Добровольное сумасшествие

      Петляя по бесконечным белоснежным лабиринтам, Кентин сбился со счёту, сколько раз он натыкался на однообразные тупики. Постепенно он начинал забывать, кто он такой, что здесь делает, какое время находится в этом месте. Бесконечные стены и преграды, нет и намёка на то, что отсюда есть выход. Юноша ничего не помнил. Поначалу он знал, что его зовут Кентин, что он здесь быть не должен, что там, снаружи лабиринта, есть те, кто его ждут.       Но спустя какое-то время он забыл и это. Кто он? Мужчина, женщина? Что это за место? Что такое «Лабиринт»? Зачем он сейчас бегает, точно зверушка какая-то?.. Он остановился посреди ослепительного коридора и поднял голову вверх. Над ним простиралось искусственное, бирюзовое небо с пушистыми, точно нарисованными ребёнком, облаками. Кентин улыбнулся, припав спиной к стене. Точно. Зачем он хочет отсюда уйти? Зачем так изматывает себя бесконечным бегом по лабиринту? Он останется тут. Его тело начало погружаться в ставшую липкой, желеподобной стену. Подросток закрыл глаза, позволяя себе утонуть в этой сладкой неге.       Но тут наступил дискомфорт. Из желейной, стена вновь стала жёсткой, голова гудела. Он поморщился, открывая глаза. Перед ним был светло-серый потолок вместо пушистых облаков, Кентин непонимающе огляделся, стараясь понять, что тут делает эта девушка и почему она так сутулится, точно на её плечах непосильная ноша? С другой стороны, на подоконнике, сидела ещё одна девушка, слегка улыбаясь.       Кентин скривился, вспомнив произошедшее. Он пристально посмотрел на первую Линн. Она реальная, та, что предала его. Девушка натянуто улыбнулась. Он отчётливо видел фальшь в этой улыбке.       — Наконец, ты очнулся, Кентин, — она нежно взяла его за руку, юноша не улыбнулся в ответ. — Я… Я скучала, — ласково продолжила девушка.       Шатен знал, что она насилует себя, заставляя себя быть к нему нежной… Жалость? Точно. Вероятно, после того, как он попал в больницу, Линн стала винить себя. Что ж, объяснять ей, что ей не в чем себя укорять, лень. Он перевёл взгляд на окно, встретившись глазами со второй обитательницей палаты. Она тихонько приложила палец к губам, заговорщически ему подмигнув. Он снова посмотрел на Линн.       Девушка явно чувствовала себя некомфортно без постоянно высказываемого одобрения и нежности с его стороны. Она замялась.       — Я люблю тебя, Кен… — нежно сообщила она, пересилив себя. — Я никогда тебя не покину.       — Кентин, — выдавил из себя юноша, не веря ни единому её слову. О, не нужны ему её жертвы, за кого эта девушка его принимает?       Она поджала губы, поёжившись как от холодного ветра.       — Да… Прости, Кентин, — исправилась Линн.       Шатен устало прикрыл глаза, и Линн поспешно убрала руку, решив, должно быть, что причинила ему боль. Но это не так, он почти не чувствовал, как девушка касалась его.       — Линн… — прошептал одними губами юноша, так что его было почти не слышно. Линн наклонилась поближе, напряжённо вслушиваясь. А с другой стороны к его руке припали еле ощутимые губы. Его личное наваждение. Он приоткрыл глаза, повернув голову в её сторону. Девушка нежно прижала его руку к своей щеке, стоя на коленях перед его постелью.       — Кен… Как я по тебе скучала.       Он вновь закрыл глаза, замыкаясь в себе. Линн тихо вздохнула, не дождавшись продолжения. В сердце Кена была невесомость, пустота и ничего более. Прямо сейчас он ни о чём не думал, все его прошлые поступки касались глупыми и бессмысленными. Он уже не помнил, что ему снилось, всё, происходившее с ним в реальности до этого, было не более, чем миражом или второсортной театральной пьесой. Не было жалости к себе, не было злости на несправедливую судьбу. Он превзошёл это, погрузившись глубже, чем те слои отчаяния, боли, злости, апатии, испытываемые раннее. Он упал на самое дно этого глубокого океана, без шансов подняться выше. Теперь из жалкой рыбёшки, желающей вырваться из воды на жестокую сушу, с непригодным для долгого дыхания воздухом и колющимися растениями, он превратился в обыкновенный камушек, лежащий в песке. Камушек не хочет подняться выше, камушек не может испытывать дискомфот или удовольствие. Камушек просто лежит, отдавшись подводному течению, способному занести его от одного места в другое за считанные секунды, не унывающий, если его проглотит какой-то местный обитатель, камушку всё равно. Камушек проиграл в гонке за место под солнцем, так и не добравшись до финишной черты даже в числе последних. Он просто остался лежать на тропе бегунов.       — Линн?.. — тихо окликнул шатен спустя несколько минут. Обе девушки посмотрели на него.       — Д-да?.. — поёжившись, спросила Линн ver.1.       Его Линн молча глядела на него своими проницательными глазами.       — Линн, ты обещала быть со мной… — продолжил шатен. — Будь со мной. Всегда.       На глазах девушки выступили слёзы боли, а его тульпа чуть улыбнулась.       — Да, Кентин…       — Наконец, Кен!..       Он открыл глаза, посмотрев прямо на Тульпу.       — Я больше никогда тебя не оставлю, Линн.       Глаза реальной Линн непонимающе округлились, тогда как его тульпа улыбнулась, взяв его за руку.       — Да, Кен. Я знаю. Пойдём отсюда.       Кентин встал, держа свою иллюзию за руку и с ласковой улыбкой на неё глядя. Он не чувствовал усталости или тяжести в теле, всё вокруг перестало иметь значение: только Линн перед ним, только её улыбка, только её лучащиеся глаза.       — Линн…       Настоящая Линн отпрянула от него, словно от прокажённого, стул под ней пошатнулся, и сама она вскочила, поспешно беря его за руку.       — Кентин!..       Он отбросил её руку. Он отправился в счастливое будущее, держа любящую его галлюцинацию за руку. Всё остальное не имело значения. Ни малейшего. Девушка выбежала в коридор, от чего его Линн улыбнулась ещё шире. Она повела его прямо к солнцу, ослепительно сияющему за окном. Встав на белоснежный подоконник, девушка помогла ему подняться, и вдвоём они открыли створки, посмотрев друг другу в глаза.       — Кен, никогда не оставляй меня…       — Я люблю тебя, Линн…       Она сделала шаг вперёд, утянув своего создателя следом. Тульпа была счастлива, ровно как и Кен. И если в последний момент в глазах Кентина и мелькнул ужас и осознание, что это путь не к солнцу, а в непроглядную тьму, то было слишком поздно, никто этого не узнал.       На сей раз это конец.       А над ним простиралось искусственное, бирюзовое небо с пушистыми, точно нарисованными, облаками...