Кровать с кованой спинкой

У неё в номере большая кровать с красивой кованой спинкой. Только затейливый узор, никаких цветочков-листиков и прочего. Причудливые витки тёмного метала даже как-то завораживают. Вообще, это так странно, что в гостинице среднего пошиба такая шикарная кровать… Но подумать об этом она успевает буквально несколько секунд, потому что то, что происходит сейчас в этом номере, на этой кровати, является в тысячу раз более странным. Его губы мучительно медленно изучают её шею. Он не пропускает ни миллиметра, оставляя короткие поцелуи на чувствительной коже. Так медленно, что она забывает, как дышать. Его дыхание опаляет влажную дорожку, оставленную его же губами, и он снова принимается за изучение чувствительного места возле уха. Она не может сдержать короткий стон, с силой сжимая в пальцах его майку. Кажется, его это только заводит. Она зовёт его по имени, заставляя слегка вздрогнуть. Он не ожидал, просто не ожидал, что его собственное имя из её уст может звучать настолько… настолько… Закончить мысль ему не удаётся. Поймав взгляд глубоких голубых глаз, он на секунду замирает, а потом она приподнимается и одним движением притягивает его к себе. У её губ лёгкий привкус вишни — это и не удивительно. Он лично купил целый килограмм, когда они пошли прогуляться. Она целует нежно, но настойчиво, даже как-то отчаянно. Так, словно пытается убедиться, что это не сон — реальность. Зарывается тонкими пальцами в его короткие волосы, притягивая ещё ближе. Не давая отстраниться. Как будто он собирался… Её ладонь как-то сама собой оказывается у него под футболкой, скользя пальцами по широкой спине, заставляя мышцы мужчины почти рефлекторно сокращаться. Её прикосновения опьяняют, она сама опьяняет его. С каждой секундой всë увереннее. С каждым мгновением — настойчивее. Он не остаётся в долгу, и, опираясь на левую руку, правой медленно расстёгивает пуговицы на её блузке. Проведя пальцами по нежной коже, он чувствует, как в бешеном ритме гулко бьётся её сердце. В следующее мгновение он оказывается прижат к кровати, и над ухом раздаётся хриплый шёпот: — Сними её… Он даже не сразу понимает, что она имеет в виду. А когда понимает, то по лицу, невзирая на всё желание, расползается мальчишеская улыбка. А она уже тянет вверх его майку, проклиная узкое горло и всех создателей военной одежды заодно. Никаких барьеров. Никаких вопросов. Никаких сомнений. Абсолютно ненужная деталь гардероба летит куда-то в сторону. Мужчина не спешит восстановить прежнее положение вещей и позволяет ей оседлать его бёдра. Ненадолго. Только пока он не справится с чёртовыми пуговицами, ведь она расстроится, если он просто дёрнет ворот. Это её любимая блузка. Другая его рука уже давно забралась под неё, изучая поясницу и притягивая женщину ещё ближе. Она тоже не теряет времени даром. Пока что у неё фора: на нём уже нет майки, поэтому она наклоняется, оставляя чувственные поцелуи на губах, щеках, подбородке, шее, ключицах… Тонкие пальцы в это время вырисовывают хаотичные узоры на груди и животе, делая его вдохи всё более и более рваными. Кажется, она играет с ним, словно кошка, даже не подозревая, что может за это поплатиться. Впрочем, она и есть кошка. Наконец, её блузка исчезает, и его ладони с нажимом проводят по гибкой спине, прижимая ближе, заставляя стайки мурашек разбежаться по всему телу от прикосновения сильных рук к разгорячённой коже. В следующую секунду она снова оказывается прижата к кровати, а его руки уже бесстыдно исследуют её тело. Грудь, солнечное сплетение, живот… когда пальцы натыкаются на препятствие в виде брюк, он сдавленно рычит ей почти что в ухо «Когда ты уже отвыкнешь от штанов?», и тут же, целуя в шею, прошепчет «Юбки тебе идут больше…» Она издаст только короткий смешок. Он не серьёзно, и она знает это. Как знает и то, что он будет смотреть на неё, в чём бы она не была: камуфляж ли, штабная форма это или обычный костюм. Только на неё. А его пальцы уже безнадёжно запутались в длинных волосах. Он любит их касаться, всегда любил. И сейчас, когда у него есть полное на это право, это дарит какое-то ни с чем не сравнимое ощущение победы. Над ней, над судьбой, над самим собой? Он не знает. Да и это сейчас совсем не важно. Важно, что она снова зовёт его по имени. Словно в бреду, потому, что мыслить связно женщина уже не может. Его руки, его губы, запах, тяжесть мужского тела, — всё это просто сводит с ума. Она пропускает тот момент, когда оказывается совсем без одежды. Лёгкие уже горят, требуя кислорода, но прерывать поцелуй никто из них не спешит. Глубокий, жадный, в котором нет ни капли нежности. Только страсть, только желание. Наверное, это плохо, вот так с головой отдаваться своим порокам? Но им плевать. Они одержимы друг другом, и Геена Огненная уже поглотила их с головой. Приглушённые стоны, короткие вскрики, горячий шёпот… В какой-то момент она просто закрывает глаза и вся отдаётся ощущениям. Они подхватывают её, затягивают в свой водоворот, накрывают с головой и несут на вершину блаженства. Женщина хватается за кованую спинку собственной кровати, чтобы иметь хоть какую-то связь с этой реальностью, однако это ничуть не отрезвляет. Наоборот, ощущение холодного метала, который просто впивается ей в кожу, ещё больше сводит её с ума. А когда его пальцы сквозь витиеватые прутья переплетаются с её собственными, она просто теряет контроль. Из груди вырывается протяжный стон, и она с силой сжимает его ладонь. *** Она, как и полагается кошке, свернулась на его груди, пытаясь отдышаться. Он гладит её по голове, целует в макушку, но оба молчат. Нет сил говорить, да и необходимости тоже нет. Они и так чувствуют друг друга на интуитивном уровне. Его сердце бьётся прямо под её щекой, она чувствует, как быстрыми толчками оно разгоняет по телу горячую кровь. И это, наверное, самая лучшая музыка из всего, что она слышала. Стук его сердца. Женщина слегка поворачивает голову, едва ощутимо касаясь губами груди мужчины, на что он только крепче прижимает её к себе. Он понял, что она имела в виду. Они лежат ещё минут пять, приходя в себя, а потом он вдруг издаёт тихий смешок. — Ты чего? — она даже не поднимает голову, выводя пальчиком какой-то узор на его теле. — А ты ехать не хотела, — он уже в открытую смеётся. — «Конференция, неинтересно…» — передразнил он. — Ну, ради справедливости, конференция действительно была скучной, — она тоже хихикнула, прижимаясь крепче, — но я обещаю больше не капризничать.