Эхо Лордерона

      Гибельный оранжевый туман окутывает небо, тонущее в пахнущем смертью воздухе. Не слышно пения птиц, не видно признаков жизни. Солнечные лучи так слабы, что с трудом можно разглядеть ближайшие строения. Запустение и безумие царят вокруг. Аврелий, пожилой мужчина в старом, потертом плаще, ступал по отравленной почве, и тоска по прошлому заполняла его сердце.       Лордерон… Чума властвует здесь беспредельно. А когда-то здесь, под чистым голубым небом, был цветущий край, с зелеными полями и богатыми лесами.       Путник остановился и прислушался. Тоскливо завывал ветер, шелестя листьями погибших деревьев. Это Лордерон оплакивает умерших, отзываясь протяжным эхом. Скорбит Лордерон о том, чего уже не вернуть. Ближе к полудню чумной туман рассеялся, и вдали показались обугленные крыши сгоревших деревень. Большинство домиков почти обрушилось и заросло колючим кустарником и ядовитым сорняком. Кое-где еще стояли нетронутые пожаром строения, но едкий запах гари, тянущийся из Стратхольма, до сих пор не выветрился, и казалось, будто трагедия застала город еще вчера…       Аврелий завернул за амбаром и направился к небольшому домику, стоявшему в тени обгоревших деревьев. Пожар обделил его не меньше всех. Крыша почти полностью обвалилась под обломками горящих ветвей, стекла были полностью выбиты, а ставни выкорчеваны наружу. Аврелий приходил сюда так часто, что истоптанная им дорожка еще не успевала зарасти могильной травой. Мужчина осторожно приоткрыл дверь, и воздух, наполненный копотью и сажей, резко ударил в глаза. В комнате стояла тяжелая и вязкая духота. Дойдя до скамьи напротив покосившегося стола, он сел и сидел так часами, поникнув, пока совсем не зазябнут ноги. Он слушал завывание ветра и думал, что готов был отдать всю свою жизнь за то, чтобы снова оказаться в этом доме у теплого камина рядом с теми, кто был ему дорог.       Когда чума застала город и его окрестности, Аврелий был далеко от дома. Группа охотников, в которой он тогда находился, не осмелилась приблизиться к горящему Стратхольму. Тогда несчастный Аврелий бросился в родную деревню в одиночку, но было слишком поздно. Огонь уже перекинулся на дома, и все поселение было охвачено пожаром. Упав на колени, он истошно закричал, не желая поверить в то, что ее больше нет. Его дочери Элисон.       Чума подкралась к городу незаметно. Никто и подумать не мог, что привезенное зерно может быть отравленным. Лишь немногие могли догадаться об этом, но, к счастью, они не успели. Каково это - жить и знать, что скоро превратишься в мертвеца-зомби? Это было бы хуже ожидания смерти.       Маленькая Элисон лежала в своей кровати и прислушивалась к нарастающим крикам, что доносились с улицы. После утреннего завтрака ей стало не по себе, и она, в надежде пережить нарастающую лихорадку до прихода отца, пыталась уснуть. Но суматоха за окном не смолкала, что показалось Элисон очень странным: в их деревне всегда было тихо. Время от времени она слышала то приближающиеся, то отдаляющиеся голоса, но едва могла разобрать их. - Принц Артас здесь, он сошел с ума! - Он убивает в городе…       Элисон впадала в беспамятство, но тут же приходила в себя. Чувство волнения и нарастающего страха постепенно заполняло ее. На улице стало тихо. Издалека еще доносились крики людей, но то было похоже на мольбы о спасении. Преодолевая слабость, Элисон спустилась с кровати и подползла к окну, чтобы посмотреть на происходящее. Ясное голубое небо затянули серые тучи гари, тянущиеся из Стратхольма. В воздухе отдавало жаром и копотью, и девочка поспешно захлопнула ставни, тут же ужаснувшись: ее руки стали покрываться темными пятнами, похожими на гниющую кожу мертвеца. Слабость одолевала ею все больше, спустя несколько минут, она уже едва чувствовала кисть своей руки. Элисон не помнила, сколько раз она впадала в беспамятство и как долго находилась в нем. Вновь очнуться ее заставили громыхающие удары по двери – кто-то пытался вломиться внутрь. - Отец? – приглушенный стон вырвался из ее губ. Потянувшись к засову, девочка попыталась встать, но тут же отскочила и закричала. Вопящее существо, похожее на человека, наконец-то выломало дверь и направилось прямо к Элисон. Неописуемый ужас застыл в ее глазах. Забыв о своей слабости, она, что есть силы, оттолкнула чудовище ногами назад, наружу. И его тут же охватило пламя, которое уже бушевало на улице. Огонь из города перекинулся на близстоящие дома. Бежать было некуда. Не у кого было и попросить помощи. Пламя в одно мгновение перекинулось на утварь, яростно пожирая все, что встречалось у него на пути. Задыхаясь от дыма, Элисон прижалась к стенке кровати и зажмурилась. Огонь был так близко, совсем рядом, что она уже не видела ничего, кроме раскаленного пламени, что мелькало у нее перед глазами. Один миг, и оно вспыхнуло, озаряя комнату ярким, обжигающим светом.       Незаметно стало темнеть. Аврелий сидел, закрыв лицо руками, а по его щекам струились холодные слезы горечи. Начинающийся дождь забарабанил по крыше и крыльцу. И здесь, сидя в пустом доме, уже почти темном от дождя и наступающего вечера, он пытался представить, что чувствовала Элисон в последние минуты своей короткой жизни, но тут же отгонял эти мысли, не желая смириться с этим, а еще больше – простить себе тот роковый день, когда он не успел вернуться домой.       И снова, когда Аврелий брел прочь из деревушки, тот день, словно клеймо, являлся перед ним в том же страшном обличии, как и тогда, много лет назад, когда он перешагивал через трупы убитых и сожженных жителей Стратхольма. Тот ужас, что застыл в их глазах, заставлял Аврелия вздрагивать каждый раз, едва он вспоминал об этом. И этот город с навсегда опустевшими улицами, где когда-то пролилась кровь невинных, совсем ни о чем не подозревающих жителей, навечно останутся в памяти его, и тех, кому тоже выпала участь стать свидетелем трагической гибели Стратхольма…       Стало тихо. Лишь тоскливо завывал ветер, шелестя листьями погибших деревьев. Это Лордерон оплакивает умерших, отзываясь протяжным эхом. Скорбит Лордерон о том, чего уже не вернуть.