Постфактум

Напиваться с Ти-Боуном в одном из открытых контейнеров бункера — весьма сомнительное развлечение в рамках моей шаткой системы ценностей, но повод выдался трагичный и значимый, как бы высокопарно это ни звучало. Пить Рей умеет, за ним не заржавеет, да и болтает этот гений чаще, чем прикладывается к бутылке, поэтому заменяет собой любой работоспособный радиоприемник, отвлекая меня от суровой и подчас безжалостной реальности. Можно даже не вслушиваться. Просто кивать и пить цивильно из стакана, а не из горла, как Ти привык — загляденье, а не вечер. Даже мстителю нужно отдыхать. Жаль, что Никки нет рядом. И Клары. — На самом деле, Пирс, ты вляпался в такое охрененное дерьмо... — Кинни затягивается сигаретой и дымит прямо в контейнере, не особо заботясь о том, что скоро тут будет, как в газовой камере. — Вся эта херня с Мерло и Блюм лишь с виду была безобидной. Ты залез по локоть в улей, Эйден. Одно неверное движение и все эти жала вопьются тебе в руки, но ты продолжишь упрямо искать в этом вареве из меда и раздавленных тобой трутней одну-единственную королеву. Однако на деле это лишь один сектор улья, понимаешь? — Если честно, Ти, не особо. Честность — наша с Реем договоренность. Один из пунктов контракта, который перестает иметь вес сразу после окончания нашей с ним глупой-глупой информационной войны. Я больше не увижу его, а он забудет меня. Поэтому откровенность — это обязательство. Не доверие. Для доверия нужно нечто большее. Я так отвык от этого. Но, признаться, я рад, что Реймонд не успел на тот поезд. — Ты попал не в телек, чувак. Ты попал к ним в локальную сетку, в которой, куда не плюнь, везде ульи и королевы. Мельницы, которые ты, как долбанный Дон Кихот, рушишь, а они воздвигают их снова и снова. И это тот самый момент, который превращает тебя в одинокого рыцаря. Рей сидит напротив с бутылкой и размахивает догорающим окурком. Я видел в базе его «портфолио». Даже не верится, что этот тип со свалки — великий кибергений, но в наше время даже городской сумасшедший оказывается свидетелем второго пришествия и пишет удивительные картины. Ти-Боун — настоящая легенда. Он тот, кем я боюсь стать. — Представь себе мир, в котором ты даже посрать не сможешь сходить без всевидящего ока Большого Брата в своей заднице. Ну, мало ли, ты там героин прячешь или ядерную боеголовку, которая вот-вот рванет и расхерачит пару административных зданий? Так вот, такой мир, он уже почти стучится в наши двери, Пирс. И ты стал участником надвигающейся информационной войны. — Рей... — я поднимаю руки в знак примирения и усмехаюсь. — Притормози. Я не хочу сейчас об этом говорить. Еще вчера я видел, как умирают от моих рук винтики этой самой системы, с которой мы боремся. Ирак, Лаки, Дэмиен... Я уничтожил их, стёр с лица земли. И опорочил. Не стал удалять те самые файлы, позволяя людям узреть правду. Эгоистично, наверное. Я не хочу кончить, как... Хотя, кого я обманываю. — Девочка моя Эйден! — усмехается Рей, пьянея на глазах. — Я не байк, чтобы тормозить. Лучше слушай меня и думай своей далеко не тупой башкой. Хотя бы чуть-чуть. Скоро камеры Блюм начнут впихивать даже в компьютерные мыши, а сканеры фиксировать на домашних тапочках. Все твои скелеты в шкафу окажутся в архивах ctOS, и ты даже подрочить не сможешь без свидетелей. Послушай меня, Эйден. Либо ты в деле, либо живешь в этом аду, делая вид, что все заебись. Они извратили мою крошку и превратили её в монстра. Мне оставалось только поднести руку со стаканом к его полупустой бутылке и кивнуть. А что здесь говорить? В словах этих ни смысла, ни логики, я лучше напишу ему вирус, силясь через бездушный код донести до него своё такое же бессмысленное мнение. Реймонд Кинни не открыл для меня Америку, не подарил мне статую Свободы и не позволил стать его орудием возмездия. Просто высыпал на меня гору никому не нужных фактов. Да, в чем-то мы с ним похожи, не такие, как все, отбросы системы. И скоро я также, как и он, очнусь на свалке наедине со своими демонами и жутким пойлом в стакане, прячась в Поуни среди маргиналов от вездесущих камер. Это мое будущее. Будущее Реймонда Кинни. — Ты можешь сколько угодно утверждать, что ты нормальный. Но Пирс, тебе 38 с хуем лет, ты не имеешь постоянного жилья и следишь за собственной сеструхой через камеры сети, делая вид, что заботишься о ней. Вот у меня никого нет. Я не боюсь потерять близких в этой войне, а ты в этой ситуации подставляешь своих под удар. Хватит жить во лжи. — И что ты предлагаешь, Рей? Мой племянник своими глазами видел, как я убил с десяток человек и испугался меня так, что теперь я вряд ли сумею его хотя бы взять за руку. Никки была в плену у такого же мизантропа, как ты, и, как только я спас её, она покинула Чикаго. Навсегда. Клара погибла. У меня никого не осталось, Рей! Конечно, я сорвался. Когда столько всего случается, уже не до холодной отстраненности. Я терпел, как мог, но в итоге алкоголь сделал своё дело, и вот великий мститель уже почти кричит на человека, который ни в чём не виноват. Никто не виноват. Лена погибла, Клара была убита, Николь уехала — всё. Вот и всё. Теперь мне нечего терять. — Слушай, чел... — снижает обороты Кинни и смотрит на меня так, словно я его непутёвый сынишка, который впервые спросил, почему небо, мать его, голубое. — Ты сам себя загнал в эту мышеловку. И здесь тебе не блядский детский утренник. Но. Выговорись! Это помогает. Говори, что приходит в голову, чтобы обрести ту ясность мысли, которая нам с тобой нужна. Осталось одно неоконченное дело. Соберись. Он прав. В этом моя трагедия. Я сам сделал себе имя. Мститель... Человек без лица. Теперь я навсегда останусь в памяти людей, как защитник униженных и оскорблённых. А для ctOS я стану призраком. Цифровой тенью, потому что только так я сумею исправить все свои ошибки. — Знаешь, что тебе нужно, братец? — Реймонд садится рядом и подливает мне ром (или это был виски?). — Дружеские объятия и весёлый выходной. Давай взорвём что-нибудь? Почему-то в этот самый момент я вспоминаю Клару Лилл. Как она улыбалась мне. Как предала меня. Как пыталась искупить собственные грехи. Ведь, наверное, она думала, что сама убила Лену. Какой же я был дурак. Не надо было её отпускать. — Давай просто помолчим. — Что, даже не послушаешь анекдотов? — Кинни качает головой и отставляет от себя бутылку, поднимаясь на ноги. У него такая улыбка, словно он что-то задумал, и мне это не нравится. — В таком случае тебе нужна хорошая драка. Выбью из тебя всю дурь, а потом поедем на похороны Клары. А то она бы точно не оценила твою унылую рожу. И, конечно же, я получил кулаком по лицу и разлил выпивку. Реймонд сказал — Реймонд сделал. Не дал мне даже настроиться на своеобразный выброс эмоций и чистейшего адреналина. Тупость какая. Но, возможно, это мне действительно необходимо. Бьёт Ти-Боун больно, но аккуратно, зная, что я не оценю ушибы и синяки на следующее утро. Слово за слово, я начинаю отвечать на удары, и вот уже благая брань отражается эхом от стен контейнера. И вроде бы Рею пятьдесят два года, но я еле сдерживаю его напор. Чёрт. Что мы делаем? Почему эта боль такая... такая неправильная? Что я пытаюсь доказать? Почему на нём? — Знаешь, у тебя такое лицо... — Ти-Боун стирает кровь с губы, которую я ему разбил. — Словно ты не старика колотишь, а читаешь диссертацию по программированию серверной части правительственного протокола безопасности. Давай! Ударь меня сильнее! И я ударяю. Попадаю в захват и, даже не пытаясь вырваться, падаю на колени и цепляюсь пальцами в рубашку Реймонда Кинни, внезапно осознав, как много я потерял. Как много сдерживал. Отец всегда говорил мне, что дрожь — признак слабости, но я дрожу, чёрт побери. Я слаб. И силён одновременно. Я знаю, что делать, с чего начать, как это завершить, но где взять на это чёртовой мотивации? Кого защищать? Ради кого двигаться вперёд? Алкоголь выветривается, туманная дымка с глаз спадает, и вдруг я вижу яснее, чем когда-либо. Я просто нуждаюсь в поддержке. Я слишком долго был один, один бился в своей агонии. Довольно. — Да брось, братец... — Ти-Боун хлопает меня по спине и непринуждённо отпивает из бутылки. — Брось. Если ты сейчас не прекратишь, я отправлю тебя в нокаут и буду называть девчачьими именами до конца твоих дней. Тебе нравится имя Кларисса? Я был бы счастлив хотя бы на мгновение отключиться. Честно. Но лишь судорожно дышу, справляясь с дрожью. Мститель не должен сломаться сейчас, когда впереди ещё столько работы. — Что за пидарасня у вас тут? — Это ещё нахрен кто такой? Резкое пробуждение. Я поднимаю руку к лицу и стираю кровь, не замечая, как в контейнер к нам просочился незваный гость. Этого ещё не хватало. — Рей... Это Джорди Чин... — говорю как-то на автомате и, поднимаясь с пола, протягиваю Ти-Боуну руку. — Он свой. — «Свой». Я местная мамаша Пирса. Будем знакомы. Мне, конечно, не интересно, но… — Джорди как всегда. Протягивает руку, мило по-восточному улыбается и разряжает обстановку одной только фразой: — Я случаем не попал на садо-мазо вечеринку? Выглядите хреново. — Поговори мне тут. Пошли. Я ещё не совсем надрался. — Кинни такое знакомство явно не по душе. Но Джорди пришлось пригласить в команду. Я ведь за это ему плачу. За... Просто за то, что он надёжнее, чем кажется. — Давай дальше без шуток, хорошо? — говорю, давя улыбку. — Клара бы не оценила твой незатейливый восточный юморок. — Только клоуна нам тут не хватало... — Ти-Боун отряхивается от ржавой пыли и первым покидает прокуренный контейнер. Мы с Чином на несколько секунд остаёмся наедине. — Слушай, мне насрать. Но девку жалко. Так что соберись, пупсик, и поехали, я уладил с местом на кладбище. Мы сегодня на моём маслкаре. Зверь, а не тачка... — Джорди улыбается и подталкивает меня в сторону двери. — И дружка твоего захватим. А вы случаем не того? Я бросаю многозначительный взгляд. Юмор у него и вправду порой слишком «в лоб», но в этом весь Джорди. В этом все мы. Когда не остаётся больше ничего. Раньше я не мог работать в команде, но сегодня, когда мы втроём оставили на могиле Клары Лилл по букету цветов, я осознал, что больше не один. Со мной будет моя память. И эти двое. Жестокие, но верные друзья. — Знаешь, Рей, если бы не Клара, я бы вряд ли вообще вытащил тебя с той помойки. — Я знаю, Эйден. И за это её следует поблагодарить. Я бы ещё рому выпил. Вы со мной? — С радостью надерусь ради благого дела. Я знаю отличный бар на Мэдиссон стрит. Один раз я пришёл туда с корешем и мы... — Джорди, не сейчас. — Вот-вот! Мои анекдоты он тоже отказывается слушать. Ему наливаем первому. За мой счёт.