Глава I
Палящее экваториальное солнце было в зените. Безжизненная пустыня Фалькома – вот где вы хотели бы оказаться меньше всего. Это самое жаркое и засушливое место на материке. На окраине пустыни, у западного побережья Бескрайнего моря стоит портовая деревушка Селих, власть над которой всегда была в руках пиратов и работорговцев. Место, которое беззаконие пропитало полностью. Здесь вас могут ограбить, убить или просто обесчестить на каждом углу – и абсолютно безнаказанно. Деревушка была относительно невелика. Она представляла из себя около двух десятков халуп, стоящих от самой пристани до небольшого холма, на котором люди торговали всякой всячиной, актуальной в этих местах. Кое-где на улицах росли пальмы. Все халупы неаккуратно строились из дерева и из-за недостатка ухода за собой прогнили и покрылись плесенью. Люди – как чернокожие, так и белокожие – в основном скапливались в порту и на холме. В порту в основном стояло от двух до пяти пиратских кораблей каждый день. Из пустыни они вывозили на север ценный груз – не только золото да каменья, но и чернокожий живой товар. Работорговля здесь стала обычным делом. Пираты грабили и разоряли прибрежные деревни, нападали на кочующие караваны в пустыне, а затем поставляли пленников на базар Селиха, что начинался неподалеку от порта и заканчивался на холме. Для торговли людьми на базаре специально установили эшафот, на который словно на выставку заводили рабов и пытались продать богатым господам. Для тех, кого покупать никто не желал, участь была одна – смерть на том самом эшафоте. Немногие страны, включая Анаман, отказались от работорговли – остальные занимались этим вовсю. Чернокожий товар поставляли в разные точки северной части материка, где они до истощения трудились на плантациях или на верфях, рубили лес, добывали руду и уголь в шахтах. Судьба по отношению к ним казалась несправедлива, но в то время мало кто задумывался о вопросах гуманности. Это были суровые времена. На этот же базар угодил и наш герой, Айден. Будучи связанным, он стоял на коленях на деревянных досках эшафота под присмотром жестокого надзирателя рабовладельческой шайки. Его окружал десяток полуголых чернокожих бедняг: семеро мужчин, две женщины и один мальчик лет десяти – не больше. Каждому из них связали руки за спиной, все стояли на коленях. Надзиратель, который сам был бритоголовым мулатом с проколотой нижней губой и носом, по команде жирного лысого торговца поднимал на ноги по очереди каждого пленника, чтобы публика могла лучше разглядеть товар. - Веди этого сюда! – скомандовал торговец. Высокий, толстый и лысый он блестел, истекая потом на ужасной жаре. Свои широкие полосатые штаны он заправлял в высокие ботфорты, запах которых привлекал к себе рой мух. Рубашку торгаш не носил – на тело он накинул расстегнутый кожаный жилет, который не застегивал вовсе не потому, что стояла адская жара – а потому, что свисающее пузо не позволило бы ему застегнуться. Жилет явно был ему маловат. Растительность на его груди казалось густой, словно джунгли. На распухшем лице росла недельная щетина. Под пухлой губой у него виднелись признаки начала болезни в связи с несоблюдением правил гигиены. Маленькие поросячьи глазки жадно смотрели на публику, словно видели не людей, а мешки с золотом. Темнокожий надзиратель, одетый почти так же, как и торговец, но без жилета, поднял на ноги мускулистого негра с косичками на голове и порванной кровоточащей губой. Его подвели к краю эшафота, откуда все могли его хорошенько разглядеть. Внизу стояло несколько десятков человек – как покупателей и других торгашей, так и обычных зевак. Покупателями оказались в основном белокожие плантаторы, но нашлись и уроженцы экваториальных широт, которые нуждались в слугах на их невольничьем корабле. - Что у него с лицом, Эчино? – спросил один из плантаторов, рыжий толстый северянин, которому от жары вот-вот должно было поплохеть. – Оспа? У плантатора росли длинные рыжие кудри и такая же рыжая козлиная бородка. Лицо его запомнилось бледным, жирным и покрытым веснушками. Подбородок казался просто огромным. Черные глаза чем-то походили на глаза Эчино. Оделся он, можно сказать, не по погоде – длинный красный кафтан, вышитый золотом, коричневые кожаные сапожки. На голову он нацепил широкую шляпу с павлиньими перьями. На шее у него висела золотая цепочка. - Как можно! – возмутился торговец Эчино, хватая за челюсть раба. – Разве ваш любимый Эчино мог привести сюда больного негра? Эй, собака, покажи нам зубы! Невольник попытался сжать губы, чтобы не подчиняться приказу торговца. Но рана была настолько сильна, что ему пришлось испытать жуткую боль и все-таки открыть рот. - Ты посмотри на эти зубы! – хвастался Эчино. – Да ты во всей Фалькоме не найдешь ни одного чернокожего с такими жемчужными зубами! - Почему у него весь рот в крови? – настаивал рыжий плантатор. - Получил хлыстом по морде за то, что слушаться не хотел. Это сделало его покорнее. Рыжий на минуту задумался, словно рассуждая, стоит ли верить словам Эчино. Наконец решив, он достал из-за пазухи мешочек со звонкими монетами. Торговец увидел этот мешочек, и поросячьи глазки его жадно засверкали, а воспаленные губы расплылись в улыбке, обнажающей его желто-серые зубы. - Двадцать дублонов за него! – ответил рыжий. - Отдам за пятьдесят! – возмутился Эчино. - Пятьдесят?! Ты в своем уме? Или тебе солнце мозги расплавило? Да за пятьдесят я могу всю эту ораву купить! Ты посмотри на них! Хилые, избитые, еле живые – за них и пятака жалко будет отдать! Этот – единственный нормальный, а потому я даю за него целых двадцать. - Сорок! - Двадцать пять! - Сорок – это мое последнее слово. - Тогда оставь его себе, - пожал плечами плантатор. – Или стой… что вы там делаете с теми, на кого не нашлось покупателя? Можешь хоть прямо сейчас перебить весь свой товар – на него больше никто и не позарится. И все твои труды за неделю будут напрасны. А я тебе предлагаю неплохие деньги! Эчино задумался. Это был довольно деликатный момент. Согласившись на цену плантатора, он показал бы всем присутствующим, что его слово ничего не стоит. Все, кто там стоял, поняли бы, что постоянного поставщика рабов, Эчино, можно вот так просто уломать. В глазах клиентов он стал бы обычным торгашом, ничуть не лучше других. Но и потерять деньги – а также всех своих пленников, за которыми он гонялся всю неделю – он не мог. Это на самом деле глупо – лишиться денег и товара от одной лишь гордыни. Но в гордыне Эчино было не занимать. - Стоимость этого чернокожего – сорок золотых! – объявил он всем. – Есть желающие приобрести эту выносливую гору мышц? Толпа не отвечала ему, слышны были лишь разговоры торгашей, продающих кому-то свои фрукты или рыбу. - Не глупи, Эчино, - покачал головой плантатор. – Все знают, что с такой раной у него шансов пятьдесят на пятьдесят. Откуда нам знать, что он не загнется через неделю от заражения крови? Но поскольку я даю тебе шанс заработать, прими мою цену – двадцать пять. Это значительно больше, чем отдал бы любой другой за такой товар. Но не будем же забывать и о нашем герое, Айдене! Внешне это обычный человек лет тридцати. Единственное, что отличало его от пленников – он был белым. Загорелый от долгой жизни под жарким солнцем, он не так мучился в его лучах, как попросту обгоревший Эчино. В отличие от низенького торговца, он казался довольно высоким. Волосы цвета сухой соломы у него отросли по плечи. На лице он отрастил такого же цвета бороду, не бреясь несколько месяцев. Глаза у него были голубые – красивые и выразительные, с длинными ресницами, а лицо слегка вытянуто. Жизнь в Фалькоме – опасное дело, требующее значительной силы и выносливости, позволяющей выжить в суровом климате. Кроме погодных условий, Айдену зачастую приходилось сражаться с работорговцами, пиратами и дикими зверьми. Потому у него было развитое мускулистое тело. Спину в тот момент украшал десяток свежих ссадин от хлыста, на которые всячески пытались сесть мухи. Штаны его, оборванные по колено, выглядели довольно жалко. Все это время Айден наблюдал за торгом. Он поглядывал то на жадного торгаша, то на пленника. Последний держался уверенно, словно вообще не волновался за свою судьбу. Он стоял, не двигаясь, несмотря на то, что его могли в любой момент казнить. Такое мужество впечатлило Айдена, и он даже начал надеяться на то, что этого негра не станут убивать. Смерть на эшафоте от рук работорговца – нет, такие мужчины достойны большего: хотя бы умереть на поле битвы, сражаясь за свою свободу. Понимая, что момент вполне подходящий, Айден начал шепотом молиться. Стоящий рядом на коленях его товарищ по несчастью, молодой негр лет двадцати, услышал его молитву и удивленно поднял на него взгляд. Он казался слегка худым, но не тощим – неделя в неволе изнурила его. Как и многие местные, свою голову он гладко выбрил. Спина также иссечена хлыстом. Ростом он смотрелся не выше Айдена. Губы у него были пухлыми, а рот все время приоткрыт. Айден почувствовал на себе этот взгляд, но молитву не прекратил, продолжая с закрытыми глазами. Наконец-то с моря подул легкий соленый ветерок, щекочущий сухое лицо. Но негр не стал наслаждаться этим дуновением – он все так же продолжал пялиться на Айдена, после чего не выдержал и, наконец, спросил: - Что ты делаешь? – В его голосе послышалось искреннее удивление. Айден открыл глаза и посмотрел на него. - Что ты делаешь? – повторил негр с легким акцентом. - Молюсь, - с миролюбивой улыбкой ответил Айден. - Кому? – не отставал пленник. - Хех, Богу, конечно же! - Я понимаю, что богу. Но какому из них? - В моих краях он един. Айден продолжал улыбаться, глядя в глаза невольнику. Тот с поднятыми бровями таращился на него, словно думал, будто его разыгрывают. - Зачем ты ему молишься? – все с тем же акцентом вопрошал он. - Странный вопрос, - ответил Айден, нахмурив брови, но не переставая улыбаться. – Я молюсь ему в трудные минуты о помощи, а в минуты радости благодарю за эту помощь. Почему ты спрашиваешь? Разве ты не молишься своим богам? - Я не верю в богов, - фыркнул он. – Да и не понимаю, почему ты молишься своему сейчас. Он оставил тебя, а ты этого не хочешь видеть. - Хех! Кто же тебе сказал, что он меня оставил? Бог не оставляет никого – все мы его дети, он нас любит. - Посмотри на себя! Тебя занесло в самую ужасную дыру на свете, да к тому же, угораздило попасть в плен к работорговцам. Сейчас решится твоя судьба, и один итог будет не лучше другого – либо тебя отдадут за гроши плантаторам, и ты сгниешь у них на грядке, либо тебя попросту убьют прямо здесь. И твой бог это допустил. Это он от любви так поступил с тобой? - Пути господни неисповедимы, - пожал плечами Айден. – Но мы не должны терять веру в трудную минуту. Даже если мне и суждено умереть сегодня – на все Его воля. - И тебе не страшно? И не обидно? От того, что твой бог выбрал для тебя именно такую судьбу. - Молитва помогает бороться со страхом и тоской. Попробуешь помолиться со мной? - Глупости это все! Айден ничего не ответил, глядя ему глаза. Негр скривился, на его глазах выступили слезы, и он пояснил: - В моей деревне все верили в богов. И я когда-то верил. Мы молились им. За урожай, за здравие наших женщин и детей, за хорошую охоту. И я молился чаще всех – и молился всегда об одном. Я просил богов защитить нас от врага. Но боги не помогли мне! Они не защитили! Караван Асулема прошел по нашей деревне, сжигая наши дома, убивая всех, кого не удалось бы взять живым! Мою мать зарубили его люди, а младшую сестру продали какому-то пирату! Меня же обменял Эчино на мешок специй. Если бы боги и существовали, я бы нашел их – и отомстил. - Как тебя зовут? – спросил Айден после минутного молчания, перестав улыбаться совсем. - Зимбеи, - ответил негр гордо. - Зимбеи, - повторил он вдумчиво. – Сильное имя. Таким обычно награждают детей из знатных родов. - Мой отец был старейшиной в нашей деревне. Пока не пришел Асулем. - Послушай, Зимбеи. Веришь или нет – но боги не оставили тебя. Твоим родичам не повезло, и они погибли от рук этих извергов – но у тебя будет другая участь! - С чего ты взял? – прыснул недоверчиво он. - Доверься мне. Вера – это то, что изгоняет мрак из наших сердец. Она нужна нам, нужна и тебе. В этот момент спор между Эчино и рыжим плантатором накалился до предела – торговец так и не сбавил цену ниже сорока дублонов. Плантатор все продолжал давить на него, диктуя свои условия, а толпа уже начинала подсмеиваться над торговцем. Тогда, наконец, Эчино не выдержал. Он выхватил из-за пояса надзирателя длинный нож и в считанные мгновения взмахнул им в воздухе. Толпа замерла. Невольник упал на колени с застывшим взглядом. Из его горла и рта, пузырясь, полилась ручьями кровь. Издавая жуткие звуки, он рухнул с эшафота вниз, забрызгав кровью рыжего плантатора. Тот от неожиданности отскочил, глядя на безжизненное тело, лежащее спиной кверху. - Я ведь почти согласился на тридцать! – шокировано воскликнул рыжий, вытирая рукавом с лица кровь, и все взгляды вновь устремились на Эчино. Тот стоял с окровавленным ножом в руке. Надзиратель попятился назад, чтобы случайно не попасться ему под руку. Эчино стер с лица капли крови, а те, что попали на уголки его губ, - слизнул языком. Попробовав невольника на вкус, он сморщился и тут же сплюнул. Глянув обезумевшими глазами на рыжего, он прорычал, разбрызгивая слюни: - Я никому не позволю диктовать мне условия! Затем он повернулся к надзирателю и протянул ему нож. Тот забрал его обратно и получил следующий приказ: - Белого сюда! Услышав, что Эчино говорит о нем, Айден машинально глянул на надзирателя. Тот подошел, схватил его за шею, заставляя встать на ноги, и подвел к торговцу. Когда Айден вставал, Зимбеи покачал головой и будто на прощание сказал ему: - Теперь ты умрешь даже раньше меня, вот и верь своему богу… - Молчать, собака! – рявкнул надзиратель и со всей силой ударил Зимбеи кулаком по лицу. Тот не удержался на коленях, завалился на спину и запрокинул голову назад, издавая стон от боли. Из носа полилась кровь. Кое-как найдя в себе силы, он все-таки сумел приподняться и встать опять на колени, яростно смотря вслед своему обидчику. Затем он все же перевел взгляд на Айдена. - Сегодня у нас экзотический товар! – объявил Эчино. – Белый! За такого не меньше пятидесяти! Рыжий осмотрел Айдена с ног до головы, после чего спросил: - Как этот белый оказался в этих широтах? - Разве это важно? Главное то, как он сможет перенести работу на ваших плантациях, на Севере, где он, можно сказать, родился. Уж точно получше чернокожих! Плантатор еще с минуту глядел на пленника, оценивая его и пытаясь не допустить на этот раз еще одной потери раба своим долгим торгом. Но на этот товар нашлись и другие покупатели: - Даю шестьдесят золотых прямо сейчас! – послышался грубый мужской голос чернокожего капитана пиратов в кожаном жилете поверх серой матросской рубашки, стянутой портупеей, черных шароварах, высоких сапогах и с красным платком на голове. – Доставьте его ко мне на корабль! - Превосходно! – воскликнул Эчино. - Не так быстро! – поспешил рыжий. – Даю семьдесят золотых за этого белого! Все устремили свои взгляды на плантатора. Никто не ожидал от него такого жеста – особенно Эчино. Тот недоверчиво приподнял бровь и подождал, пока плантатор передумает и откажется от своих слов. Но этого не произошло. Не дождавшись объяснений его решению, капитан пиратов снова подал голос: - Восемьдесят золотых! Толпа загудела. Глаза Эчино загорелись жадностью, а по лицу плантатора пошла гримаса. Айден понимал, что сейчас начнется долгий аукцион. И он не ошибся – из толпы послышались еще несколько голосов, повышающих ставку. Оглянувшись назад, Айден увидел, как Зимбеи смотрит на него туманным от боли взглядом. На базаре Селиха белый товар являлся большой редкостью. Да, в жарких краях чернокожие были бы куда лучшими работниками, но большинство работ велось как раз на севере, где для белого раба идеальные условия труда. Пока ставка стремительно росла, поднимаясь до ста двадцати монет, Айден постепенно мелкими шажками приближался к Эчино. Он знал, что надзиратель не смотрит на него, занятый поведением возбужденной толпы. Сам торговец не обращал внимания на то, что происходит у него за спиной, расхаживая по эшафоту и жадно выслушивая все новые и новые предложения. Наконец он подошел на достаточно близкое расстояние, чтобы можно было с разбегу толкнуть его вниз, где торговца по плану должны схватить товарищи Айдена. Но внезапно публика замерла. Айден подумал, что все кончено – кто-то заметил, как он подкрадывается к торговцу. Но толпа смотрела вовсе не на пленника. Надзиратель, который только что стоял со скрещенными руками на груди и наблюдал за толпой, медленно повернул голову вправо, взглянув на своего хозяина. На его лице читалось удивление – он не понимал, что происходит, как и Айден. Тогда Эчино развернулся кругом и повернулся лицом к невольникам. Те ахнули от увиденного. - Что за… - прошептал Айден. Все действительно было кончено. Из жирной шеи торчало оперение дротика, полностью увязшего в глотке Эчино. У торговца закатились глаза. Он вытянул руку вперед, словно пытаясь схватить Айдена или просто попросить о помощи. Видно было, что ему не хватает воздуха. Затем он попытался сделать шаг навстречу Айдену, но ноги его тут же согнулись в коленях – и он свалился с эшафота на спину. Толпа запаниковала. Женщины верещали. Все стали разбегаться в разные стороны, желая как можно скорее убраться оттуда и спрятаться в своей халупе. Надзиратель схватился за нож, встал в боевую стойку и чуть пригнулся, чтобы не угодить под следующий дротик. Он озирался по сторонам, пытаясь высмотреть убийцу. Но в суматохе никого не смог разглядеть. Айден воспользовался случаем и прыгнул вниз на того самого чернокожего капитана пиратов, который теперь хотел под шумок похитить желанный товар и уже направлялся к лестнице. Пират с криком злобы упал под весом Айдена. Но у пленника были связаны за спиной руки. Капитан понял это и в следующий же миг сбросил его с себя. Вытащив из-за пояса абордажную саблю, он приставил ее к горлу Айдена. Слегка надавив, он заставил его упасть на спину и оставил на шее легкий порез. Затем он провел кончиком сабли по щеке пленника. - Будешь послушным, - оскалился пират двумя поредевшими рядами гнилых зубов, - и я выколю тебе только один глаз. Не успел он ничего сделать, как его голова отделилась от шеи и покатилась под ноги разбегающейся толпе. Фонтан крови брызнул Айдену на лицо. Тело пирата рухнуло на землю, перестав заслонять его от солнца. Яркий свет стал слепить глаза. Какая-то фигура склонилась над Айденом и перевернула его резким рывком спиной кверху. В следующий момент он почувствовал, как веревку на руках разрезали. Поднявшись быстро на ноги, он взглянул на своего спасителя. - Кира? – удивился он. – Какого… Перед ним стояла молодая женщина лет двадцати пяти, одетая в мужской кожаный доспех, стянутый ремнями. На поясе висел небольшой подсумок с дротиками, на рукаве – пусковое устройство для дротиков. Голову ее покрывал матерчатый серый капюшон. Из-под капюшона виднелись вьющиеся длинные светлые волосы. У нее были слегка узкие серые глаза и тонкий нос, немного тонковатые губы, и вытянутое лицо. Ростом она казалась чуть ниже его самого. Улыбнувшись ему, Кира ответила: - Можешь не благодарить. Кстати, как ты здесь оказался? - Благодарить?! – повторил он, посмотрев на мертвые тела Эчино, капитана и двух его помощников, по которым топтались разбегающиеся в панике зеваки. Айден рассвирепел. Он схватил ее за горло и резко прижал к деревянной подпорке эшафота. По лицу девушки стало видно, что она испуганна и задыхается. Всеми силами Кира пыталась разжать пальцы Айдена, но хватка у него была мертвая. - За что мне тебя благодарить?! – кричал он. – Я три месяца охотился за этим подонком! Три месяца пытался его поймать, чтобы он вывел меня на Асулема! И вот, когда он наконец был так близко, его вдруг убиваешь ты! Затем он отпустил ее. Девушка упала на колени, держась руками за шею и пытаясь откашляться, судорожно глотая воздух. Айден не стал интересоваться, в порядке ли она. Он взял с земли саблю обезглавленного капитана и пошел обратно на эшафот. К тому времени уже пленников стерегли еще трое человек из шайки покойного Эчино, ибо остальные его приспешники попросту разбежались в панике. Они не подпускали к рабам никого, а также не давали шанса им разбежаться. Все трое были мулатами. Айден не стал церемониться. Надзиратель вытянул руку, угрожая ему ножом и давая понять, что подходить не стоит – мулаты пропустили товарища вперед, надеясь, что он разберется сам. В следующий момент эту руку он потерял – бывший белый пленник в пируэте хладнокровно отрубил ему кисть. Надзиратель взревел от боли, схватившись целой рукой за окровавленную культю. Упав на колени, он попытался поднять утерянную конечность, но Айден пинком отбросил ее подальше. Надзиратель взвыл еще громче, словно от этого удара ему стало еще больнее. Бритоголовые мулаты с красными повязками на лбу были вооружены длинными тесаками. Окружая Айдена, они попытались оттеснить его к краю эшафота. Он попятился назад, держа в правой руке саблю наготове и выжидая момент. Наконец почувствовав пяткой край помоста, Айден вытянул вверх левую руку, согнув все пальцы кроме большого и указательного. Затем махнул. Мулаты остановились. Пленники удивленно смотрели на Айдена. Мулаты начали переглядываться, не понимая, что он делает. Ничего не произошло. Айден задумчиво нахмурил брови и хмыкнул. Жестом попросив мулатов оставаться на своих местах и подмигнув им, он быстро оглянулся назад в поисках чего-то или кого-то. Затем он снова посмотрел на мулатов и улыбнулся одному из них. Опять сложив пальцы в тот же знак, Айден вытянул вверх все ту же руку. - Еще разок, - сказал он и махнул. На этот раз в грудь каждого мулата вонзилось по одной стреле с красным оперением. Они были шокированы, не понимали, что произошло. Ноги их подкосились, и все они попадали замертво на деревянные доски лицом к солнцу. Пленники, которых эти подонки только что заслоняли собой, продолжали испуганно стоять на коленях и боялись пошевелиться. Зимбеи изумленно таращился на Айдена с отвисшей челюстью и коркой запекшейся крови на подбородке, поглядывая также и на бездыханные тела поверженных врагов и корчившегося от боли надзирателя. Освобождая невольникам руки, Айден почувствовал, как за его спиной кто-то поднялся на эшафот. То была Кира. Она сняла с головы капюшон, присела рядом и помогла ему перерезать остальным веревки. Зимбеи также изумленно смотрел и на нее, не понимая, кто она и что сейчас вообще происходило. Кира освободила ему руки, после чего обратилась к Айдену: - Ты нанялся в этих краях рабов освобождать? – Ее тон звучал слегка недовольно. - Ты ничего не знаешь об этих краях и пытаешься меня судить, - фыркнул он. Затем Айден положил руку на плечо Зимбеи. - Ты спросил, зачем я молился, - сказал он серьезным голосом негру. – Я просил Бога простить меня за всех, кого мне пришлось сейчас убить - Ты отсек руку, что избивала меня, gelobodo! – покорно поклонился ему Зимбеи. – С этого момента, я твой должник. Айден посмотрел ему в глаза, ничего не ответив. Кира освободила десятилетнего ребенка и, не обращая внимания на благодарные слова стоящей рядом его матери, она повернулась к Айдену и его собеседнику. - А это кто? – спросил она, бестактно указывая на Зимбеи. - Он со мной, - ответил Айден, вставая на ноги. Негр благодарно на него посмотрел. Пленники разбежались все, кроме Зимбеи, – и на эшафот поднялись трое чернокожих товарищей Айдена. За спиной каждого виднелся длинный вязовый лук и колчан с железными стрелами с красным оперением. Все трое выглядели высокими и мускулистыми. Головы их покрывали платки, защищая от солнца. Одеты все в рубашки и короткие серые штаны по колено. Левый лучник лет тридцати отрастил также козью бородку. Бородка среднего, его ровесника, чуть длиннее и заплетена в три косички. Правый лучник был чисто выбрит, да и возрастом лет на пять младше своих товарищей – наверняка, совсем недавно прошел испытания на право зваться воином. - Знакомьтесь, - сказал Айден. – Матуна, Сафаи и Адэ. Именно они, Кира, должны были освободить меня в нужный момент. После того, как схватят Эчино живым. Руки Киры потянулись машинально к горлу, чтобы не дать, в случае чего, снова себя задушить. Зимбеи при виде лучников насторожился, опасаясь, что его могут снова взять в плен. Но Айден кивнул ему, давая понять, что это друзья – и он успокоился, решив переодеться в вещи покойного капитана пиратов. - В чем дело, Адам? – спросил средний лучник, Сафаи. – Уговор был взять главаря живым. - Как он тебя назвал? – с трудом сдерживая смех, переспросила Кира. - Возникли… возникла небольшая неприятность, - ответил Айден, игнорируя Киру. – Но мы, в принципе, можем взять их квартирмейстера, который во время представления постоянно смотрел за пленниками. Он каждый день приводил в наш лагерь по паре невольников с тех пор, как меня взяли в плен. Значит, он должен знать, где состоятся встречи с Асулемом, сколько при нем охраны и чего стоит от него ждать. Лучники оглянулись на стонущего и лежащего на боку с прижатыми к груди коленями надзирателя. Переглянувшись между собой, они подошли к нему и поставили на ноги, Матуна приставил к его горлу тесак, который валялся рядом с телом убитого мулата. Надзиратель дрожал и хныкал, не обращая внимания на тесак и глядя только на свою искалеченную руку. На вопросы лучников он отвечал так же, не отрывая глаз от культи. Сафаи спросил его о чем-то на местном языке. Тот, всхлипывая от боли, что-то прерывисто ответил. Но ответ, по всей видимости, не устроил Матуну – и он надавил тесаком на кадык квартирмейстера работорговцев чуть сильнее, что-то грозно прокричав. Сафаи придерживал мулата за шею, чтобы тот не мог увернуться от клинка. Чувствуя близкую смерть, квартирмейстер зажмурил глаза и затараторил. Затем, услышав все, что им нужно, Сафаи толкнул его в сторону, чтобы тот упал с эшафота. Подобрав с помоста хлыст, которым надзиратель так любил полосовать рабов, он спрыгнул следом за ним. - Что сейчас было? – спросила негромко Кира, глядя им вслед. – Ты ведь понимаешь их язык – верно, Айден? - Верно, - ответил он. – Сафаи спрашивал, где проходят встречи каравана и тех, кому Асулем продает рабов. - И надзиратель, конечно же, не выдал своих. Меня больше интересует то, что сказал ему Матуна. Надзирателя его слова, очевидно, очень тронули. - Ну… Я точно не знаю перевод слова «der’pipiho», это явно диалект… Но, по всей видимости, он обещал скормить ему его собственный репродуктивный орган, приправленный фалькомским чесноком и… - Ладно, я поняла, - сказала она, побледнев, словно ее вот-вот вырвет. – Куда ты теперь направишься? - Разве это не очевидно? Искать Асулема. - Чем он тебе так не угодил? Или ты действительно однажды утром проснулся с чувством невыполненного долга перед человечеством и отправился в Фалькому освобождать рабов?.. В следующий миг кто-то схватил ее за локоть. Она повернула голову и увидела, как ее держит хмурый Зимбеи. Кира дернула рукой, вырвавшись из его хватки, и вопросительно глянула на него. Но негр не увидел в ее взгляде вопроса и продолжил просто стоять и смотреть ей в глаза. Тогда она не выдержала и спросила вслух: - Чего тебе? - Ваш муж – благородный человек! – ответил он, гордо задрав подбородок. – Я перед ним в неоплатном долгу и буду следовать за ним, убивая всех врагов на его пути! - Мило, - фыркнула Кира, - но, во-первых: он мне не муж. Во-вторых: зачем мне это говорить? Скажи ему – может, порадуется, в лобик поцелует. - Я говорю это вам, леди, чтобы вы не смели с ним разговаривать в таком тоне! – с акцентом сказал Зимбеи. - Чаво? Да я тебя… - Кира! – вмешался Айден. – Лучше скажи, как ты здесь оказалась. Внизу послышался свист рассекающего воздух хлыста и громкий шлепок: Сафаи ударил квартирмейстера. Тот взвыл от боли, после чего Сафаи яростно приказал ему что-то сделать. Но в ответ послышались лишь всхлипывания и мольбы о пощаде. И тогда лучник снова хлестнул его по спине, и надзиратель взвыл еще громче. Кира прислушалась к этим звукам, затем поняла, что Айден сверлит ее глазами, и решила все-таки удовлетворить его любопытство: - Ну, я прибыла сюда из Литоса… - Литос? Что ты делала в Донарии? – удивился Айден. - Тебе не все ли равно? – возмутилась Кира, но увидев злобно втягивающие воздух ноздри слушающего их Зимбеи, решила ответить. – Братство отправило меня туда решить одну проблему. Местный начальник стражи схватил одного из наших. Теперь у стражи Литоса другой начальник. - Я думал мы ушли из Братства, - разочарованно проговорил Айден, глядя в пол. - Нет, дорогуша! Это ты ушел! И меня за собой потянул. Но когда ты собрал свои манатки и исчез, я решила, что идти мне больше некуда, кроме как обратно. - Давай не будем об этом… Не вижу смысла обсуждать это снова. Кира прыснула. - Скажи лучше, как ты очутилась в Фалькоме, - предложил Айден. – Братство послало? - Я бы рада сказать, что да. Но увы. Братство перестало давать мне контракты восемь месяцев назад. Сидя без дела, я бралась за любую работу, что давали в Литосе, пока однажды мне не поручили убить одного рыцаря. Судя по гербу на его щите – гвардеец Его величества короля Багумира.***
Литос. Город, построенный на костях гномов – город, где свободный человек – это проезжий. Весь местный люд, за исключением знати и торговцев, с утра до ночи добывал в шахтах руду. Каждый год в этих шахтах умирало от истощения свыше трех десятков человек. Именно сюда и забросила Киру ее судьба. Но вовсе не для того, чтобы освободить этих людей – ей нужно было вызволить лишь одного заключенного, члена Братства. И она успешно справилась с этой задачей, после чего словно стала не нужной своей конторе. Вы спросите, что такое Братство? Это не что иное, как тайное общество наемников, берущихся за самую опасную работу. Поскольку такой работой зачастую являлось убийство того или иного человека, членов Братства ошибочно звали ассасинами. Возможно, это также было связано и с тем, что эти наемники были довольно скрытными, что присуще ассасинам. В Братстве людей обучали выживать в любых условиях, а самое главное – зарабатывать в этих условиях себе на жизнь. В большинстве цивилизованных стран это общество было признано вне закона из-за многочисленных убийств и угрозы, нависшей даже над монархами. Потому членов Братства попросту отлавливали и казнили, пока они почти все не повымирали. Кира не являлась в Братстве ни лучшей, ни худшей. Ее послали в Литос лишь потому, что больше некого посылать – остальные были заняты другими контрактами. А потому, когда спасенный собрат вернулся в убежище, о Кире сразу все позабыли. Она осталась в Литосе в надежде, что голубь, наконец, принесет ей заветное письмо от верхушки Братства. Но вот уже восемь месяцев голубь не прилетал, заставляя ее брать даже самую мелкую и грязную работенку, чтобы хоть чем-то заняться. Тем утром моросил мелкий дождь. В этих широтах была осень, потому на улице утром холодало. Кира хотела весь день проваляться в постели с тем, кто еще прошлой ночью так страстно ее любил. Но это невозможно, каким бы красивым он ни казался. Контракт есть контракт – этому ее учили в первые годы тренировок в Братстве. От контракта нельзя отступать, если уже взялся за него – а кто отступится, тот опозорит честь Братства. С тем разговор будет короткий. Потянувшись в постели, она тихонько зевнула и перевернулась на левый бок, чтобы видеть спящего рыцаря. Он оказался поистине великолепен. Молодое благородное лицо идеально подходило дворянину и конному гвардейцу короля. У него были густые черные брови, короткая темно-каштановая челка, уложенная набок. Впалые скулы и легкая щетина. Страстные губы, к которым ей так хотелось прижаться своими губами еще хотя бы раз. Она никогда не забудет его голубых глаз, смотрящих прямо в душу. Не забудет его приятный мужественный голос. Было всего часов семь утра, и рыцарь просыпаться пока еще не собирался. Его латы висели на манекене, меч лежал на столе, щит прислонен к стене. Это та самая возможность, которую она собиралась выиграть, чтобы нанести роковой удар. Как бы ей хотелось сделать это так, чтобы он даже не проснулся. Чтобы он не почувствовал боли от того, как сердце начинает замедляться, не справляясь с загустевшей кровью. Она хотела бы сделать все быстро – просто вонзить кинжал ему в висок одним быстрым ударом. Но нельзя оставлять следов. Заказчик требовал инсценировки сердечного приступа. Кира отцепила с волос заколку, которая ночью успела прилично запутаться в волосах, пока девушка спала. В заколке скрывалась ядовитая игла. Оставалось лишь уколоть рыцаря этой иглой в шею – и через минуту он начнет задыхаться от нехватки кислорода в крови и хвататься за сердце. Кира знала, где находится артерия, хоть и хотела промахнуться. Но, к сожалению, годы изнурительных тренировок и бессонных ночей за книжками по анатомии сделали свое дело. Игла попала в цель. Рыцарь дернулся от неожиданного укола и тут же проснулся. Непонимающе он уставился на девушку, но та лишь печально улыбнулась ему в ответ. Мужчина коснулся пальцем того места, где его укололи, и увидел на пальце кровь. Не понимая, что происходит он оглядел комнату, но так и не нашел того, кто его уколол. И тогда он снова вопросительно взглянул на Киру. - Ничего не говори, - прошептала Кира, у которой уже наворачивались слезы при виде этих прекрасных голубых глаз. – Просто закрой глаза и полежи со мной еще немножко. Он не внял ее совету, поскольку яд начал действовать. Ему стало трудно дышать. Рыцарь сел в постели и хотел было дотянуться до окна, чтобы открыть его. Но в следующий миг прихватило сердце. Он чувствовал, как оно начинает замедляться, с трудом перекачивая загустевшую кровь. От головокружения, рыцарь упал обратно на подушку. Кира не стала смотреть за тем, как он недолго бился в предсмертной агонии. Она вытерла слезы, встала с кровати, надела кожаный доспех и сразу накинула капюшон – на выходе из комнаты ее лицо никто не должен видеть. То была небольшая комнатка постоялого двора, где рыцарь остановился на ночь, прежде чем ехать дальше по своим делам. В углу комнатки, у самой кровати стоял простенький стул. Подойдя к стулу, на котором висел дублет рыцаря, Кира сунула руку в его карман. Вытащив из кармана конверт, она осмотрела его. На конверте красовалась печать и подпись некого полковника. Кира задумалась. С одной стороны, заказчик хотел получить этот конверт – для того ему и требовалась смерть рыцаря. С другой – чего бы заказчик ни хотел, целью контракта было лишь убить указанное лицо. Кира понимала, что врать заказчику, будто она не находила никакой конверт, опасно, ибо заказчик – весьма влиятельный человек. Потому она решила, что будет проще попросту не возвращаться за наградой, чтобы избежать расспросов о письме. Наконец решившись, она вскрыла конверт.***
- И что же там было? – спросил Айден, пока Зимбеи переодевался в одежду, снятую с мертвого капитана пиратов. - Письмо лично королю в руки, - коротко ответила Кира. - Кира, ты ведь знаешь, что я здесь единственный, кому ты можешь доверять. И именно я могу убедить Зимбеи не убивать тебя во сне. Зимбеи услышал свое имя и посмотрел на своего нового друга. Поняв, что его никто не звал, он продолжил переодеваться, с трудом накидывая на себя рубашку из-за болевших ран от хлыста на спине. Лучники в это время разговаривали между собой о чем-то, приглядывая за бывшим надзирателем, который теперь был у них на длинном веревочном поводке. Он уже не вопил от боли – теперь он просто тихо скулил. - В том письме говорилось о Драконьей короне, - ответила Кира погодя. - Драконья корона? – переспросил недоверчиво Айден. – Это корона Бальтазара I что ли? - Именно. - Ты же не веришь в эти сказки? - Я нет, - пожала плечами Кира. – Но король верит. Как давно ты в Фалькоме? - С самого моего ухода. Пять лет. - Ты серьезно? – удивилась она. – Ну, тогда неудивительно, что ты ничего не знаешь о происходящем на севере. Начнем с того, что император Анамана мертв. Месяц назад он скончался от оспы. - Вот это да! – воскликнул Айден. – И кто же теперь правит империей? - Никто. В Рокии сейчас регентствует Таленэль, король эльфов из Альсорны. Старший сын Багумир надеялся занять трон отца, но тот его обделил. На престол Рокии назначен не только он, но и его брат Дункан. - Хах! Вот уж умеют правители потешиться на славу! Не то, что мы – простые смертные! И теперь, как я понимаю, в Анамане гражданская война? - Как раз, нет. От гражданской войны всех удерживает Таленэль, управляющий делами Рокии. Знать еле терпит его, но эльфийский гарнизон не дает недовольным шелохнуться – все знают, что лучших лучников, чем эльфы, во всем мире не сыскать. - Это да. И как долго Таленэль планирует сидеть в Рокии? Кира ехидно посмотрела на него и потрясла перед ним конвертом. - Здесь сказано, что уже не так долго, - ответила она, но конверт не отдала. – Уговор был, что Таленэль заменяет императора, пока не будет найдена Драконья корона. Дункан и Багумир изо всех сил ищут ее. На поиски были брошены лучшие отряды обоих королей. Они даже объявили неслыханной величины награду тому, кто ее принесет одному из них. - И что же обещано счастливчику? – спросил Айден. - Дункан обещал землю и титулы, Багумир – деньги. Много денег. Море денег. - Так что же именно привело тебя сюда, Кира? Что сказано в письме? - А ты сам-то не догадываешься? В нем сказано, что пропавшая без вести корона последний раз упоминалась здесь. Правда, это было лет триста назад… Айден снова глянул на Зимбеи, у которого явно был сломан нос, опять начавший кровоточить. Подойдя к нему, он помог ему правильно надеть пиратскую портупею, с которой молодой негр явно никогда не имел дела. Минуту поразмышляв, Айден сказал Кире, повернувшись к ней и оставив Зимбеи за спиной: - А я-то на какое-то мгновение подумал, что ты пришла меня спасать. - Я случайно увидела тебя на базаре, когда проходила мимо, - оправдалась она. - Проходила мимо? Или же ты хотела купить себе чернокожего проводника по этой пустыне? Кира ничего не ответила. Зимбеи услышал их разговор и косо взглянул на нее. В следующий момент к ним подошли лучники, помогая ей избежать неловкого разговора. Адэ держал надзирателя на веревочном поводке. Матуна глянул на переодетого Зимбеи и обратился к Айдену: - Ты ведь не собираешься взять его к нам? - От него не будет шуму, - ответил Айден, убедительно глядя в глаза. – Ему нужно то же, что и нам – смерть Асулема. - А как же она? – спросил Адэ, указывая на Киру. – Ей тоже нужна его смерть? - Я понятия не имею, о ком вы говорите, мальчики, - ответила Кира. – Но мне не помешал бы проводник, хорошо знающий эти края. - Хорошо эти края не знает никто, милочка, - ответил с акцентом Сафаи. – Но если бы кто-то и знал – мы тебе не путеводители. Айден усмехнулся, услышав то, как отказывают Кире. Сама женщина стояла слегка удивленная таким ответом и не нашла, чего еще сказать. Тогда лучники прикрыли платками лицо, чтобы можно было передвигаться по пустыне. Айден прикрыл лицо тканью, служившей некогда повязкой на голове мулатов из шайки Эчино. Зимбеи воспользовался красным платком покойного капитана. Айден первым двинулся вниз с холма вглубь пустыни. Зимбеи последовал чуть позади, а лучники с квартирмейстером на поводке – сразу за ними. Кира осталась стоять одна у эшафота на базарном холмике. Поняв, что ее бросили, она спохватилась и побежала вниз вслед за ними. Догнав их через пару минут внизу, она схватила Айдена за локоть. - Айден! – умоляла она. – Мне нужна твоя помощь! Одна я погибну в этой пустыне! - Ну так плыви домой, - пожал плечами тот и вырвал локоть из ее руки, продолжив идти в сторону надвигающейся песчаной бури. – Я здесь причем? - Ты не понимаешь! – Она последовала за ним. – Мне нужна Корона! На деньги, вырученные за нее, я смогу спасти свою семью! - Боже, Кира… Что ты несешь? У тебя давно нет семьи. - Да что тебе стоит взять меня с собой?! – возмутилась она. – Куда вы идете?! - Домой. - Ах домой! Ты здесь, значит, уже и домом обзавелся?! - Можешь не стараться, Кира. С собой мы тебя не возьмем. Лучше возвращайся на север. Кира остановилась, оставив позади деревню, и поняла, что остальные мольбы будут бесполезны – Айден давно знал ее, и его невозможно тронуть всей той ложью, которая любого другого сразу бы разжалобила. Он со своими товарищами шел на восток медленно, но неумолимо, оставив ее позади. Потому она решила действовать нестандартно. Выдернув из-за пояса иголку с ядовитым наконечником, она, недолго думая, уколола ею себя в вену. - Айден! – Он не оглянулся. Никто не оглянулся. – Айден! Если ты оставишь меня здесь – я погибну! Айден!.. Почувствовав резкий упадок сил, она рухнула на колени. Голова кружилась. Из-под ее ладони пыталась вырваться какая-то прижатая многоножка. Это было довольно крепкое снотворное, которое могло усыпить обычного человека часов на восемь – не меньше. А значит, если ее не унесут из-под палящего солнца – она попросту не проснется. Перестав чувствовать под собой опору, Кира упала на песок. Из последних сил приподняв голову, она глянула в спины уходящим лучникам. Никто не отозвался на ее крик. Веки стали опускаться. Но перед тем, как они опустились совсем, Кира увидела, как Адэ все-таки оглянулся.***
Была ночь. Безветренная, но до жути холодная темная ночь. Звезды хоть как-то озаряли небо, но светлее от этого не становилось. Лишь одинокий костер у входа в пещеру потрескивал и мерцал оранжевым пламенем, поднимающим дух и лишающим чувства одиночества и безысходности. Огонь имел большую силу. Особенно среди ночи в лагере вольных бродяг. Пламя костра вселяло надежду на то, что завтра настанет новый день, лишенный забот и бед. Айден оказался единственным, кто не спал этой ночью, кроме часовых, блуждающих по окрестности. Ему не хотелось спать, поскольку мысли не покидали головы. Да и чего уж тут лукавить – он сам не помнил, когда последний раз смог нормально выспаться. Бессонница мучила его уже не первый год. Потому эта ночь стала лишь одной из тысячи ночей, которые он провел у костра с курительной трубкой в зубах, погруженный в себя. Языки пламени плясали в отражении его глаз. Вглядываясь в этот огонь, Айден вспоминал бесчисленные пожары, полчища людей, которые сгорали в своих домах у него на глазах. Он видел не раз, что оставляет после себя караван Асулема. Ему приходилось видеть такое, от чего внутренности просятся наружу. Асулем – вот тот, кого необходимо винить в большинстве бед чернокожего народа в этих землях. Будто император невольничьего государства он заправлял всеми делами южных пиратов, работорговцев и убийц. Ему платили налоги все вышеперечисленные отбросы общества. Ибо он являлся их покровителем и кумиром. Его боялись все жители обитаемых районов Фалькомы как буйства стихии, несущей смерть и разрушение. Если кому-то представлялся выбор умереть от жажды и жары в пустыне или попасть в лапы к Асулему – все выбирали первое. Тем не менее, хоть все и боялись Асулема – никто его никогда не видел. Он звался легендой, почти злым духом этих краев. Караван всегда шел под его руководством, но сам он был сокрыт от глаз посторонних. Лишь самые доверенные ему люди могли с ним видеться. Человека, случайно узревшего лицо Асулема, ожидала неминуемая и мучительная смерть. Среди простого люда на этот счет ходило множество слухов, большинство из которых, конечно же, являлись просто выдумкой напуганного народа. Но, как ни странно, Айдена заботил вовсе не Асулем. Пять лет назад он стал членом кочующего племени Мавабанга, которое с давних времен борется за свободу чернокожего народа. Асулем являлся их врагом номер один. Но, тем не менее, Айден нисколько не боялся правителя работорговцев, и целью его пребывания в Фалькоме стало вовсе не искоренение несправедливости в этих краях. Потому мысли его каждую ночь забиты другим. - Не спится? – прервал его размышления бодрый голос. Айден поперхнулся втянутым дымом, вытащил трубку изо рта и откашлялся. Зимбеи вышел из тени пещеры и сел рядом у костра. Протянув к огню руки, он стал их согревать. Одет он был до сих пор в то же, что снял с мертвого капитана пиратов. Очевидно, ему эта одежда виделась неким трофеем, снятым с тела поверженного врага человечности. На серой рубашке все еще виднелись не отстиранные пятна крови. - Не против моей компании, друг? – спросил снова Зимбеи, не обращая внимания на то, как Айден снова потягивает дымок из трубки. - Одному было даже скучно, - улыбнулся ему в ответ тот. – Холодная ночка, да? - Здесь все ночи холодные, а днем не укрыться от пекла. - Точно. Вроде как пять лет уже здесь живу, а все никак не привыкну. – Он выпустил клубы дыма и засмеялся. Зимбеи тоже усмехнулся. - Я слышал, как вы разговаривали, - сказал Зимбеи после минутной паузы. – С той женщиной, которая сейчас во сне бормочет и мешает всем спать. - Ее зовут Кира. - С Кирой, - поправился Зимбеи. – Она говорила про какое-то Братство. Что это? - Братство, - затянул менторским тоном Айден, - это сборище грязных и невежественных дикарей, изображающих из себя образцовых наемников. Само слово «наемник» у них является чем-то вроде почетного титула, которым они величают друг друга с огромной гордостью и страстью. Как по мне, так это просто сброд. - Но вы с Кирой состояли в этом Братстве? – удивился Зимбеи. - Хе. Верно. Состояли. До тех пор, пока я не научился думать сам и не понял, чем на самом деле занимаюсь. Признаюсь, Матрона, которая всем там заправляла и раздавала нам различные задания, казалась мне первое время мудрой и справедливой. Но потом до меня дошло, что она просто наживается на наших трудах. А работа была зачастую не только «поди туда, а то там опасно, и принеси мне эту редкую вещь». Мне приходилось творить скверные вещи. Убивать, воровать… - Я видел, как ловко ты отрубил руку этому ублюдку во время сегодняшнего бунта… - Когда я был членом Братства, меня заставляли делать и не такое… Айден замолк. Зимбеи украдкой посмотрел на него. - Из-за этого ты ушел оттуда? – спросил Зимбеи. – Из-за того, что тебе приходилось совершать скверные поступки? - Да. – Айден уставился в никуда. – Правильнее сказать: из-за того, что мне пришлось однажды сделать… Знаешь, некоторые грехи преследуют нас до скончания времен… - И Кира была с тобой… когда тебе пришлось это совершить? - Да. Она была моей напарницей почти всю мою жизнь в Братстве. Мы отвечали друг за друга… Айден снова замолчал, нахмурив брови. Выпустив сгусток дыма в небо, он засмотрелся на звезды. Зимбеи проследил за взглядом товарища и тоже уставился в небо. Ничего не понимая в созвездиях и звездной красоте, он снова попытался разговорить Айдена: - Выходит, вы с ней довольно близки? Как мужчина и женщина… - Были когда-то, - холодно ответил Айден, что смутило Зимбеи. – Но это далеко в прошлом. - Ей ты так и не сказал, почему ты в Фалькоме. А мне скажешь? - Я не знал, что ты будешь такой разговорчивый. – Он рассмеялся, увидев, как Зимбеи совсем понурил голову. – Тебе расскажу. Если пообещаешь, что все-таки дашь мне поскучать в одиночестве до утра и пойдешь следить за Кирой. - Обещаю! – живо кивнул негр. Айден посмотрел в глаза своему новому другу и выпустил еще одно небольшое облачко дыма…