Потанцуй со мной

Захожу домой и запираю за собой дверь, будто провожу грань: между тем миром, в котором мне приходится существовать каждый день, и тем, в котором я по-настоящему живу. Живу мыслями о ней. В котором мне тепло и уютно. Наконец-то я одна. Работа абсолютно не оставляет сил. Выдыхаю медленно, закрыв глаза. Скидываю кроссовки, роняю рюкзак на пол и прохожу в комнату. Останавливаюсь на пороге, взгляд падает на кровать. Втягиваю носом воздух, пытаясь уловить нотки знакомого аромата. Ее аромата. Хочется зарыться в подушки и утонуть в воспоминаниях о прошлой ночи, но нет - не сейчас. Это как особое лакомство, как десерт, который оставляешь на потом, чтобы насладиться в полной мере, получив максимальное удовольствие. Поэтому сначала в душ. Вода снимает напряжение в теле и дарит умиротворение. Вернувшихся сил вполне хватает, чтобы выпить чашку чая. Я не тороплюсь. Словно тяну время. Никого не жду. Теперь уже не жду — некого ждать. Никто, кроме нее, мне не нужен, но она не придет. Никогда не придет... Наверное, просто видеть меня не захочет. Телефон отключен еще с самого утра, чтобы не дергаться в надежде увидеть пропущенное сообщение. Все закончилось. Закончилось сегодня утром, когда я проснулась одна. Это не была единственная ночь, которую мы провели вместе, но это была единственная ночь, когда мы были близки. И последняя. Она ушла, даже не разбудив, не оставив и пары слов на листе бумаги, и, скорее всего, возненавидев меня. Не дожидаясь, когда высохнут волосы, прячусь под одеялом. Она всегда меня за это ругала. На глаза навернулись слезы. Мне холодно, я свернулась клубком и дрожу. Дрожу оттого, что больно, оттого, что нет ее рядом, оттого, что уже ничего не исправишь. Сколько времени так проходит, я не знаю. Не могу заснуть. Вижу ее. * * * Ее белоснежная кожа. Такая притягательная и удивительно теплая. Она прижимается ко мне и смеется. Слишком много выпито шампанского, и теперь она, потеряв контроль над собой, разрушает остатки моего собственного самообладания. — Кира, ты же не спишь! Ну, не притворяйся! — она теребит меня за плечо, пытаясь развернуть к себе лицом. — Господи, так и знала: или не надо было давать тебе столько пить, или нужно было отвезти тебя домой, — ворчу я, но понимая, что проигравшей стороной в этом поединке в любом случае буду я, нехотя переворачиваюсь на спину. — Кира, я хочу танцевать... — Маш, я хочу спать, — делаю попытку вернуться в исходное положение на боку. — Он меня так и не пригласил на танец ни разу, — как-то погрустнев, произнесла Маша. — Ну, во-первых, Глеб тебе не подходит, во-вторых, заводить романы на работе — это не самое лучшее, ну и раз уж тебе так приспичило: я тебе говорила, попробуй от пассивного созерцания перейти к активным действиям и пригласить его самой. — Думаешь, у меня бы получилось? — Думаю, он не отказался бы от очередной игрушки. Кажется, в вашем отделе добрая половина женского коллектива уже побывала в роли его пассии на одну ночь? Ты же сама говорила. — Ну, вот почему ты всегда такая?! — Маш, ну какая я? Ненавидящая этих тупых бабников? Да, я такая! И я не хочу, чтобы моя подруга попала в список побед одного из этих недоумков. — Ага! Значит, как тебе уходить с корпоратива, кстати, с моего корпоратива, на который я пригласила тебя, чтобы ты была со мной, с какой-то незнакомой девушкой — это можно! А мне — юбки ниже колена, ни капли спиртного и ровно в девять быть дома? — Ну, почему же незнакомой?.. Мы познакомились. И, как видишь, я все-таки сейчас с тобой, а не с ней. — А как же! После всего того, что я ей наговорила, было бы странно видеть вас вместе. — Кстати, за это тебе отдельное спасибо! Теперь, я думаю, благодаря твоему неусыпному контролю над моей нравственностью, слово «секс» я могу спокойно вычеркнуть из своего словаря. — О, а давай вычеркнем его и у тебя, и у меня! — сказала Маша, как-то глупо захихикав. — Я предлагаю более простой вариант. Вычеркиваем только два слова: алкоголь... и алкоголь. И благополучно обходимся без лишних жертв. — Кир, ты сказала «алкоголь» два раза... — Я заметила. Маш, это потому, что его надо не просто вычеркнуть, а совсем вычеркнуть! — ... — Манюнь, давай мы сейчас ляжем спать, а завтра утром я выслушаю всё, что ты обо мне думаешь, а? — Кир, а потанцуй со мной? — Дорогая моя, я думаю... — что-то во взгляде подруги заставляет меня остановиться, и, не договорив, я так и замираю на полуслове, глядя, как блестят в темноте ее глаза, как приоткрыты ее чуть полные губки с застывшей на них улыбкой, — ...это плохая идея, — все же договариваю я. — Нет, хотя бы ты мне не отказывай! Или хочешь сказать, что я хуже той, что ... — Ты не хуже, — обрываю поток негодования, — и я не собиралась с ней танцевать. — Ну, конечно, ты собиралась с ней... — Я предлагаю вычеркнуть три слова! — оставляю бесплодные попытки заснуть и встаю, направляясь на кухню. — Секс с женщинами? — Маш, это уже всего пять получается... Не могу сдержать улыбку, видя, как она начинает что-то считать, перебирая пальцы. — Кира, ты куда? Маша выпрыгивает из кровати и следует за мной. Пока я завариваю чай, она включает музыкальный центр и начинает пританцовывать в такт какой-то мелодии. — Мне бы хотелось, чтобы ты заснула, пока я пью чай. Но мои слова имеют совершенно противоположное воздействие. И вместо того, чтобы оскорбиться и, демонстративно вильнув передо мной задом, гордой походкой прошествовать в спальню, она подходит ко мне и, потянув за руку, заставляет подняться навстречу. — Маш, я снимаю с себя ответственность за твое своевременное пробуждение завтра утром, когда... — Обними меня, — ее голос был тих и совершенно серьёзен. Мы двигаемся в такт мелодии, ее голова покоится у меня на плече. Я не вижу ее лица, но чувствую, что она загрустила. — Маш, пойдем я тебя уложу? — говорю тихо, словно боясь нарушить сентиментальность ситуации. Она не отстраняется и ничего не говорит, продолжая медленно и грациозно двигаться. Я легко придерживаю ее за талию, едва касаясь стройного тела. Руки девушки лежат у меня на плечах, с каждым мгновением прижимая ее ко мне все сильнее. Мы почти одного роста, поэтому через какое-то время я начинаю достаточно хорошо ощущать ее небольшую, но упругую, аппетитную грудь. — Выключи свет, — просит она. Я тянусь к выключателю, все еще не отдавая отчета ни ее словам, ни своим действиям. Маша приподнимает голову и смотрит на меня. Наши лица оказываются близко, слишком близко. Уже в темноте я будто кожей чувствую, как она тянется ко мне, и ее губы мягко касаются моих. Я не отвечаю, но и не отдаляюсь. С головы до ног меня обдает горячая волна, заставляя голову кружиться от нахлынувших ощущений. Пытаюсь что-то произнести, но пересохшее горло потеряло способность издавать звуки. Поцелуи становятся более настойчивыми, вынуждая отвечать. Я не замечаю, как начинаю скользить руками по соблазнительным изгибам ее тела, все с большей силой удерживая ее. Ласкающие поцелуи не углубляются: провожу языком по ее губам, легко прихватывая их, не стремясь проникнуть в рот. Она, кажется, начинает не на шутку распаляться, тесно прижимаясь ко мне всем телом и прося более откровенных действий. Музыка продолжает звучать, но мы на нее не обращаем никакого внимания. — Покажи мне свою любовь, — шепчет она, обдавая горячим дыханием и позволяя моему осмелевшему языку исследовать свой ротик. Поцелуи то усиливаются, то становятся более легкими. Мы совершенно теряем голову и к тому моменту, когда мои губы начинают прикасаться к нежной коже ее шеи, уже оказываемся в постели. Что-то тихо нашептывая, добираюсь до мочки ушка и, осторожно покусывая ее, одновременно поглаживаю ее шею руками. Язык мягко скользит по краю ушной раковины, затем изнутри, проникая кончиком в отверстие. Я ощущаю, как вздымается грудь девушки, отвечая глубоким и неровным дыханием на мои прикосновения. Поцелуи снова переходят к губам, игрой языков усиливая возбуждение. Маша тихо стонет, выгибаясь и сильней прижимаясь ко мне грудью. Я покусываю ее шею уже чуть сильней, но осторожно, пряча зубы за губами, а рукой поглаживаю ее затылок. Острые коготки начинают впиваться мне в спину, а ее все сильнее прижимающиеся бедра — просто сводить с ума. Я наваливаюсь всем телом, вжимая ее в кровать и лишая тем самым возможности манёвра. Не трачу время на бесполезные и ненужные разговоры и восклицания, однако с удовольствием ловлю неразборчивый, срывающийся на стоны шепот Маши. Веду кончиком языка от ключиц до подбородка, но обрываю линию почти у самых губ, легко целуя кожу щек, переходя снова к ушкам. Волнующий голос Маши становится громче. Она старается поймать мои губы, проговаривая почти нараспев мое имя. Дыхание становится шумным, периодически сбиваясь и обжигая. Я опускаю свою руку на грудь девушки, открытой ладонью лаская ее затвердевший сосок. Поглаживаю его в разных направлениях. Тонкая ткань шелковой сорочки только усиливает ощущения, еще больше возбуждая, едва скрывая наготу. Опускаюсь поцелуями ниже. Касаюсь второго сосочка, мягко прихватывая его губами. Маша извивается под ласками, активно подаваясь навстречу. Одна бретель чуть соскальзывает, и я помогаю, снимая ее с плеча и опуская вдоль руки. Обнажаю грудь. Ласкаю влажным языком нежную белую кожу, закручиваю узоры, чувствуя, как Маша начинает дрожать. Опускаю вторую бретель, полностью открывая грудь. Не могу долго сдерживаться и, приподнявшись, стягиваю сорочку до бедер. Даже в темноте я вижу волнующие формы любимой. Припадаю губами к груди, жадно целуя один и нежно пощипывая кончиками пальцев другой сосок. Маша судорожными движениями срывает с меня майку и тянет на себя. Наши груди соприкасаются, и мы начинаем мягко тереться друг о друга. От соприкосновения обнажённых тел в глазах начинает все плыть, а биение сердца, гулко отдаваясь в голове, кажется, заглушает все остальные звуки. Наслаждение, заполняя каждую клеточку моего организма, волнующим возбуждением прокатывает от макушки вниз, приятно разливаясь в самом низу живота. Губы снова встречаются, и Маша, захватив мой язык, начинает его посасывать, чуть касаясь зубами, стремясь втянуть его как можно глубже, показывая свое страстное желание. Я аккуратно освобождаюсь, отрываясь от её губ, и неторопливыми поцелуями двигаюсь от шеи к бархатным бугоркам груди, а оттуда спускаюсь все ниже, с наслаждением принимаясь ласкать плоский животик. Руки скользят по бедрам девушки, доводя ее до исступления. Избавляю любимую от ненужной одежды, оставляя только кружевные трусики. Тянусь к ночнику, не в силах больше бороться с еле сдерживаемым желанием видеть ее. Девушка сгибает ноги в коленях и разводит их, словно приглашая меня. Я беру небольшую подушечку и подкладываю под нее. Нежными поцелуями покрываю ее бедра с внутренней стороны, и, чувствуя небольшое сопротивление, выпрямляю ее ноги, широко их разводя. Ловлю на себе немного обескураженный взгляд, и словно чуть напуганный. Улыбаюсь в ответ, даже не скрывая своего дикого желания. — Кира... хочу... — Конечно... — и я, разместившись между ее ног, целую тонкую ткань белья. Руки любимой в красивом танце двигаются по ее телу, то завораживающе захватывая и поглаживая груди, то опускаясь вниз по животу, пытаясь пробраться под тонкое кружево. Я ей этого не позволяю. Ловлю их, продолжая дразнить поцелуями самый низ живота, стараясь до крайности усилить ее возбуждение. Язык скользит вверх-вниз, чувствуя под тканью белья соблазнительную промежность. Аккуратно прихватываю тонкое кружево и добираюсь до манящей плоти. Маша судорожно вздыхает, чувствуя мягкое прикосновение языка. Чувства захлестывают меня, словно взрывая изнутри, и я прижимаюсь к ней, припадаю, жадно лаская. Свободной рукой продолжаю гладить ее бедро, вынуждая все сильней подаваться мне навстречу. Языком ласкаю её то сильно, то нежно, чуть притрагиваясь, меняю направление движений, пытаясь найти наиболее приятные для нее. Маша стонет и мечется по кровати, а ее возбужденные нервные окончания реагируют остро и ярко на стремительные ласки языка, пронзая ее тело электрическими разрядами. Ощущая обилие выступившей смазки, я понимаю, насколько усилилось сейчас её восприятие, и стараюсь быть более внимательной, чтобы не позволить ей кончить слишком рано. Ослабляю немного напористость и отстраняюсь, перенося поцелуи на бёдра, покусывая и дразня. Слышу звуки возмущения и не могу сдержать довольной улыбки. Ее трусики летят в сторону, а я, не в силах оторвать взгляд от притягивающего меня вида, возвращаюсь к ласкам, говоря что-то бессвязное и совершенно теряя рассудок. Полизываю, постепенно сосредотачиваясь на области вокруг клитора и время от времени проводя языком по нему самому. Мои пальцы тоже ласкают её, но не проникая внутрь, а лишь подразнивая. По тому, как Маша начинает подставляться и двигать бедрами, понимаю, что она вот-вот достигнет пика. Я оставляю клитор и языком нахожу влажный, горячий вход. Наконец, позволяю ей согнуть ноги к животу, тем самым упрощая для себя подступы к ее влагалищу. Ласкаю возле него, приближаясь с каждым движением, проникаю внутрь, двигая языком чуть глубже с каждым новым витком. Снова ее распаляю. Маша стонет и задыхается, то выкрикивая мое имя, то прося быть смелей и настойчивей. Нежно прихватываю губами края плоти возле входа и, прикасаясь быстрым язычком, медленно вхожу в нее двумя пальцами. Ласкаю ее, пробуя отыскать самую чувствительную область на передней стенке ее влагалища, а после осторожно, но достаточно сильно стимулирую, поглаживая и надавливая. Я стараюсь не выпустить из рук свою желанную, изгибающуюся в невероятном экстазе, удерживаю ее клитор губами, и когда в наивысшей точке наслаждения она начинает дрожать всем телом и издавать безумно эротичные звуки, я чувствую, как легчайшие пульсации пронизывают его. Словно полностью обессилев, она распластывается на кровати и протягивает ко мне руки, благодарно улыбаясь. Я сжимаю девушку в объятиях и осыпаю нежными поцелуями ее лицо, шею, плечи. — Как хорошо... — доносится до меня последнее, что прошелестели перед сном чуть вспухшие губки. Видя, как смыкаются ее потяжелевшие веки, я укрываю нас обеих теплым одеялом, и, слыша тихое, ровное дыхание любимой, тоже начинаю засыпать. * * * Мокрые волосы добавляют дискомфорт. Нервы на пределе, и мне хочется действий. Я встаю и иду в другую комнату к телевизору. Бесцельно переключаю каналы, даже не вникая в происходящее на экране. Стоп. Вот только что. Что это было? Я возвращаюсь на два клика назад, а из динамиков, с вызовом, будто насмехаясь надо мной, звучит та самая музыка, которая вчера подарила мне первые объятия с любимой, первый ее поцелуй, и позволила мне в первый раз любить ее. Я закрываю рот руками, сдерживая рыдания в голос, чтобы не напугать соседей, и не могу решить: благодарить мне или ненавидеть эту музыку, этот мир, этих людей, презирающих меня и таких, как я... Утыкаюсь лицом в подушку и пока не начинаю задыхаться, не отрываю от нее лица. В голове проносится мысль: «Вот если бы так и остаться...» Разорвав тишину, раздается звонок в дверь. Я, моментально приходя в себя, тут же начинаю придумывать слова оправдания, которые явно мне сейчас понадобятся, чтобы успокоить потревоженных соседей. Иду открывать. Думаю поговорить через закрытую дверь, но отказываюсь от подобного решения, понимая, что так вызову еще большее беспокойство. Открываю, пытаясь изо всех сил придать своему бледному, с красными опухшими глазами лицу счастливый вид. — Кира!.. На меня набрасывается и повисает на моей шее нечто с всклокоченными волосами, оглушающее меня своими криками — что-то про мой выключенный телефон и невозможность вырваться с работы пораньше. Я, остолбенев, стою, не в силах пошевелиться или хоть как-то прореагировать на это внезапное и ошеломляющее появление. — Ну, что ты молчишь?! Кира, ответь, что случилось?! Маша пытается найти ответы, заглядывая в мои большие, как два блюдца, глаза, а ее губы, отчего-то подрагивая, так соблазнительно расположились напротив моих, совершенно пренебрегая безопасным расстоянием. По ее щеке катится слезинка, и я останавливаю ее, ловя своими губами. И, ощущая соленый привкус, чувствую, как темная пелена, которая только что, казалось, навсегда поглотила меня, начинает рассеиваться, рассыпаться и пропадать. Я тону в ее лучистых, бездонных глазах, не в состоянии поверить в то, что сейчас передо мной. — Ты пришла... — только и могу выговорить я. — Конечно, я пришла, а ты что же, сомневалась? — Ну, ты утром так исчезла... Ничего не сказав... И я подумала, что после того, что случилось прошлой ночью... — Даже не смей продолжать! Ты думаешь, что после всего, что ты вчера вытворяла со мной, всех этих твоих штучек, я так вот запросто возьму и оставлю тебя?! Крепко обнимая меня за шею, Маша приблизилась к моему лицу, почти касаясь моих губ своими, и тихо выдохнула: — Я требую, чтобы за все, что случилось, ты взяла ответственность на себя, — и еще тише, неотрывно смотря мне в глаза: — Прямо сейчас и на всю оставшуюся жизнь.