в бой

Сражение проходило уже целую вечность. Помню удар, рывок, удар, уклон, отскок, рывок у самой земли, порез, укол и вновь уклон. Как и я мой соперник был измазан кровью, грязью, потом. Чьи-то кишки прилипли к его подошве и никак не хотели отставать. Было забавно смотреть, как время от времени его правая нога подергивается, пытаясь избавиться от милого моему сердцу украшения. Не помню сколько уже прошло времени, но ни он, ни я даже не думаем останавливать этот бой. Подскок, взмах саблей, шаг вправо, пригнулся. Уже давно не обращаю на свои действия особого внимания, буквально с того момента, как мой партнер по танцу проткнул мне сердце и я понял, что нифига не умираю. Его надменная ухмылка перекошенная недоумением просто шедевр, я не упустил тогда шанса и нанес зеркальный удар в его сердце. Торжества не было. Любопытство. Он стоял и ошарашено смотрел, как покачивается гарда моей сабли торчащая из груди, точно так же как и я смотрел на то, что торчало из меня. - Прелесть, – улыбнулся, доставая из груди его оружие. Резкая боль и кровь хлынувшая фонтаном, – ты жив или уже нет? – продолжал скалиться направляя острие в горло соперника. – Молчишь? Укол, но мимо. - Все равно ведь не сдохнешь, дай хоть потыкаю Враг сплюнул мне под ноги и вооружился моей ласточкой. - Поменяемся? – держать его оружие было неудобно. Я привык к своей пташке, а это было тяжелее, да еще и прямое как палка. Он пожал плечами и кинул мне мое. - Спасибо, – слегка поклонился передавая ему его. Вот так вот все и началось. Мы сражались уже туеву хучу времени, нанося смертельные удары и не умирая. Разрубая друг друга на части, а потом помогая друг другу собираться в прямом смысле этого слова. - Руку подай, – обнаружил свою любимую конечность. - Держи, – подал, - видел мои пальцы? - А… А! вот они. Разлетелись блин. Член хоть на месте? – подколол, припомнив один из прошлых моментов "сборок". - Не смешно? – буркнул, прикладывая каждый палец к положенному месту и наблюдая, как они тут же срастаются. - Смешно. Это ты просто невеселый, – не могу сдержать улыбки. - Дался тебе мой член, – кривясь, видимо, от воспоминаний. - Еще нет, но я не теряю надежды, – усмехаюсь, – может на память обменяемся? - Не смешно. - Вот обменяемся и посмотрим. - Ногу не видел? – пытается перевести тему. - Я на ней сижу, и ее пятка упирается прямо мне в задницу. - Я тебе железо в задницу в следующий раз запихаю. - Ты рассердился! – обрадовался, ведь это бывает не так уж и часто, в последний раз добился этого, только когда член ему отрезал. - Нет, просто верни ногу. - Держи, - помогаю присобачить на место, кости тут же срастаются, впрочем, как и мышцы, кожа и прочая хрень. - Поцелуешь меня? - Кулаком? - Ты так нежен. Опять я в игноре, но не теряюсь, осматриваюсь. Все на месте. Руки, ноги, голова. Одежда уже давно изрублена и сгнила под гнетом времени. Только он и я, сжимающие порядком затупившееся оружие. Чужое. Наши давно сломлены в горячке боя. Эти ржавые палки последнее, что осталось. Трупы, что раньше лежали под ногами, давно превратились в песок. Помню еще, как недавно хлюпали под подошвой чьи-то мозги, а теперь босиком и с ржавыми палками. Снова в бой. Молча. Говорим только в кратких перерывах. Сердце понеслось вскачь. Странно, что оно еще бьется. Помню, как он разрубил меня пополам, а потом, испугавшись остаться один, помчался собирать мои выпавшие внутренности. Было жутко больно, но он заботливо уложил печень, смотал ленты того, что пахло совсем не хорошо и даже шрама не осталось. Хрясь – это сломался мой клинок (если эту палку, конечно, можно так назвать). Он опустил свой и смотрит по сторонам. А чего смотреть то. Все! Больше нету. - Может трахнешь меня? – не теряю надежды. - Не смешно, – как всегда серьезен. - Мне тоже, – начинаю осматривать Храм, в котором по воле судьбы мы оказались заключены. - Может, возьмешь это? – показывает на одину из железяк, торчащих из алтаря, а у меня хронический недотрах при всем при том, что напротив меня стоит голый мужик. - Все!– не выдерживаю. – Отдохни в сторонке, а я пока достану ту палку. Ее очевидная фалообразность меня завела. - Тебе не надоело? – тяжело вздохнул. - Надоело, и именно поэтому расслабься и наблюдай, как я себя им трахну. Мышцы ануса поддавались слабо, приходилось буквально рвать себе задницу в желании протолкнуть этот жезл в себя поглубже. Ничего приятного от этого не ощущалось, но член продолжал стоять колом. И смазки не было. Откуда тут смазка, если даже воды нет нигде. Но как же рад, что кровь в нас восстанавливается, так же как и все прочие органы. С ней пошло легче. Почти все сразу зажило, а вот дырка расширилась и уже более приветливо принимает посторонний предмет. Настолько приветливо, что даже приятно. Я лежу на алтаре широко расставив ноги, изогнувшись так, чтобы было удобнее проталкивать в себя эту вещь. Он смотрит. От этого по телу проходят мурашки и член словно жаром обдает, он начинает пульсировать, не удержавшись, отпускаю палку, оставляя ее пошло торчать из меня, а сам крепко обхватываю себя и начинаю дрочить. Долго это не продолжалось, по телу прошла судорога и я излился почти сразу. - Хорошо, - расслабленно продолжаю лежать на алтаре, надеясь еще пару раз поиграть с собой. Он только хмыкнул. - Присоединишься? Игнорирование - его любимый метод ведения бесед. - Я так и думал, – не переставая глупо улыбаться в потолок. - Лучше сразись со мной, – не удержался, видно, эта ситуация его задела. - Каждый расслабляется, как умеет, дорогуша, – начал водить руками по собственному телу, прикрыв глаза и вспоминая, как это было раньше, теперь уже, кажется, очень и очень давно. С моих губ срывается стон предвкушающий удовольствие, который, к моему великому сожалению, придется доставлять мне самому, а ведь, как вы помните, на это все взирает голый мужик, и я дам член на отсечение, если у него не стоит глядя на меня, но нет же, упертый, как ишак. Не удивлюсь, если война наших стран, давно закончена. Может они и мир заключить успели, а может и нету их уже давно. Сколько мы лет здесь? Ни он, ни я не знаем, но только вот истлевшие скелеты - это показатель, хотя, наверное, нет. Все-таки мы их и сами потоптали нехило. - Помоги мне, – прошептал, как надеюсь, маняще, но увы и ах, в ответ лишь тишина… Вот так и живем.