Тишина

В тишине. Он бессильно валится на кровать, а за окном шумит море и алеет, рассеиваясь багряными пятнами по облакам, закат. В голове набатом стучит одна мысль: всё закончилось. Драконы спасены, родная деревня хоть и изрядно потрёпана, но всё же цела. Валка так и не решается вернуться домой сразу — вместо этого она торопливо бежит к Грозокрылу и улетает туда, где от драконьего гнезда, быть может, хоть что-то осталось. Она надеется найти там детёнышей или оставшихся раненых особей, и Иккинг даже не знает, вернётся ли мать к нему снова. В тишине. Астрид соглашается немного побыть рядом с ним и помогает снять с измождённого борьбой и страданиями тела кожаную броню. Не очень умело разбирается с пряжками, прикусывает губу от усердия, чуть слышно напевая что-то себе под нос. Ей тоже на душе отнюдь не спокойно, и в мутной голубизне глаз застыла горечь, но с губ не слетает ни единого слова. Мягкие руки скользят по взмокшей рубашке, развязывая узелки на груди, пока ладонь Иккинга вдруг не останавливает то, что было начато. Он не улыбается и просто молча проводит пальцами по круглому подбородку, не желая ничего больше, чем выпустить на свободу собственный стресс: слишком много вещей случилось сегодня для того, чтобы обо всём можно было просто взять и позабыть, продолжая жить дальше. Потому что теперь Иккинг — вождь и больше не имеет права, как прежде, сбегать. Астрид прикрывает глаза, неуверенно и успокаивающе целуя юношу в лоб. Неровно дышит, когда сухие, треснутые губы касаются ключицы исступлённо так, словно в последний раз. А потом Иккинг утыкается в её шею носом и выпускает хриплый вой; его спина вздрагивает с каждым всхлипом, пока сердце беспощадно рвётся на части. Словами не передать, как же невыносимо ему, когда в одночасье на него — едва подросшего парня — сваливаются разом все мирские проблемы, а он совершенно не готов к этому. — Не надо так, не надо, — шепчет она, участливо гладя рыжие волосы на затылке, отчаянно пытаясь самой не заплакать. — Всё образуется, Иккинг, вот увидишь. Ты просто устал. Конечно, устал. А ещё пережил настоящую войну. А ещё выпустил пылающую стрелу в похоронную ладью отца. Едва ли не попрощался с лучшим другом навечно. В тишине. Иккинг, словно пытаясь искупить будущее своё деяние, обнимает милую крепко-крепко и почти с отчаянием припадает губами к тонкой шее. Астрид не возражает, когда его руки тянутся к металлическим наплечникам, потом к шипованной юбке. Хочется лишь прильнуть к нему сильнее и горестно улыбаться, пока он изнывает всем своим существом, ища успокоение в её ответных поцелуях. Она готова поклясться, что постарается дать ему всё, что только сможет: и опору, и утешение, и даже защиту, если понадобится. Чтобы облегчить его судьбу, чтобы не так тяжко молодой вождь всё это пережил. Всеми своими силами постарается. Астрид не говорит ни слова, когда пальцы их рук медленно переплетаются, а тело падает, как подкошенное, на постель. Когда всё заканчивается, Иккинг засыпает почти сразу. Астрид же, глядя широко распахнутыми глазами в потолок, не сдерживает вздоха. Какого — понять пока трудно, но сейчас это кажется сущей мелочью. Навряд ли сегодня получится вернуться домой. Хотя нет, не так. Она уже дома. Во всяком случае, так девушка себя чувствует в кое-чьих сильных руках, пока держит взгляд на щетинистом лице, любуясь его в кой-то веки умиротворённым выражением. В тишине. Она молча обещает разделить вместе с ним его совсем не лёгкое будущее. В тишине занимается бледно-синий рассвет.