, потому что никогда не могла его любить, не причиняя боли, оставляя раны на бессмертном сердце. Шрамы едва болели, зарубцованная ткань сияла гладкостью, но они всегда будут служить напоминанием.       Слезы непрошеными гостями скатились по ее щекам, и ей пришлось опустить голову, чтобы скрыть их позорную влажную метку. Кэролайн стиснула пальцы в кулаки, покачивая головой из стороны в сторону, пока не почувствовала странное покалывание внутри, испугавшись.       Резко открыв глаза, Форбс увидела рядом с собой Клауса, крепко державшего ее в своих руках. Он дремал несколько мгновений, пока Кэролайн не поняла, что комната погружена в слабый свет луны и нескольких ламп у кровати. Подняв взгляд, девушка увидела Алисию Раганович в неизменном темном брючном костюме, прижимающую к себе гремуар со знакомыми перьями. Клаус продержал ее в видениях несколько часов, каким-то образом стирая границы и ощущения времени.       - Все в порядке, sweetheart, - проговорил гибрид, убирая свои руки от нее, устало садясь на кровати, потирая поясницу. – Они в порядке. И ты тоже.       - Спасибо, - прошептала Форбс, потупив взгляд, вспоминая их неприятный разговор в воссозданном эдемском саду. – Спасибо, - повторила девушка, поднимая глаза на Раганович.       - Завтра я проверю твое… ваше состояние, - предупредила ведьма Майклсонов отстраненным голосом, выдающим тайное негодование и неодобрение, и покинула комнату.       Кэролайн опустилась обратно на подушки, глупо улыбаясь, как внезапно вздрогнула. Ее сердце подскочило, ускорив ритм, отчего Клаус резко повернулся к ней, не понимая, что произошло. Форбс расширила глаза от удивления и испуга и перевела их на гибрида. Ее руки скользнули к животу, и сердце вновь сделало кульбит, озадачивая Майклсона. Кэролайн улыбалась, глядя на него, искренне и с невероятным облечением, а также счастливая от того, что происходит.       - Что… - начал Клаус, как она бросилась к его руке, заставляя опустить ладонь на свой живот. Гибрид побледнел, прислушиваясь к сдвоенному сердцебиению, как услышал еще какой-то звук и ощутил его под своей рукой. Мгновение осознания окунуло его в полную прострацию, ему захотелось вырвать пальцы из-под ладоней девушки, но мягкий удар повторился, словно запрещая ему двигаться.       - Кажется, кто-то приветствует отца, - засмеялась Форбс, сбрасывая напряжение последних суток, забывая об их разногласиях и прошлом, наслаждаясь этим моментом абсолютного счастья, что дети живы и будут жить.       Клаус дотронулся второй рукой, сдерживая дрожь. Черты его лица разгладились, из-за довольного смеха Кэролайн он улыбнулся, а потом склонился к ее животу, касаясь губами того места, куда ударил один из малышей. Форбс замерла, не зная, как трактовать этот жест, чувствуя свое собственное бешеное сердцебиение.       Гибрид расслышал ее изменившее ритм сердце, поднимая голову и коснулся ее лица, также забывая о том, что между ними происходило, а потом склонился, сталкивая их лбами. Прикрыв глаза, Клаус тихо произнес то, что ей хотелось и не хотелось слышать.       - Мне жаль, Кэролайн, - он отодвинулся, исчезая из ее комнаты.       - Мне тоже, - произнесла одними губами она, чувствуя слезы и позволяя им падать, как услышала рассеченный, тонкий и высокий вой одинокого волка, мчавшегося среди лесного покрова вдоль реки под светом убывающей луны.