deep within

Крис никогда прежде не просил его стать своей жертвой. Он испытывает мучительную боль, пока не найдёт того, из кого может испить, того, кто способен усмирить свирепого зверя внутри него. Крис ценит то, что этот парень уважает его достаточно, чтобы не просить сделать нечто подобное с ним. Нечто, чего он сам опасается. Однако на это молчание есть два главных основания: страх Кёнсу и очевидное отсутствие самообладания Криса. «Людей и так уже слишком мало, — говорит Крис каждый раз, стоит затронуть эту тему. — Я не хочу потерять контроль и стать причиной утраты ещё одного человека». В их мире человечество находится на грани исчезновения. Множество лет назад, когда солнце разделилось пополам, все монстры, что веками прятались, вышли наружу и решили вернуть своё господство. Это не было страшной битвой — человечество с трусостью сдалось, даже не пытаясь сопротивляться. Кто бы стал бороться с монстрами, единственная цель которых — уничтожать? Кёнсу попал в руки Криса пять месяцев назад, когда скрывался от стаи оборотней. Волкам понравился этот парень, и они попросту решили сыграть с ним в кошки-мышки — шестеро против одного. В этот самый момент появился Крис и спас его. После того, как Крис расправился с оборотнями, он решил забрать Кёнсу себе, несмотря на то, что тот ничего не стоил: он был уличным бродягой с тех пор как родился; у него не было ни семьи, ни денег, ни знаний. Кёнсу должен свою жизнь Крису, его спасителю и его любовнику. Но сейчас, этой тёмной ночью, спасение нужно Крису. — Крис, — бормочет в постели юноша, смотря на то, как чужие пальцы плотно обхватывают бокал вина. Вино не даёт того эффекта, который способны принести люди. Он пьёт его лишь потому, что вкус успокаивает. По крайне мере, так говорит он сам. — Крис. — Да, милый? — Ты идёшь в постель? — парень с медным цветом волос лишь качает головой, и сердце Кёнсу бьётся медленнее. — Не этой ночью. — Почему же? — он знает причину, но нужно, чтобы Крис сам признался в этом. Для Кёнсу важно услышать эти слова, важно, чтобы Крис обнажил свою боль вместо того, чтобы скрывать её. — Я посижу ещё немного. Слишком рано с моим ночным образом жизни ложиться спать. — Я не усну без тебя. — Но ты засыпал прежде, милый. — Здесь слишком холодно, — вновь тянет Кёнсу, — кровать такая большая, мне одиноко. — Пожалуйста, — просит Крис, — не в этот раз, милый. В любую другую ночь, только не в эту, — Кёнсу вздыхает и отодвигает шёлковые одеяла в сторону, сползая с постели. Футболка, что надета на нём, — одна из белых футболок Криса, — едва спадает с плеч, выставляя напоказ бледную кожу, столь им желанную. Кёнсу чувствует, как взгляд Криса пробегает по его телу; он подходит к вампиру и усаживается на его колени. — Ты голоден, верно? — Кёнсу... — Неужели ты думал, я не замечу, что ты питаешься всё меньше и меньше? Ты стал совсем худым и слабым, — шепчет он и укладывает свою голову на плечо любовника, вдыхая его запах. Аромат Криса всегда сладок, но отдаёт чем-то медицинским, словно он был тщательно продезинфицирован. Запах странный, но для Кёнсу он сродним со счастьем и необходимостью. — Я в порядке. — Не лги мне, Крис. Пожалуйста, не притворяйся, что всё хорошо, когда я уже знаю правду. — Как думаешь, что именно ты знаешь? — голос Криса не звучит обозлённым, он не насмехается над юношей и не пытается опровергнуть его слов. В его голосе слышатся любопытство и волнение. — Я знаю, что твоё горло горит каждый раз, когда ты рядом со мной, твоя грудь сжимается, и ты чувствуешь, что готов потерять сознание в любую секунду. Изо всех сил ты стараешься избегать меня и уходишь по ночам в поисках жертвы, но так и не нашёл ни одной. С каждым днём люди всё больше боятся вампиров, потому что те становятся сильнее, верно? — Откуда ты узнал? — Не тайна, что количество вампиров в городе увеличивается. — Свободных людей теперь почти не найти. Всем об этом известно. — Поэтому у тебя нет выбора, кроме как испить из меня. — Нет. — Крис... — Кёнсу, я действительно ценю всё, что ты делаешь для меня, но понимаешь ли ты, что может произойти? Я могу убить тебя. — Не убьёшь. — Я могу потерять контроль и осушить тебя полностью. Здесь не будет второго шанса, Кёнсу. Если я потеряю самообладание и убью тебя, то ты уже не вернёшься ко мне. Сердце Кёнсу разрывается от очевидного страха в голосе вампира. Он понимает, что мучает Криса, оставляя ему лишь единственный выбор, но другого уже попросту нет. — Но я знаю, что произойдёт, если ты не поешь. — Не беспокойся об этом. — Не беспокоиться? Крис, ты умрёшь, — гневно рычит Кёнсу, — бездействующий яд в тебе начнёт разливаться по твоим венам, сжигая тебя заживо. Он разъест твоё тело изнутри, после чего проберётся в мозг и уничтожит полностью. — Я не позволю кончиться всему вот так, — обещает Крис. — Этой ночью я выйду снова и найду себе кого-нибудь. — Если умрёшь ты, то умру и я. — Не говори таких вещей. — Даже если умру не сам, вампиры, оборотни или кто-нибудь ещё придут за мной. Всё человечество держится в страхе, и я стану лёгкой добычей. — Нет, — шипит Крис, — они не смогут этого сделать, я не позволю причинить тебе боль. — Тебя не будет, чтобы помешать им, — произносит Кёнсу, чувствуя, как подбираются слёзы. — Я сильно волнуюсь за тебя, Крис. Если и ты волнуешься обо мне, то испей из меня. — Как подвергание тебя смертельному риску может доказать, что я волнуюсь? — Забудь об этом страхе и спаси себя. Испей из меня, Крис. Пожалуйста. — Я не могу, — его жалобный голос наполнен саднящей болью. Кёнсу понимает, что Крис скоро сдастся; всё, что нужно делать, — это лишь продолжать давить на него. — Кёнсу, я действительно не могу. — Разве ты не хочешь попробовать меня, Крис? Разве ты не хочешь избавиться от вина и стать опьянённым мной? — он практически чувствует желание, исходящее от вампира. — Испей из меня, Крис. Пожалуйста. Я хочу, чтобы ты сделал это. Крис молчит несколько коротких минут, прежде чем сдавленный хриплый голос произносит: — Я сделаю так, чтобы и ты насладился этим, Су. Я обещаю, тебе понравится. ~ ~ Всё то время, что проходит, пока Крис ест, не доставляет ему особого удовольствия. Он один из тех, кто просто выполняет свою работу, после чего возвращается домой, к Кёнсу. Но теперь ситуация изменилась: Кёнсу тот, кем он должен питаться. И впредь торопиться некуда: фактически, время проходит с удовольствием. Крис по дюйму касается сливочной кожи Кёнсу, такой сладкой и манящей, такой гладкой и мягкой. Ему хочется попробовать Кёнсу больше, чем когда-либо, ему хочется попробовать эту прекрасную кровь, что течёт по его венам, почувствовать тепло, разливающееся по чужому телу и не позволяющее холоду пробраться под кожу. Крис мягко касается губами его шеи, исследуя языком каждый доступный участок. Кёнсу откидывает голову на подушки и чуть постанывает каждый раз, стоит вампиру задеть определённую точку. Крис вычерчивает языком дорожки, проходя по венам, стараясь найти лучшее место для укуса: где сильнее бьётся пульс. — Ох, Крис, — стонет Кёнсу, примыкая ближе к чужому телу, — так хорошо. Я же сказал, что так и будет. Ничего не отвечая, Крис продолжает наслаждаться чужой кожей. Он прикрывает глаза и спускается ниже, достигая небольшой впадинки у основания шеи, начиная посасывать. Ему совсем неясно, как чужой вкус может быть настолько пленительным, настолько сладким и лишающим рассудка. Если твоя кожа так прекрасна, какова же твоя кровь? Крис слышит сердце Кёнсу, ударяющееся о грудь, и чувствует его кровь, бегущую по венам, кровь, что должна быть выпита. Она манит его и влечёт к этой краже, к этому красному соблазнению. Но он не может позволить своим природным инстинктам взять над собой власть этой ночью, ведь это может доставить Кёнсу нестерпимую боль. Поэтому Крис не кусает его прямо сейчас и скользит губами к чужим ключицам. — Крис, нет, — выдыхает младший, — т-ты ведь знаешь, я чувствителен здесь... Кёнсу уже обдаёт жаром лишь от поцелуев на его ключицах, и именно этого жаждет Крис. Ему нужно, чтобы Кёнсу было особенно хорошо, прежде чем он испьёт из него, чтобы юноше не было слишком больно. Он покусывает тонкие косточки ключиц и проводит зубами по горячей коже, не проникая под неё. Его любовник извивается под этими ласками и скулит от желания, заставляя Криса хотеть попробовать его ещё сильнее. Горло горит, а клыки готовы проступить сквозь дёсны — удерживать себя больше нет сил. — Су, — возбуждённо хрипит он. — У-укуси меня. Пожалуйста, хватит колебаться. — Будет немного больно, но постарайся не дёргаться. — П-пожалуйся, просто быстрее. Крис склоняется к чужому телу, касаясь губами шеи. ~ ~ Слёзы жалят глаза, когда клыки Криса впиваются глубже в кожу. Это больно, это больно гораздо сильнее, чем Кёнсу ожидал. Словно кто-то вонзает в грудь два острых ножа и прокручивает их, пока те не достигнут жизненных органов. Но он не должен позволить Крису узнать об этом, ведь если тот поймёт, что причиняет боль, то немедленно остановится и не получит желаемого. Кёнсу прикусывает нижнюю губу, стараясь удержать крики внутри себя, надеясь, что Крис не почувствует его терзаний. Вампир чуть движет головой и продолжает медленно вонзаться клыками. Кёнсу не может понять, почему он до сих пор не делает ни глотка его крови, а лишь впивается клыками дальше в его горло. «Чем глубже проникаешь, тем слаще кровь», — вспоминает его слова Кёнсу. — «Кровь, что выступает сразу же после укуса, удовлетворяет, но она испорчена — в ней все токсины и бактерии с кожи. Но кровь, которая течёт глубже, чистая и насыщенная, именно то, что нужно». Стоит Кёнсу привыкнуть к боли, как Крис начинает пить. Боль смешна. Она такая острая и мучительно тягучая, что заставляет плакать и отдаться поражению. Он хочет всё прекратить, но знает, что не сможет сказать об этом Крису. Крис будет чувствовать себя ужасно и, вероятно, покинет его на какое-то время — вина за подобные муки будет слишком велика для него. Короткий стон слетает с губ Кёнсу, и его глаза расширяются; паника овладевает телом. Вампир с волосами цвета меди мгновенно отстраняется и роняет на юношу взгляд, наполненный волнения. — Я сделал тебе больно, да? — Кёнсу качает в ответ головой и смотрит на тёмно-алые, запятнанные кровью, губы Криса. — Милый, ты ведь сердился, когда я лгал тебе. Думаешь, мне нравится то, что ты лжёшь мне сейчас? — Б-было больно лишь немного. — Я остановлюсь. — Чёрт тебя побери, — раздражённо произносит Су, — ты выпьешь столько, сколько тебе нужно. — Я выпил достаточно. — Но ты по-прежнему не выглядишь сытым. — Теперь я могу существовать дальше. Я в порядке. — Ради всего святого, Крис, ты спокойно вставляешь в меня свой член, когда я прошу, но не хочешь вставить клыки, когда нам обоим это необходимо. — Это не одно и то же. — Потому что трахать меня и высасывать из меня нужно в противоположных местах. — Трахая тебя, нет смертельной опасности. Кёнсу смотрит на вампира пустыми глазами. — Вынужден не согласиться, — он вздыхает и качает головой. — Мне было больно лишь оттого, что никогда прежде не приходилось испытывать подобного. Попробуй снова, — мягко произносит Кёнсу, стараясь уговорить Криса принять верное решение. — Теперь, когда я знаю, каково это, я по-настоящему готов. Попробуй ещё раз. — Малыш... — Ты нужен мне, Крис. Ты нужен мне живым, здесь, рядом со мной. Если ты умрёшь, кто будет держать меня за руку, когда мне страшно, и утирать мои слёзы? Кто... Кто, если не ты, будет любить меня? Глаза Криса щиплет от боли. Он понимает, что проиграл. — Если будет слишком больно, сразу скажи мне. — Хорошо. — Обещай мне. — Я обещаю. Крис вздыхает и наклоняется к человеку, касаясь руками его бёдер. Юноша едва дрожит, чувствуя чужое дыхание на своих ранах, и закрывает глаза в ожидании. Боль чуть слабее, чем в первый раз, в большинстве из-за яда. Клыки Криса вонзаются вглубь и смыкаются вокруг сети вен. О. Множество раз Кёнсу наслаждался удовольствием, что доставлял ему Крис. Но никогда раньше за свою жизнь он не испытывал подобного. Удовольствие чистое и саднящее, ослепляющее и столь ощущаемое. Он чувствует, как кровь вырывается из его вен, но это вовсе не больно. Это изумительно. Крис высасывает её медленно и мягко, клыки словно ласкают чужое горло. Язык иногда задевает кожу Кёнсу, ловя ускользающие капельки; парень чуть дрожит, и волна мурашек пробегается по спине вдоль позвоночника, охватывая после всё тело. Кёнсу откидывает голову сильнее, позволяя Крису с лёгкостью достигать нужных участков его шеи, получать необходимое. — Ах, Крис, — стонет парень, — сильнее. Вампир усмехается и делает так, как ему велят. Он пьёт тягуче, столько, сколько ему нужно, кровь всё быстрее покидает чужое тело. Но несмотря на эти потери, Кёнсу становится всё горячее. — Чёрт, ты не говорил, что я почувствую именно это. Кёнсу приподнимает руки и зарывается пальцами в волосах любовника, надавливая на его голову, заставляя вонзиться ещё глубже. Он выкрикивает бессвязные слова и чувствует, как вампир углубляется в нём, высасывая кровь в необъяснимом ритме. Крис хрипит над ним, начиная пить ещё быстрее, его спина напрягается, стоит продолжить. — Крис, Крис, — повторяет Су, чувствуя, что сердце готово взорваться. Вампир упирается в его тело и начинает тереться своим пахом о чужой. Кёнсу приоткрывает глаза, и лёгкое шипение слетает с его губ, когда Крис касается его бёдер вновь, раздвигая ноги. Су теряется, какое чувство лучше, — приятное потягивание внизу живота или жар, растекающийся по его шее. Глаза окутывает пелена, и юноша стонет, скользя ладонями ниже, поглаживая чужое тело. Кёнсу бессознательно вздрагивает, словно оживая; рука Криса проникает чуть ниже футболки, обхватывая пальцами член и начиная резко двигать ими вдоль него. Он знает все места, которых нужно коснуться, насколько быстро двигать рукой, где ласкать, как обхватить. Он знает, как свести парня с ума. Не много времени нужно, чтобы помочь юноше кончить; его оргазм такой острый и болезненный, но слишком желаемый. Кёнсу кончает в чужую руку и обмякает, словно не чувствуя своего тела. Крис отстраняется, и парень поднимает на него глаза: дыхание захватывает от его великолепного вида. Медные волосы вампира спутаны, глаза блестят в тревоге, тёмно-красные окрашенные кровью губы трогает в уголках неуверенная ухмылка, кожа пылает. Кёнсу никогда не видел Криса после того, как тот поест, и потому немного сердится, что столь прекрасная картина была для него под замком. — Л-лучше? Крис кивает и склоняется к шее Кёнсу, слизывая языком оставшиеся на коже капли крови. — Гораздо.