***
Священники прибыли под вечер. Их сопровождала четверка хмурых конных гренадеров, мрачно поглядывающих по сторонам и не убирающих ни на мгновение рук с пистолетов. Как оказалось, отряд попал в засаду в четверти лиги от города, на повороте, но сумерки сыграли против мятежников. К счастью, ни одна пуля не попала в цель. Сержант гренадеров безостановочно ругался, хоть и разумно удерживаясь от богохульств. По его словам пуля едва не зацепила его, пройдя всего в нескольких сантиметрах от головы. - А всё из-за этого ведьмака, точно вам говорю! - бормотал сержант, усаживаясь за офицерский стол, богатый вином, сырами и мясом. - Гори он в аду вечно, чертово отродье... Отцы-дознаватели Август, Рохос и Даниэль выглядели вовсе не так, как этого обычно ждут от грозной и сильной Инквизиции. Уставшие, в покрытых дорожной пылью скромных серых рясах, они говорили тихо и обращались к дворянину с подобающим почтением. Капитан Винчестер тоже держался подчеркнуто вежливо, ничем не выдавая свое, мягко говоря, недовольство от навязанных на его попечение церковников с пленником. То, что им, похоже, не собирались командовать, вполне устраивало капитана. В конечном итоге ему необходимо было лишь препроводить святых отцов до пограничного городка, где их пути, как надеялся сам капитан, навеки разойдутся. Отец Август, самый старший из троицы, единственный обладал даром магии. Невысокий человечек с печальным лицом, покрытым глубокими морщинами, и большими умными глазами, не казался черствым сухарём и тем более - фанатиком. Он был учтив, даже смиренен, и просил для себя и своих братьев лишь воды да места, где можно было бы прочесть вечернюю молитву. Один из солдат спросил, могут ли они помолиться вместе со святыми отцами, и получил в ответ на это благосклонную, мягкую улыбку. Несмотря на сгущающиеся сумерки возле часовни, располагающейся недалеко от дома, медленно стал собираться народ. Большая часть жителей маленького городка пришла на молитву. Молитва прошла быстро, читал её отец Даниэль, и его высокий, необычайно чистый и умиротворяющий голос разносился над притихшими людьми, заглушая стрекот сверчков. Дин слышал слова молитвы даже с другой стороны улицы. Священник просил Отца дать им всем сил, веры, смирения и защитить от искушений тьмы и врагов королевства. Произнеся «amen», он осенил всех присутствующих святым знаком и вместе с другими клириками направился к дому, что отвели для них. Дин нагнал их у самых дверей. - Святые отцы, нужно ли вам что-нибудь ещё? - Грешник, - деревянные четки, словно вода, текли меж, тронутых старческим артритом, пальцев отца Августа. - Он не должен сбежать, сын мой. - Я приставлю к нему двух солдат, - кивнул Винчестер, с трудом отрывая взгляд от четок. Светло-серые, почти белесые глаза священника задумчиво смотрели на него, и этот взгляд заставил капитана вздрогнуть. - Пусть не пытаются разговаривать с ним. Его речи темны и полны искушений, - отец Август всё так же продолжал перебирать четки, неотрывно всматриваясь в лицо капитана. - Я распоряжусь. - Благодарю, сын мой. Священники ушли, а Дин, отдав последние распоряжения, присоединился к своим. Один из его капралов был мертвецки пьян, ещё несколько солдат едва стояли на ногах. Мэтт же задумчиво перебирал струны гитары, и он, в отличие от более молодых воинов, не собирался падать под стол в ближайшую пару часов. Выпроводив помощников спать, они поговорили о завтрашнем дне, намечая будущий путь, выбирая самые безопасные пути. Нарваться на засаду как клирики, совсем не хотелось, учитывая то, что им могло повезти куда меньше, чем верным служителям Отца... Друзья завершили разговор, когда растущая луна уже поднялась над городом, затмевая тусклые звезды.***
Проснувшись, капитан нашарил в темноте глиняный кувшин, и жадно приникнув к нему губами, напился. Вода стекала по подбородку и лилась на грудь. Ночь не принесла столь ожидаемой прохлады, хоть воздух и перестал казаться совсем уж раскаленным. Дин взмок от пота, и рубашка со штанами неприятно липли к телу. Добравшись до распахнутого окна, он сел на подоконник, вдыхая лёгкое дуновение ветерка - почти незаметное, оно всё же приносило свежесть. Сверчки и цикады будто бы пытались перекричать друг друга, наполняя ночь нескончаемым шелестом. Находиться в помещении больше не было сил, а сон больше не шёл, и капитан, прихватив пистолет и шпагу и накинув короткий камзол, выбрался на улицу, поближе к фонтану. Мягкое журчание воды расслабляло, позволяя сознанию, ещё не совсем очнувшемуся ото сна, немного прийти в себя. Обойдя выставленные дозоры, Дин перевел взгляд на дальний угол двора. Стоящая рядом с абрикосовыми деревьями прямо в густой тени повозка с клетью на ней отчего-то заставила Винчестера замереть. Дин не удосужился подойти к колдуну, когда его привезли. Он не любил уподобляться тем идиотам, что собирались толпой, чтобы таращиться на обычных людей так, словно у них выросли когтистые крылья и рога впридачу. Увиденный им издали парень был вполне обычным на вид. По крайней мере, крыльями явно не обладал. Незаметно приближающийся к повозке капитан услышал, как тихо звякнула в сумраке цепь. Он мгновенно остановился, нахмурился и тихо позвал: - Лопес. Спустя пару мгновений из полумрака вышел солдат. Пуговицы на его камзоле слабо поблескивали в лунном свете, а короткие волосы были растрепаны так, будто бы он проснулся лишь несколько минут назад. - Капитан? - Пленник что, ещё в клетке?! И действительно, теперь, когда он подошёл к ней ближе, Винчестер смог разглядеть источник звука. Силуэт, сгорбившийся в углу деревянной клетки, казался почти незаметным. Пленник будто бы пытался стать ещё меньше, чем был на самом деле, забившись в самый угол клетки и прижимаясь к прутьям спиной. - Верно, господин. Святые отцы запретили нам его выпускать. Сказали, что негоже впускать тьму в дома... Капитан выругался сквозь зубы, нисколько не стесняясь в выражениях. - Хорошо. Возвращайся на пост. Кто ещё с тобой? - Пабло, - тут же ответил солдат. - Ступай, я приду через несколько минут. Дин взял фонарь, прежде чем снова вернуться к клетке. Удлиняя фитиль и добавляя огня, он понял, что пленник не спит. От яркого света темноволосый мужчина прикрыл глаза рукой. - Кто вы? Что вам нужно? – голос был хриплый, уставший, словно надломленный. Дин не ответил, продолжая внимательно изучать узника. На вид тому было не больше тридцати. Худой, с изящными чертами лица и бледной, кажущейся фарфоровой кожей. Увидев его на улицах города чистым, без следов многочисленных побоев, да и не в тех лохмотьях, что сейчас были на нем, Дин бы определенно заинтересовался. Темные волосы были растрепаны, а на покрытом отросшей щетиной лице сверкали темно-синие глаза. Цвет был настолько невероятным, что Винчестер даже моргнул, пытаясь избавиться от наваждения. Но нет, синева не исчезла. В глазах пленника не было боли, страха или чего-либо ещё что, по сути, должно сейчас было бы отражаться в глазах приговоренного к сожжению. То, что Дин сперва принял за ночную рубашку, на самом деле было белым балахоном приговоренного к сожжению. Тонкую левую лодыжку заключенного сковывала прочная цепь, а на охватывающем шею странном ребристом ошейнике были выдавлены неизвестные Дину символы, вязью опутывающие серебристую поверхность. “Значит, суд уже был, - подумал Дин, не чувствуя к парню никакой жалости. - Нам достался опасный преступник, раз везут его из этой дыры в саму столицу”. - Кто вы? - повторил пленник, всё так же не отводя взгляда. - Я не собираюсь причинять тебе вред, - ответил капитан, подходя ещё чуть ближе под взглядом напряженных воинов, стоящих на своих постах недалеко от клети. - Зачем вы здесь? - ещё один вопрос, и Дин, к своему удивлению понял, что не может дать на него ответ. - Пабло! Высоченный воин, даже сейчас не расстающийся с перевязью пистолетов, отслонился от дерева, подходя к командиру. Он мельком глянул на узника. Вместе с ним притащился Лопес. - Его кто-нибудь кормил? - Нам запретили, капитан. Я пытался дать воды, но отец Рохос... - первым ответил Лопес, а возвышающийся над Винчестером на добрую голову Пабло только кивнул, подтверждая слова товарища. - Его что, даже не напоили?! - теперь голос Дина звенел от ярости. По такой духоте без единого глотка воды - и это тогда, как не далее чем в десяти ярдах от тебя журчит фонтан! Капитан даже думать не хотел, каких сил синеглазому пленнику стоило это переносить, ещё и выглядеть настолько спокойным! - Лопес, будь добр, принеси воды, - не терпящим возражений тоном приказал Винчестер. - Уже иду, - кивнув, солдат мигом скрылся в полумраке, чтобы вернутся всего несколькими минутами спустя, держа в руках полную кружку. - Не пролезет сквозь прутья. Надо открывать дверь, - Пабло с опаской покосился на молчаливого пленника, наблюдавшего за ними из-за прутьев клетки, и так и не поднявшегося на ноги. То, с каким спокойствием, и практически безразличием странноватый парень наблюдал за ними сейчас, удивляло, и в то же время будто внушало какой-то внутренний трепет. - Так отворяй. Чего ждешь? Не скрывая недовольства и с большой опаской, солдат снял защелки и распахнул дверцу. Лопес встал с боку, прикрывая капитана. Но Дин сильно сомневался, что существует хоть какая-то угроза. Несмотря на то, что он даже не знал, за что темноволосого приговорили к смерти, ему не казалось, что тот причинит им вред. Тем более, будучи прикованным крепкой цепью к прутьям. Вздохнув, Винчестер сделал шаг вперед, входя в клетку, и протянул ему кружку: - Пей. Узник несколько мгновений смотрел на него с недоверием, а затем взял кружку дрожащими руками, и не поблагодарив, начал жадно глотать воду. Дождавшись, когда капитан выйдет, Пабло поспешно закрыл клеть. Лопес, заметно расслабившись, убрал пистолеты и, вытащив из сумки с пулями апельсин, подбросил его вверх. Поймал другой рукой и вновь подбросил. - Что вы делаете, капитан Винчестер? - отец Рохос подошёл неслышно, а с сурового лица можно было хоть сейчас писать фреску “праведный гнев”. - Я просил охранять пленника, а не насыщать его! Пабло сделал шаг назад, словно пытаясь скрыться с глаз священника, а Лопес только на миг перестал подбрасывать апельсин. - Доброй ночи, святой отец, - вежливо кивнув, произнёс Дин. - Я счел нужным дать человеку напиться. - Я не вижу здесь человека, - на клетку инквизитор даже не взглянул. - Здесь лишь грех в его образе. - Вполне возможно. - Вы сомневаетесь в решение Святого суда? - в голосе священника пока не было угрозы. Для многих сказанных слов хватило бы, чтобы отступить, но Дин Винчестер не считал себя виноватым: - Святой отец, я ценю, какое доверие Инквизиция оказала мне и моим людям, позволив сопровождать вас и беречь ваши жизни. Но хочу напомнить вам о том, что командир отряда всё ещё я. - Я прекрасно помню это, капитан, - священник выделил последнее словно, и Дин почти ощутил презрение, повисшее в воздухе. Церковники никогда особо не жаловали военных, о чем никогда не стеснялись говорить. - Но вы помогаете отступнику. - Я помогаю исключительно нашей матери Церкви. - Неужели? - отец-дознаватель поднял брови. - Каким же образом, позвольте поинтересоваться? Тем, что избавляете от страданий отлученного от неё? - Не совсем верно. Вы ведь собираетесь сжечь его в столице, так? - Да, на праздник святого Коломана, - подтвердил святой отец, и к своему удовольствию Дин заметил непонимание, появившееся на лице отца Рохоса. - Боюсь, если и дальше не поить осужденного, он не доживет до костра. Пленник обезвожен. Посмотрите. Инквизитор сложил руки на животе и, поколебавшись, нехотя признал: - Возможно, я действительно переусердствовал в стремлении наказать колдуна и забыл о грядущем возмездии. Вы можете давать ему воду. Но немного. - А еда? Отец Рохос пристально посмотрел на капитана, прежде чем задумчиво протянуть: - В других обстоятельствах мне бы показалось, что вы помогаете отродью тьмы. Но сейчас я понимаю, что вы после всех этих многочисленных схваток слишком устали, сын мой. Мясо сделает его сильнее, а хлеб и молоко колдун осквернит. Только воду, и будьте разумны, капитан! Не разговаривайте, не касайтесь, и не смотрите ему в глаза. Это - исчадие ада, и оно пожрёт любого. Даже такого смельчака как вы. - Думаю, вера станет моим щитом от искушений и проклятий... - А Отец не оставит вас, - закончил за него отец Рохос. - И почаще вспоминайте об этом, капитан. И да... вот ещё что. Наши жизни бережёте не вы, а Господь. Вы лишь орудие, инструмент в руках Его, но будет так, как решит Он. Впрочем, тьма ночи не место для пустых споров и упражнений в риторике. Пусть Отец хранит вас и ваших людей этой ночью. Святой отец ушёл, и Пабло облегченно перевел дух. - Дай-ка его мне, - сказал Дин, и Лопес бросил ему апельсин. Капитан ловко поймал большой зрелый плод и просунул руку сквозь прутья. - Бери, - уверенно произнёс Винчестер, вновь встречая тот недоверчивый, и одновременно - удивленный взгляд синих глаз. - Ешь. На мгновение их пальцы коснулись друг друга, капитан почувствовал, как горяча кожа пленника. - Спасибо, капитан, - хриплый голос пленника отчего-то напомнил Дину мягкий, почти неслышный шелест крыльев.***
- Слышал, ты сцепился со святошей, - поприветствовал капитана Мэтт на следующее утро. Дин произнёс в ответ нечто неразборчивое и очень неприветливое. За оставшиеся до рассвета три часа он совсем не выспался и теперь смотрел озлобленным волком на весь белый свет. - Собирай людей. Через час выступаем, - сказал он, умывшись и немного придя в себя. - Святые отцы уже встали? - Такое ощущение, что и не ложились, - хмыкнул Мэтт. - Утреннюю молитву прочли вместе с петухами. А у тебя вид, словно по тебе гарцевала тяжёлая кавалерия. - Плохие сны. Сны действительно были плохими. Застывший от раскаленного жара город, бушующее пламя, едкий дым, поднимающийся в яркое небо и отвратительная вонь горелой плоти. Хриплое карканье воронья смешивалось с молитвами священников, одетых в алое и серое. И люди, и птицы с ужасающим удовлетворением наблюдали за мучениями сгорающих отступников до тех пор, пока от казненных не остались лишь обугленные кости. Среди прикованных к столбам, он видел синеглазого пленника, Дин мог в этом поклясться. В отличие от заходящихся в заставляющих кровь в жилах замереть криках остальных осужденных, синеглазый стоял молча, всматриваясь в небо. А за его спиной развевались белоснежные прекрасные крылья, которых не касались языки пламени. В отличие от худого, изящного тела полуобнаженного парня, они словно излучали силу и мощь. Непоколебимую мощь, заставляющую почувствовать уважение и трепет. - Пабло говорит, что отец Рохос с утра спрашивал о тебе у солдат. Ты не нашёл ничего лучше, чем цепляться к Инквизиции? Капитан скривился, взял хлеб, яйцо, лук, сыр и подвинул к себе блюдо с маслинами. - Тебе бы это тоже не понравилось, Мэтт. - Ты всё сделал правильно. На твое счастье, церковник с тобой согласился. Но на будущее настоятельно прошу - лучше во время парада выстрели в голову какой-нибудь вышестоящей шишке. Да хоть самому императору. Проблем будет меньше, чем из-за боданий с Церковью, поверь мне...***
День за днем пролетали почти незаметно, и стелющаяся перед ними дорога уже не казалась столь выматывающей. Жара постепенно спадала, и Дин то и дело бросал взгляды на повозку, едущую в середине колоны, думая о том, что совсем скоро узник может замерзнуть, или же слечь от простуды. Каждое утро и вечер синеглазого пленника поили. Винчестер решил не рисковать и больше не спрашивал о пище для пленника, лишь время от времени просовывая меж прутьев клетки горсть маслин или апельсин. Отцы Даниэль и Рохос ехали на телеге, правя лошадьми, а вот отец Август не погнушался взобраться в седло. Улучшив момент, он подъехал к капитану и попросил о беседе. Дину ничего не оставалось, кроме как согласиться. - Хочу поблагодарить вас за ту услугу, что вы оказали Церкви, - начал отец-дознаватель. - Для нас честь сопровождать вас, - произнёс Винчестер вязнущие на зубах слова. Собеседник тонко улыбнулся, ведя мула чуть левее, и выравниваясь с капитаном: - Я вовсе не об этом. Я говорю о том, что вы удержали брата Рохоса от греха. - Разве убить еретика грех? - изумился командир, неверяще глядя на собеседника. - В данном случае - да. - Он ведь всё равно уже мертв. - Винчестер оглянулся на клетку. - Белый балахон на нем, ведь так? Днем раньше, днем позже. Так какая разница? - Вы не правы, капитан. Смерть отступника без мук, через которые должна пройти его душа, без очистительного святого пламени, через которое он должен получить прощение нашего Отца, приведет к тому, что его дух так и останется тёмным. Останется на нашей земле. Умри он сейчас, не пройдя очищение, и вина за оставшуюся тьму легла бы на брата Рохоса. - А пленник раскаялся? - Нет, - губы отца Августа сжались в тонкую линию. - Но у него ещё есть время. Я не лицезрел вас вчера на молитве, капитан, - священник изменил тему. - О, нет-нет! Я ни в коем случае не порицаю вас. И верю в то, что вы истинный сын Церкви. Отрадно видеть, что военные в наше смутное время ещё не зачерствели... - Даже если перед ними еретик? - А вы испытываете к нему жалость? - опасно прищурился священник, чуть склоняя голову. - Ну что вы, - не дрогнув солгал Винчестер. - Я всего лишь пытаюсь сделать так, чтобы парень не умер здесь, у меня. Многие верят, что если обладающий темным даром умрёт, всему отряду будет сопутствовать неудача. Не хотел бы иметь под своим началом перепуганных людей, во всех бедах обвиняющих темную душу. - Они ошибаются. Но пленник воистину представляет серьезную опасность. - Даже сейчас? - капитан заставил каурого жеребца идти помедленнее, пересилив в себе желание обернуться, чтобы вновь взглянуть на едущую за ними повозку. - Нет. Пока он под нашим присмотром. - Он действительно обладает даром магии, святой отец? - Проклятой магии, капитан! - резко уточнил священник. - И его возможности очень велики. - Если в нем это есть, то как же вы его сдерживаете? - Освящённый ошейник не дает пользоваться проклятой, дьявольской силой. И снять его может только чистый душою священнослужитель. Насчет чистоты души некоторых клириков Дин бы поспорил, но точно не с Инквизицией. Это было бы безрассудством даже для него. - Если не секрет, что он совершил? - стараясь, чтобы его голос звучал как можно равнодушнее, спросил Винчестер. - Продал душу Дьяволу. - Неужели он настолько глуп, что действительно колдовал? - Именно, - коротко ответил священник. Один из основных догматов Церкви гласит, что никто, кроме выбравших служение Господу, не может творить волшебство. А те, кто не совершил постриг и не надел рясу, неспособны пользоваться магией, если только не заключили сделку с тьмой. Значит, синеглазый узник был именно из таких... - Вы ведь знаете о Хуэскаре? - Разумеется, - кивнул Дин. Самый южный город провинции оказался самым стойким к ложной вере, приспешники которой прокатились по всему югу словно волна. Жители вовремя догадались закрыть ворота и развесили еретиков на стенах. Армия многочисленных баронов, принявших сторону иной веры, взяли Хуэскар в осаду, и горожанам пришлось очень несладко. Особенно когда подвезли бомбарду... Осажденные надеялись на армию, но та, встретив неожиданно ожесточенное сопротивление, увязла в холмах на западе, продвигаясь слишком медленно. Началась осада с постоянными штурмами, обстрелами и казнями тех, кто пытался оставить город. Жители города выстояли и даже смогли организовать вылазку, дать отпор полкам баронов и отбросить их от стен почти на половину лиги. Это случилось как раз тогда, когда подоспела армия. Войска мятежников взяли в клещи, разорвав наспех выстроенную слабую оборону, рассеяв ошеломленного противника. - Он жил в Хуэскаре. Был уважаемым горожанином... и именно он помог победить в той битве. Его дар уничтожил все осадные орудия мятежников. Иначе город, скорее всего бы, пал, а жители были бы преданы огню и мечу. Дин обернулся и задумчиво посмотрел на клетку. - Даже не знаю, что сказать. Я предполагал, что он из числа тех, кто стоит за новую веру. - Вы ошибаетесь. Этот чужой всем подлинным слугам Отца грешник в тот день был на стороне истинной веры. - Очень странно все это слышать, - капитан пожал плечами, вновь поворачиваясь к святому отцу и безуспешно пытаясь найти на его лице хоть какое-то проявление эмоций. - Что заставило его сделать это? - Он откликнулся на общем молебне, великом стоянии в церкви, когда горожане просили помощи и призывали уничтожить грешников. Колдун вызвался и расправился с досаждающей городу и его укреплением артиллерией в считанные минуты. - То есть он оказал помощь, когда её попросили? - Выходит, что так. - Отец Август был задумчив точно так же, как его мул. - Кто знает о планах Дьявола лучше его самого? Возможно, это существо хотело посеять в душах осажденных сомнения... эти зерна могли бы упасть на благодатную почву, чтобы взойдя взрастить ещё больше отступников. “А возможно, он просто хотел помочь”, - подумал Винчестер. Вся эта история гнусно пахла, и он был совсем не рад, что узнал правду. - Надо понимать, верующие сдали его Инквизиции при первой же возможности, так? - Разумеется, - важно кивнул святой отец. - Не прошло и нескольких часов, как слуга Дьявола был обуздан и связан. Дин хладнокровно кивнул. Большинство людей - неблагодарные скоты. Вначале будут просить помощи, умолять и ползать на коленях, но, достигнув желаемого, чаще всего забывают об этом и воткнут своему спасителю кинжал в спину, едва выдастся возможность... Судя по всему, горожане Хуэскара как раз из их числа. Излишняя набожность, страх перед небесными карами и полное отсутствие совести делают с людьми потрясающие вещи. - Даже после того, как он спас целый город, его ждет костер? - внешне капитан оставался спокойным, но в его груди бушевала буря; языки пламени, казалось, целиком наполняли его. - Так решил святой суд. Сатана всё ещё в его душе, несмотря на кажущиеся благими намерения и помощь. Мы не знаем, чем эта помощь была продиктована. Не знаем, какие последствия будут для города. Возможно, что лишь пламя, очистившее этого человека, сможет защитить Хуэскар от проклятия. Кара небесная... Договорить святой отец не успел, так как впереди неожиданно загрохотали выстрелы. Авангард попал в засаду. В ту же секунду высокие кусты жимолости, растущие вдоль дороги, грохнули голосами десятка мушкетов. Пуля прошла рядом с Дином, не задев его. Дорогу мигом начало заволакивать едким, сизым дымом, раздались крики атакующих. Паники не было - отряд, несмотря на эффект внезапности играющий на стороне противника, действовал слажено. Справившись с лошадьми, воины дали ответный залп по кустам. Те, кто был ещё в седлах, лупили из пистолетов, а спешившиеся взялись за мушкеты. Стреляли, в общем-то, вслепую, надеясь задеть тех, кто перезаряжал оружие. С той стороны, откуда отряд приехал, тоже раздались хлопки, говорящие, что пути для отступления там нет. Их взяли в клещи, предоставив лишь один единственный путь к отступлению, загоняя, словно скот. - Капитан! - рядом оказался Пабло, находившийся в авангарде. - Фернандо убит! - Мэтт! - воскликнул Винчестер, оборачиваясь и пытаясь взглядом найти офицера. - Держи дорогу! Мигель, уводи людей в поле! К мельнице, скорее! Его услышали - зазвучали короткие команды, и большинство солдат вновь вскочили в сёдла. Ломая придорожные кусты, они устремились к небольшой мельнице с застывшими крыльями. - Пабло! Потери? - Дин слышал, как где-то в сизом дыму зло ругается Мэтт. - Не знаю, капитан. Три-пять человек точно! Авангард полёг почти весь. С момента начала нападения прошло не больше пары минут. Атаковавшие перестали отсиживаться в кустах, с рёвом выбираясь на дорогу, желая закончить начатое и закрепить успех. Дин пытался разобрать силуэты, мелькающие в сизом дыму, пытаясь найти взглядом повозку. Даже святые отцы, вряд ли имевшие оружие , и уж тем более не владевшие им, были сейчас в куда большей безопасности, чем прикованный цепью пленник... Отвлёкшегося капитана привел в чувство очередной хлопок. Лошадь начала заваливаться на бок, и он легко соскользнул вниз, отпрыгивая и избегая удара копытом. Кувыркнувшись, он нос к носу столкнулся с мятежником в простой одежде уже заносившим над ним пехотный меч. Не вставая с колена, Дин разрядил пистолет прямо в лицо нападающему. Тяжёлая пуля снесла тому половину черепа. На перезарядку оружия не было времени, и капитан взялся за шпагу и дагу, теперь жалея о том, что не послушал Хосе раньше, и не надел кирасу... Способная остановить пулю, попавшую вскользь, она вряд ли бы спасла от выстрела с близкого расстояния, но всё же, была какой-никакой защитой... В сизой пороховой пелене ставшей ещё плотнее, двигались тёмные тени. То там, то здесь раздавались выстрелы и звон ударяющейся друг о друга стали. Схватка шла полным ходом. Выскочившего к нему мятежника Дин встретил длинным прямым уколом и наткнулся на грамотную защиту. Сбив чужой клинок дагой в сторону, он шагнул по кругу, вывернул запястье, нанося сопернику неожиданный и стремительный укол в бедро. Предоставив разбираться с раненым кому-то из своих воинов, капитан вступил в очередную схватку. За свою спину командир был спокоен. Спешившийся в нескольких шагах от него Хосе с палашом прикрывал его от любого нападения сзади. Дым постепенно рассеивался, и стало видно, что схватки идут по всей длине дороги, до самого поворота, за которым авангард попал в засаду. Капитан заметил группу из шести вражеских стрелков, отчаянно работающих шомполами. Стрелки находились под прикрытием своих солдат, и на них наседал Мэтт с ещё десятком конных воинов. Палаши были окровавлены, и даже с такого расстояния Дин слышал, как ругается его друг, снося очередную голову, или избегая опасного удара. Игнасио резко свистнул, и это послужило приказом к отступлению. В ту же секунду сержант швырнул в гущу мятежников гранаты с укороченными фитилями: люди с испуганными криками бросились врассыпную. Кто-то кого-то повалил, и началась куча-мала. Сухо треснуло, и осколки посекли стрелков, всё ещё пытавшихся перезарядить оружие... Ещё несколько гранат упали на дорогу и в жимолость, усиливая панику и увеличивая ущерб. Чуть дальше по дороге низко рыкнуло, а спустя несколько быстрых ударов сердца ярдах в сорока от продолжающего сражаться с очередным мятежником Дина разорвалось ядро. - Отходим! - рявкнул командир, и его приказ, почти утонувший в звуках сражения, эхом повторили другие офицеры. Неизвестно как оказавшийся в седле Хосе помог своему капитану сесть позади себя и, гикнув, направил коня в поле. За ними отходили уцелевшие. Возле мельницы, окружённой глиняным забором высотой в половину человеческого роста, уже гремели выстрелы. Ещё один отряд мятежников выбрался из рощи, отрезав отступление. Стрелки Винчестера показали врагам, что следует держаться подальше, и те отступили, но уходить явно никуда не собирались. - Мушкетёры расставлены, капитан! - отрапортовал Мигель, замечая спешивающегося командира. - Отлично, капрал. - Дин на ходу перезаряжал пистолет, откусив верх патрона и высыпав содержимое в ствол. - Потери? -Восемь человек, - ответил Мэтт, всё ещё оставаясь в седле. - Пятеро ранены, но не опасно. Царапины. Итого двенадцать человек из двух десятков. - Клирики целы? - спросил капитан, окидывая взглядом небольшой двор, наблюдая за тем, как воины занимают позиции. - Двое. Они с пленником за амбаром. Отца Августа сняли первым же выстрелом. Капитан Винчестер помрачнел: - Не думаю, что Инквизиция будет в восторге. - Вот и пусть жарят пятки мятежникам! Мы тут не причем, капитан! - воскликнул Мигель. - Пабло! Что видел? - Дин, всё ещё злясь на Провидение, лишившее их единственной возможной помощи от священнослужителей - дара отца Августа, вытащил из сумки пулю и отсоединил шомпол. - Хреновые дела, капитан! Мы нарвались на передовой отряд. Остальные спускались с холмов. Я успел их заметить прежде, чем разверзся этот ад. Их больше семи десятков, судя по знамени, кто-то из уцелевших баронов-мятежников. У них с собой три фальконета. - И мортира, - мрачно сказал Винчестер, глядя на дорогу, где уже суетились вражеские всадники. Их шлемы блестели на солнце, - Хосе, давай кирасу! - Сию минуту, сеньор, - улыбнулся в седые усы ветеран. - Слез бы ты с лошади, - обратился Дин к Мэтту. Тот лишь сверкнул белозубой улыбкой: - Мы крупно влипли, но это не значит, что твой друг сыграет труса. Нам нужно продержаться до темноты. Это меньше трёх часов. - Но не за глиняными стенами, - мрачно заметил Пабло, доставая маленькую подзорную трубу из сумки. - Дьявол! Эти ублюдки разворачивают фальконеты... Взяв из рук солдата трубу, капитан Винчестер посмотрел в указанном направлении. Четвёрка запряжённых лошадей тащила лафет, на котором была установлена небольшая мортира. - Как их упустили наши передовые части? - скрипнул зубами Пабло. - Теперь это уже без разницы, - Мэтт посмотрел на восток, всё же спешиваясь. - К роще нам не прорваться. Там больше двадцати стрелков. - Лопес! Муреньо! - крикнул Дин, поднимая взгляд. - Слезайте с мельницы! Мигель, снимай стрелков с крыши и амбара и уводи от забора. Они вряд ли полезут сюда, пока не закидают нас ядрами... Отходите к дальней стене и рассредоточьтесь! Хосе, установи знамя на крыше. - Так они ж по нему палить будут, капитан, - заметил солдат, окидывая Винчестера удивлённым взглядом. - Лучше по нему, чем по людям... Шевелитесь! Все бросились выполнять приказы. Лопес с напарником скатились по приставной лестнице, а стрелки у стены выдергивали из земли форкины: зажав их под мышками и взвалив мушкеты на плечо, они бежали на дальний рубеж обороны. - Выстоим, мой друг? - ухмыльнулся Мэтт, подходя ближе к капитану. Несмотря на напускное спокойствие и ухмылку, лицо офицера побледнело. - Выстоим. Или ляжем, - ответил на это капитан. - Идем, посмотрим, что там у рощи... За амбаром прятали лошадей. Здесь же стояла клетка, возле которой тихо молились отцы Рохос и Даниэль. Оба изрядно побледнели, и Дин вполне понимал их. Вот уж кому не стоит попадать в руки к отступникам, так это инквизиторам. Если обычных солдат просто расстреляют или заколют пиками, даровав быструю смерть, то облачённым в рясы святым отцам грозят серьёзные испытания, ничем не хуже тех, что проводят отцы-дознаватели для некоторых еретиков. “Самое время для молитвы. Можно даже сразу заупокойную...”, - горько усмехнулся Винчестер, однако не стал говорить этого вслух. То, что прошедшие с ним десятки сражений отважные и храбрые войны не раз встававшие на защиту мирных граждан погибнут вот так... Дин Винчестер не питал надежд на спасение. Выстоять против сотни до зубов вооружённых мятежников, у которых есть осадные орудия, имея меньше двух десятков... Здесь могло помочь только чудо. Капитан пожалел, что именно отец Август пал первым - будь он жив им, возможно, удалось спастись, прибегнув к мощи дара священника... Возможно, именно он бы явил столь необходимое сейчас чудо. Дин направился к святошам, но неожиданно остановился, стоило его взгляду зацепиться за всё так же скорчившегося в углу клети пленника. И без того запыленный раньше белый балахон сейчас был покрыт копотью, а руку, вероятно, повреждённую во время сражения, синеглазый прижимал к груди, что-то беззвучно нашёптывая. - Как твое имя? - совсем не то хотел спросить капитан, но слова вырвались помимо воли. Обращаться с просьбой, не зная даже имени, казалось неправильным. Да и то, что спасший целый город узник заслуживал хоть каплю уважения хотя бы от кого-то, не позволяло Винчестеру обращаться к нему так же, как святым отцам, презрительно бросавшим слово “грешник”. - Кастиэль, - почти прошелестел темноволосый, поднимая взгляд. Тёмно-синие глаза смотрели так, будто бы пленник уже знал, о чём его попросят. И это было странно и немного пугающе, но времени на размышления у капитана не было. - Кастиэль... - странное, под стать его обладателю, имя Дин неожиданно для себя сказал шёпотом, чуть наклоняясь к клети, и смотря прямо в глаза пленника, - я понимаю, что тебе нет смысла помогать нам. Ведь мятежники вполне могут освободить тебя, но всё же я попрошу: я знаю твою историю, и сейчас нам бы не помешала твоя помощь. - Ядра слепы, - произнёс пленник, закрывая глаза. Чёрные длинные ресницы скрыли синеву ярких радужек, и только сейчас капитан заметил, что начал накрапывать дождь. Тёмные встрепанные волосы прядями падали на лицо Кастиэлю, но он не обращал на это никакого внимания. - К тому же я сильно сомневаюсь, что напавшие на вас озаботится тем, чтобы кого-то спасать... Вы же были добры ко мне. И я действительно могу помочь вам, но это... - узник, поморщившись, словно от боли, указал на сковывающий его шею ошейник. - Ты действительно можешь помочь? - надежда, единственная надежда на спасение его отряда вспыхнула для Винчестера путеводной нитью, заставив забыть обо всём, видя перед собой только почти незаметно кивнувшего Кастиэля. - Вы сможете отпустить его?! На время? - воскликнул Дин, оборачиваясь и нашаривая взглядом клириков. Святые отцы уже переоделись в мирскую одежду, послушав Мэтта, и стояли сейчас всего в десяти шагах от клети, прижимаясь к глиняной стене. “Словно она может спасти вас от снарядов!” - гнев захлестнул его, видя то, как священники смотрят на него словно на прокажённого. - Нет! - воскликнул отец Рохос. - Нет! Дьявольское исчадие не выйдет из клети и не снимет ошейник! Спорить было бесполезно, на потном лице быстрым шагом подходящего священника смешались ненависть страх и гнев. - Он лжив и замарает нас всех тьмой, и если вы только... - священник даже задохнулся, не находя слов. - Надеюсь, вы не пожалеете о своем решении, святые отцы, - холодно процедил Дин, отворачиваясь, и жестом подзывая Мэтта. Капитану некогда было спорить с ними. Подбежав к тому краю двора, что был на стороне рощи, он быстрым взглядом окинул своих людей, раздумывая над тем, как же выбраться из этого пекла. И в этот момент вражеские орудия, молчавшие на удивление долго, дали залп. Первое ядро прошло восточнее мельницы, свистнуло в воздухе и улетело к деревьям, едва не задев своих же стрелков. Второй снаряд пробил крышу амбара и не взорвался. Третий ударил во внешний забор, разворотив глину и камни. Через секунду жахнула мортира, и Дин, вместе со всеми, бросился на землю, уткнувшись лицом в дорожную пыль. Взрыв прогремел совсем рядом. «Хлязг!» - этот звук, оглушивший капитана, больше всего напоминал звук рвущейся материи. Картечь свистнула над головами, иссекая всё, до чего могла дотянуться. Кто-то из солдат заорал от боли, и теперь к запаху раскаленных камней примешивался запах стали, пороха, едкого дыма и крови. - Ховельянос! - громко прокричал Дин, приподнимаясь от земли. - К раненому, живо! Отрядный лекарь уже спешил со своей сумкой к окровавленному и проклинающему всё и вся Лопесу. Шагах в десяти от него лежало изуродованное взрывом тело - кто это был, капитан не смог определить. Двое стрелков приканчивали раненых лошадей. Та, что везла повозку, оказалась убита наповал. Вместе с ней картечью посекло и отца Рохоса. Священник лежал, распростёрши руки, и его рубашка на груди уже потемнела от крови. Отец Даниэль, стоящий на коленях всего в десятке ярдах от своего теперь уже мёртвого собрата, дрожащими губами благодарил Отца за подаренную ему жизнь. Капитан подскочил к клетке, несколько прутьев, которой были разбиты, практически впервые в своей жизни беззвучно, неумело молясь. - Ты жив? Кас?! Образ синих глаз, возникший в его сознании, казался настолько реальным, а видение, что снилось ему несколько дней назад, сейчас показалось словно пророческим - сейчас он понял, кого напоминал ему темноволосый узник. Ангела, хрупкого и потерянного, с глазами, в которых не было ни капли тьмы и зла. Ангела, которого те, кого он спас, предали, обрекли на бесконечные пытки. И Дину было совершенно наплевать на то, что церковники, если бы могли прочесть его собственные мысли сейчас, обвинили бы его грешником. Церковники ничем не помогли ни в Хуэскаре, ни здесь. А Кастиэль помог, и поможет. Только бы он был жив... - Да, - прошелестел тихий голос, когда Винчестер подскочил к повозке, вглядываясь в клеть. Всё ещё стоящая в воздухе пыль не давала хорошо оглядеться, но несколько секунд спустя капитан заметил скрючившегося на полу узника. - Они перезаряжают! - воскликнул вылетевший из-за угла мельницы Мэтт. Испуганная взрывами лошадь недовольно раздувала ноздри, но офицер был превосходным всадником, умудрившимся её хоть немного усмирить. - Самое время организовать атаку, мой друг! Позволь я с ребятами... - Вас расстреляют прежде, чем вы доберётесь до орудий! Жди, Мэтт! Капитан решительно обернулся, быстрым шагом подходя к отцу Даниэлю. Священник по-прежнему смотрел вдаль отрешённым взглядом, продолжая беззвучно шептать молитвы. - Святой отец, времени не осталось! Пара минут - и за наши жизни и гроша ломаного никто не даст, он - наш единственный шанс уцелеть! Вы сможете снять ошейник, так ведь? - Да. Это способен сделать любой отец -дознаватель. Чистый душой человек, - пролепетал священнослужитель, не поднимая взгляда на подошедшего к нему капитана. - Но выпускать его - безумие. Я не смогу его обуздать, если он начнёт пользоваться магией! - Об этом не волнуйтесь, мои люди будут держать его на прицеле! - Это грех... грех отпускать такого, как он! - продолжал настаивать отец Даниэль, поднимаясь с колен, и смотря в лицо капитану. - Отец спросит с меня в райских кущах, почему я дал еретику свободу... - Ваш Отец спросит с вас в аду, почему вы позволили умереть всем этим воинам! - теряя терпение, рявкнул Дин. Отец Даниэль посмотрел на тело Рохоса и неуверенно кивнул, извлекая из кармана ключ, висящий на серебристой цепочке. Поколебавшись, он протянул его капитану, а Муреньо уже направился к клетке, повинуясь жесту Винчестера. Выхватив из дрожащих рук священника ключ, Дин поспешил к клети, передавая его Муреньо. Несколько мгновений, и шипящего от боли Кастиэля бережно спустили с повозки, крепко удерживая под локоть. - Мои люди хорошо стреляют, - предупредил Дин, понимая, насколько это глупо. Если пленник действительно так силен, как говорил отец Август, пули вряд ли помогут, если Кастиэль пожелает причинить им вред. Но интуиция Дина упорно твердила, что этого не стоит опасаться. - Прости. - Я собираюсь помочь, - хрипло напомнил Кастиэль, выпрямляясь. - Не беспокойтесь. Отец Даниэль с явной неохотой коснулся пальцем знака спасителя на ошейнике, и тот, лязгнув, открылся. Напряжённое молчание нарушал лишь тихий голос священника - он вновь затянул охранную молитву. Не обращая на это внимания, Кастиэль шагнул в сторону, чуть покачиваясь. А в следующее мгновение он почти неуловимо преобразился, широко расправляя плечи, словно забыв о бесконечных ссадинах, кровоподтёках, и раненной руке. Вскинув широко разведённые руки к небу, он произнёс несколько слов на неизвестном Винчестеру гортанном языке. Дин не знал, как у его солдат выдержали нервы, но никто не выстрелил, и даже слова не сказал. Только святой отец продолжал срывающимся шёпотом читать свои молитвы. Не было никакого зла, и вселенской тени. И ад не разверзся с громким ревом, являя полчища преисподней. И даже тучи не затмили солнце по причине отсутствия на небе последнего, а лунный свет продолжал заливать землю, освещая хрупкую фигуру Кастиэля. Совсем рядом вспыхнула молния, едва не зацепив Каса и уйдя в землю. Глаза темноволосого пленника вспыхнули чистым светом, а мгновение спустя этот свет словно окутывал его полностью, чистый, будто лунные лучи, скользнувшие с небес. Но ярче всего горели радужки глаз, словно излучающие голубой свет - не режущий, а будто обволакивающий и успокаивающий. Грянул гром. А тяжёлые капли затихшего до этого дождя забарабанили по крыше амбара и мельницы. На какое-то мгновение очередная вспышка молнии высветила силуэт Кастиэля, и Дину показалось, что за его спиной появились крылья, увиденные им во сне. И это завораживало, как и мощь, словно волнами исходящая от статного мужчины в развевающихся одеждах. В отдалении послышались перепуганные крики, быстро сменившиеся воплями животного ужаса. Солдаты вздрогнули, а клирик начал молиться ещё отчаянней, ни на мгновение не отводя взгляда от обладающего настолько мощным даром человека. - Муреньо, - негромко окликнул капитан воина, наблюдая за узником, кажется впавшим в транс, - посмотри, что там. И возвращайся. Солдат вернулся через минуту. Бледный, взъерошенный, с круглыми глазами. - Там... там... капитан, они исче... исчезают! Вспышки света растворяют их... уцелевшие бегут, бросив пушки и оружие! - Дьявольская сила! - простонал отец Даниэль, сжимая в дрожащих руках ошейник. - Отец, дай мне сил... Через несколько минут вернулся Мэтт: - Полный разгром, мой друг! Дорога пуста. Уцелевшие улепетывают к холмам, забыв обо всём. Думаю, им вряд ли удастся убежать далеко, если, разумеется, нашего полного загадок приятеля хватит ещё на несколько минут... Голос у него был ровным, лицо тоже не выражало особых эмоций, даже когда он бросил быстрый взгляд на Кастиэля, а вот глаза сияли. Было в них всё. И страх, и удивление, и восхищение, и благодарность, и сильнейшее потрясение. В эту минуту явно не только капитан думал о том, какая грандиозная сила скрыта в кажущемся настолько хрупким мужчине, облаченном в белый балахон, ставший тяжёлым от капель дождя. Мощь Кастиэля была грандиозна, и в отличие от клириков он не гнушался использовать её в полную силу. Святые отцы, редко влезающие в дела земные, даже в войны, в том числе религиозные, могли бы поучиться, как помогать солдатам в сражении и беречь их жизни... С тремя такими, как Кастиэль, вполне можно было выиграть войну, не понеся потерь. Теперь Дин понимал, как Хуэскар снял осаду и отбросил врага от своих стен. - Ба! - воскликнул Хосе, привлекая к себе внимание. - Ба! Вытянув руку, он указал на рощу, где находились стрелки мятежников. Там занималось грандиозное пламя, и уцелевшие люди в панике бежали прочь. - Не спать! - воскликнул Мэтт, начиная отдавать приказы. - Мушкеты, быстро! Войны дали залп. Отец Даниэль ловко защелкнул на шее покачнувшегося пленника ошейник, а ещё несколько мгновений спустя на плечи Кастиэля упал тяжёлый плащ, скрывший его от холодного дождя, что с каждой минутой становился всё сильнее...***
Альмадена, небольшая деревушка всего в паре дней пути от злополучной мельницы, рядом с которой отряд попал в засаду, буквально утопала. Дождь, казалось, не собирался прекращаться, но капитану Винчестеру было не до размышлений о погоде. Мэтт сидел под раскидистым деревом, защищающим от дождя, и меланхолично наигрывал на гитаре какую-то грустную мелодию, а рядом с ним стояла пузатая бутылка «Коммандарии». Он был единственным, кто не присоединился к общей пирушке, проходящей во дворе небольшого, но зажиточного дома в центре деревушки. Среди воинов совсем не чувствовалось никакого веселья. Негромкие, тревожные разговоры, стук стаканов и чпоканье пробок. Люди, пережившие ещё одно сражение, в очередной раз вырвались из цепких рук смерти с помощью дара пленника с невозможно яркими глазами. И именно за Кастиэлем капитан сейчас неотрывно наблюдал, почти не вслушиваясь в разговоры солдат. Сгорбившийся, сидящий на лавке у сарая, виднеющегося вдали, мужчина был укутан в подбитый серым мехом плащ, утопая в нем, словно в коконе. Дин усмехнулся, вспоминая о тех возражениях, что посыпались из священника, стоило ему накинуть на плечи Кастиэля тяжёлую черную ткань. Святому отцу бы многое не понравилось, как и те разговоры, что раздавались над столом. Солдаты Винчестера никогда не были так уж набожными, веря больше в себя, чем в Господа, и уж тем более – в церковь, видя её отношение к мирным жителям... Церковь бы никогда не прибегла к своей мощи, своему дару, чтобы спасти их. Дин сомневался, что даже если бы Август остался жив, он бы воспользовался своей магией. Церковники всегда считали себя выше этого, оставляя войну - солдатам, посылая их как пушечное мясо на бойню. Хитросплетение интриг и отчаянная борьба за власть - вот что заботило отцов-дознавателей. А отвлечься на такую мелочь, как раздирающая и изничтожающая целые города война... А Кастиэль помог. Помог, зная, что ему ничего не обещали взамен, понимая, что это ничего не изменит. Зная, что костер всё ещё ждёт его в столице. Кастиэль, совсем не похожий на еретика, воспользовавшегося тёмными силами, как описывали церковники. Ещё никогда Дин Винчестер не чувствовал себя настолько опустошенным, потерянным и не знающим что делать. Он был рад, что всё закончилось и стало можно снять кирасу, смыть с себя дорожную копоть, пот и кровь. Был рад тому, что те, с кем он прошёл многие сражения, стоя бок о бок, выжили, и горевал о тех, кто покинул их, отправившись на небеса... или в ад. Капитан не знал, куда отправится после смерти – он не считал себя ни грешником, ни уж тем более - святым. Но об одном он знал точно - сегодняшний день перевернул его жизнь с ног на голову. Встав из-за стола и пригнув голову, чтобы не задеть низкие ветки апельсинового дерева, он направился в сторону небольшого фонтана, теперь переполненного дождевой водой. Тяжёлые капли падали на плечи и лицо - дождь, казалось бы, немного поутих, но в любую секунду небеса могли разразиться с прежней силой. - Капитан, - подошедший сбоку лекарь чуть заметно поклонился. - Как дела у Лопеса, Ховельянос? - кивнув в ответ, произнёс Винчестер. - Будет жить, капитан. Во всяком случае, ему повезло больше, чем бедняге Хавьеру и тем, кого мы сегодня потеряли. Лицо у высокого, седого лекаря было уставшим и всё ещё ошеломлённым. Он, как и всё, был потрясен чудесным спасением. - Ступай, отдохни. Ты сегодня хорошо поработал. Все мы хорошо поработали. Капитан прошёл мимо, но старик его окликнул, легко дотронувшись до локтя. - Да? - Надеюсь, я не позволил себе слишком многого... - лекарь помялся. - Я сказал отцу Даниэлю, что вы приказали мне накормить пленника как следует и обработать раны. - И что отец Даниэль? - Он пытался возражать, но не слишком активно, сеньор. А потом и вовсе махнул рукой, сказав лишь напоследок, что собирается на днях покинуть нас, и что мне нет нужды заботиться о пленнике, ведь ему всё равно совсем немного осталось... - Ховельянос запнулся, прежде чем вновь продолжить, поднимая взгляд блеклых глаз на капитана: - Я виноват, капитан? - Нет. Ты сделал то, что я только собирался, - Винчестер оглянулся, находя взглядом Мэтта. На какое-то мгновение ему показалось, что офицер смотрит на него, но тот задумчиво смотрел на синеглазого пленника, не забывая перебирать струны. - Один вопрос - почему? Лекарь подошёл чуть ближе, задумчиво гладя клокастую серебряную бороду. - Из чувства благодарности. Я пятнадцать лет штопал наших храбрецов кривой иглой, выковыривал из них пули и осколки. К сожалению, я не особо могу похвастаться набожностью и принципами, присущими таким, как отец Даниэль... Я не жду райских кущей и не страшусь пекла. Поэтому я не боюсь его. По мне - он обычный человек, как мы с вами. Только владеет магией, что спасла нас вчера. Простите мне, но я невольно слышал ваш разговор с отцом Августом... - лекарь виновато отвел взгляд на несколько мгновений но, не дождавшись никакого укора от капитана, заговорил дальше: - То, что он сделал... там, в том городе... заслуживает уважения, а не костра. Право, я не хотел бы, чтобы мое мнение узнала Инквизиция. Капитан кивнул, показывая, что не собирается рассказывать, кому бы то ни было что-либо из произнесённых стариком слов. - Я тебя понимаю. Ступай. - Доброй ночи, - вздохнул Ховельянос, бросая ещё один взгляд в сторону покосившегося сарая и узника у него, прежде чем, ссутулившись, направиться туда, где бренчала гитара. Дин проводил его взглядом и пошёл к конюшне, поднимая воротник камзола. Кастиэль сидел на лавке под фонарём, и тяжёлая цепь, крепящаяся к стене, виднелась из-под плаща. Словно змея, схватившая добычу и не желающая её отдавать. Ребристый ошейник тускло мерцал, а отблески пламени плясали на лице, делая его черты ещё более резкими, а цвет кожи сейчас казался ещё бледнее, словно полотно. - Капитан Винчестер? - в голосе пленника скользнуло удивление, а глаза неотрывно следили за каждым шагом приближающегося к нему человека. Мгновение спустя, он чуть заметно улыбнулся - одними уголками губ, понимающе прошептав: - Да. Ваш плащ. Кастиэль попытался приподняться, явно собираясь отдать капитану злосчастную тряпку, но тот уже подскочил к нему, уверенно останавливая, и мягко удерживая за руки. Тонкое запястье казалось ледяным, посылая дрожь по всему телу, но Дин вовсе не был уверен, что это от холода. Кожа Кастиэля казалась невозможно тонкой, а сама рука и пальцы - хрупкими. Тёмно-синие глаза широко распахнулись, наблюдая за тем, как капитан вновь накидывает так и не снятую ткань ему на плечи, проводя по ним, прежде чем убрать руку. - Ведь у тебя был шанс, Кас. Почему ты не сбежал? Твоя магия уничтожала мятежников, и я сомневаюсь, что мы сумели бы тебя задержать, пожелай ты скрыться во тьме ночи. Кастиэль молчал несколько секунд, прежде чем мягко улыбнуться: - Я не считал себя вправе так поступить. Отец послал мне испытание, и я не был вправе совершить ошибку, обрекая тебя на то, на что обрекли меня. - Что? - удивленно произнёс капитан, замечая, что голос дрогнул. Того, что собеседник перешёл на “ты”, он словно не заметил, гораздо больше удивленный другими словами. - Отец? - Упустив меня, ты бы попал в лапы Инквизиции, - просто ответил Кастиэль. - Хуэскар - очень набожный город. В моей семье все были истинными верующими. И меня воспитали так же. Сколько себя помню - стараюсь жить по Его заветам. И я не мог допустить, чтобы из-за моего побега пострадали невинные люди. - Но как вера в Отца может уживаться с этим... даром? - язык Винчестера не повернулся произнести “дьявольским”, и он продолжал удивленно вглядываться в глаза, в зрачках которых сейчас отражались блики пламени. - Церковь говорит, что этот дар - грех. Я живу с ним всю жизнь, и применяю его только для того, чтобы творить добро, как учит Отец. Магия для этого вполне годится, хоть это и не нравится отцам-дознавателям... Раньше мне удавалось применять дар почти незаметно, но когда на город напали... - Зачем ты вообще решил помочь городу? Неужели не понимал, к чему это приведет?! - В Хуэскаре родились многие святые, капитан. Это благочестивый и красивый город. Он - моя родина. И я верю в старую истину, а не в ту, что несёт мятеж на копьях и мушкетах. Я верю в то, что Отец бы не одобрил того, что я бы отказал тысячам людей в помощи, имея возможность. Помогать ближнему своему - мой долг. - А разве не долг ближнего помочь и тебе? Они сдали тебя в руки отцов-дознавателей. Неужели это благодарность?! - воскликнул Дин, повышая голос. Столь безмятежно разговаривающий с ним Кастиэль, знающий, что его судьба предрешена... и это было до жути странно. - Отцы-дознаватели добрались бы до меня и сами. Я с самого начала знал, на что шёл. Не было иного выбора, и я действовал так, как велит мое сердце, несмотря на грядущие последствия, какими бы они не были. Понимаешь ли ты меня, Дин? Винчестер очень долго молчал, смотря на самого странного из тех, что он знал в своей жизни человека. - Да, понимаю, - негромко, почти неслышно из-за шума дождя, ответил он.***
Клирик и его узник расстались с отрядом через два дня. В маленькой деревушке тракт разделялся на две дороги - одна вела в Истремару, куда надлежало прибыть отряду капитана Винчестера, другая - в столицу королевства, где Кастиэля уже ждал костер... Прощание с отцом Даниэлем неожиданно ярко сохранилось в памяти капитана, обжигая, словно раскаленный металл. Его всё-таки ждет казнь? После того, как он нас спас? Да. Святой суд не меняет своих решений. - Что он тебе сказал, мой друг? - спросил Мэтт, когда они отмахали несколько лиг по тракту и остановились на ночь в местном гарнизоне. - То, что я и думал, - ответил Винчестер, всматриваясь в покрытую потеками от дождей стену. В подробности вдаваться не хотелось. В памяти то и дело вспыхивал тот разговор с Кастиэлем, когда он, склонившись над пленником, думал о том, насколько всё неправильно, и как несправедлива жизнь. Винчестер взял у друга гитару, но играть так и не смог, и лишь уныло перебирал струны. Мэтт ловко управлялся с засаленными картами, то и дело, поглядывая на приятеля из-под полуопущенных век. Он хмурился. То ли с картами не везло, то ли он начал что-то подозревать. - Вряд ли они уехали из деревни, - неожиданно сказал Дин, поднимая взгляд и откладывая старую гитару в сторону. Мэтт коротко вздохнул, смел расклад, и посмотрел на товарища так, словно ожидал этих слов весь вечер. - Разумеется, святоша там, где мы его оставили, Дин. Что дальше? Капитан задумчиво постучал пальцами по столу, взял в руки свою шпагу и начал внимательно изучать гарду. Собеседник терпеливо ждал ответа. - Я хочу прогуляться. Через час. Теперь настала очередь друга задуматься. - Пожалуй, составлю тебе компанию, - протянул Мэтт, откидываясь на стуле и усмехаясь. - Когда ты это решил? - Не знаю. Может, когда он спас наши задницы, выдирая нас из лап костлявой старухи с косой. Может, когда узнал его историю. Может, когда услышал от священника о том, что Кастиэля всё равно ждёт казнь. - Его будут искать. И нам на хвост может сесть вся Инквизиция. Разумеется, если у тебя не готовы пути к отступлению... - Надеюсь, всё получится, - ответил Дин, поднимаясь со стула, и найдя всё необходимое, склонился над светло-коричневым листком бумаги. Буквы ложились чернильными строчками, перо мелькало в воздухе. - Запечатай и отправь с кем-нибудь к Себастьяну. - Ты командир, - уверенно ответил офицер, пожимая плечами, и поднимаясь на ноги. - На меня можешь рассчитывать, как впрочем, и на каждого из ребят. Мы пойдём за тобой куда бы то ни было. Просто помни, что у поступков есть последствия. Но так же знай - я считаю, что ты поступаешь верно. Дин вздрогнул, услышав почти те же слова, что сказал ему Кастиэль. А в следующее мгновение Мэтт взяв у него из рук письмо, вложил его в конверт. - Я это знаю, - тихо ответил капитан, наблюдая за тем, как сургуч капает на письмо.***
Погода менялась. Звёзды скрылись под пришедшими с севера облаками, которые принесли на своём хвосте ещё более холодные ветра. Дождь затих, но ещё влажная почва скрывала шаги лошади. Оставив лошадь в небольшой роще, Винчестер двинулся по пустой дороге к деревне. У реки его уже ждал Мэтт, отправившийся из лагеря четвертью часа раньше. - Он в самом центре этой дыры. В сарае, что за церковью. Патрулей на улице нет, людей - тоже. Лишь псы лают, но это никого не тревожит. - Его охраняют? - кивнув другу, задал вопрос Дин, ускоряя шаг. - Двое служек Инквизиции, но не из клириков, - Мэтт понизил голос - деревня была уже совсем близко. - Отца Даниэля не видел, - опережая следующий вопрос, шепнул офицер. Улицы и правда были пустынны. Возле трактира на них начал лаять пес, но увидев, что его не боятся, умолк и спрятался в будке. Церковь - маленькая, чистенькая - встретила людей давящей тишиной. Следуя за Мэттом, капитан пересек небольшую площадь перед церковью, проходя в низкую калитку. Задний двор встретил их тишиной, как и вся остальная округа. В соломе, укрывшись курткой, спал мужчина. Другой, отчаянно зевая, сидел тут же. Офицерам не потребовалось много времени, чтобы отправить этих горе-охранников в более долгий и глубокий сон. Никакой жалости к тем, кто, получая приказы, притаскивает в застенки инквизиторов очередного несчастного, они не испытывали. Дин снял ключ с большого железного кольца. - Спрячь пока тела, - сказал капитан, направляясь к сараю, указанному им Мэттом. - Мы скоро. Друг кивнул. Сняв с крюка масляный фонарь, Винчестер отомкнул висячий замок, открыл и снова плотно прикрыл за собой дверь. В сарае неприятно пахло старым сеном, луком и мышиным пометом. Затхлый воздух был тяжёлым, словно давил на лёгкие, заставляя закашляться. - Кто здесь? - голос Кастиэля раздался совсем рядом, а затем во мраке звякнула цепь. Дин пошёл на голос, чуть поднимая фонарь. Губы Кастиэля были разбиты, а на скуле алела глубокая, кровоточащая царапина. Капитан почувствовал к надсмотрщикам внезапную ненависть, словно захлестнувшую его. - Тебе не следовало сюда приходить, Дин, - прошептал темноволосый мужчина, тут же заходясь тяжёлым кашлем. Плащ, который капитан оставил Касу, несмотря на некоторое недовольство клирика, отсутствовал. - Следовало, - коротко ответил капитан, опускаясь на колени рядом с Кастиэлем, ставя рядом фонарь. - Я лишь сделал свой выбор, Кас. Какое-то мгновение ему показалось, что в глазах бледного, измождённого узника вспыхнула надежда, но она тут же исчезла. - Ошейник, - выдохнул Кастиэль, немного отодвигаясь, насколько позволяла цепь, и чуть поднимая голову, открывая шею. Серебряный ошейник, сковывающий его дар и оплетающий шею, был прикован к стене. Единственной каменной стене - той, что примыкала к дому, стоящему на заднем дворе церквушки. Отчаяние, поднявшееся в душе, было столь велико, что Дин не сдержал стона. Времени, как и необходимых инструментов, для того, чтобы вырвать крюк из стены или же попытаться разбить цепь, у них не было. Мысль, пришедшая ему в голову - безумная, но всё же эта попытка - всё, что у него оставалось сейчас. Протянув руку, Дин легко коснулся ребристого ошейника, касаясь кончиками пальцев горячей кожи Кастиэля за его пределами. Отросшая неаккуратная щетина колола, а радужка глаз Каса была почти полностью скрыта расширившимися зрачками. Впервые в своей жизни Дин Винчестер молился. Истово и неустанно, прося у Отца всего лишь одного. Щелчок раздался словно выстрел, а в следующую секунду ошейник раскололся на три части, рассыпаясь и падая меж всё ещё касающихся его пальцев капитана. Открыв глаза, он заметил, насколько ошарашенным выглядит Кастиэль: тёмно-синие глаза на фоне бледной кожи были невозможно яркими, а чуть приоткрытые потрескавшиеся губы ещё продолжали сочиться кровью. Дину подумалось, что пробей крышу сарая молния и ударь прямо между ними, он бы удивился куда меньше - но Кас действительно был свободен, а осколки удерживающего его ошейника валялись рядом. - Где вы там? - воскликнули со стороны двери, и только переведя взгляд на Мэтта, Винчестер осознал, что всё это время, что он смотрел Кастиэлю в глаза, он, кажется, даже не дышал. - Ну же, скорее! Опомнившись, капитан подскочил на ноги, помогая подняться шатающемуся Касу, и перекидывая его руку через плечо. Почти сразу он перенёс большую часть его веса на себя, поддерживая Кастиэля за талию и уверенно шагая в сторону выхода. Мэтт усмехнулся, провожая их взглядом, а затем развернулся к стоящему на полу фонарю. Секунда, и он подхватил его и швырнул в деревянную дверь. Тот разбился, и масло, выплеснувшись на стены и солому, породило огонь. Словно усиленное волшебством, пламя взметнулось к низкому потолку, охватывая всё помещение. Офицер, довольный своей работой, чуть заметно улыбнулся, направляясь к двери, вслед за уже покинувшими сарай мужчинами. Языки пламени бушующего с каждой секундой всё сильнее, касались серебряного ошейника, расплавляя его.***
Высокий мужчина с едва заметной проседью в коротких светло-русых волосах вошёл в комнату, мягко, но в то же время плотно затворяя дверь, прежде чем повернутся, встречаясь взглядом с сидящим на кровати человеком. - Порядок, Себ? - Полный. Сбережения уже переведены в Свободный банк Истрии, а то, что ты просил забрать - вот. Мужчина достал из-за пояса тонкую серебряную шкатулку укрытую изящными узорами, подходя ближе, и протягивая её. - Это было довольно сложно, знаешь ли. Твои счета арестовали буквально спустя несколько часов, после того, как я их обчистил, - заметил Себастьян, отдавая шкатулку, и опускаясь на колченогий стул. - Не сложнее, чем скрыть твою жену с детьми от гнева недовольного барона пару лет назад, - пожал плечами Винчестер, легко усмехаясь. - Ведь так? Какое-то время они сидели молча, прежде чем Себастьян неловко проведя рукой по волосам, задал вопрос: - И... это того стоит, приятель? Дин, всё это время смотревший на крышку шкатулки, мыслями был далеко отсюда, и даже не сразу услышал, что к нему обратились. Тонкая, светлая, словно мраморная, кожа, под которой ещё не до конца успели рассосаться кровоподтеки и синяки. Тёмные, всегда растрепанные волосы и изящные, точеные черты лица. И взгляд невозможно синих глаз, словно пронизывающий насквозь, смотрящий прямо в душу, но не с пренебрежением и холодом, как обычно смотрят церковники, обладающие даром, а с почти ощутимым теплом и благодарностью. Даже когда он собирался на встречу с Себастьяном, отдавая распоряжения офицерам, Кастиэль неотрывно следил за ним, провожая взглядом и кутаясь в его подбитый мехом плащ. Надрывный кашель почти прошёл, и температура давно спала, но Кас всё ещё кутался в этот плащ, несмотря на то, что первое, что Винчестер сделал - это добыл для него теплую, добротную одежду. Смотря на Кастиэля, Дин понимал, что не может оторвать взгляда. Не может оставить даже на несколько часов, боясь, что он растворится в воздухе, боясь, что не сумеет защитить. Потеряет, едва обретя. И магия, какой бы она ни была, здесь совершенно не при чем. Причина в самом Кастиэле: самоотверженном, стремящемся помочь, несмотря на то, что эта помощь лишь ещё на один шаг приближала его к костру. То, что Кас практически вырвал его и всех его людей из когтистых лап смерти, стоило Дину лишь попросить... Не ожидая ничего в ответ, ни на что не надеясь, уже зная о той «благодарности», на которую способны большинство людей, судя по сдавшим его церковникам горожанам.... - Да, - ответил Дин, поднимаясь с кровати и пряча шкатулку в карман. Это того стоит. Он стоит всего.