Во имя Империи

Вечерний Корусант завораживал. Центральный правительственный округ погружался во тьму, которая постепенно сменялась яркими неоновыми лучами, светом прожекторов и гигантских небоскребов, тянущихся к космосу и будто пытающихся покинуть пределы планеты. Планета никогда не засыпала. На ней все время была активна жизнь, а её обитатели всегда оставались деятельными. Тысячи каров образовывали гигантские потоки транспорта. Самые разные. Большие, маленькие. Пассажирские и грузовые. Каждый кар летел по своему делу. И среди тысяч и даже миллионов парящих машин, один небольшой кар темно-серого цвета с эмблемой Вооруженных сил Галактической империи очень сильно выделялся. Не внешним видом и не размером. А поведением. Машина старалась нарушить все возможные правила воздушного движения, маневрируя так, будто в каре был либо безбашенный лихач, либо… Подрезав очередного участника дорожного движения, юркий кар устремился вниз, покидая огромный поток своих собратьев. Минута быстрого падения, и машина резко выровнялась и устремилась в сторону огромного комплекса светло-бежевого цвета. Приземлившись на одну из сотен посадочных площадок, из пассажирской двери стремительно выскочил мужчина в форме Эскадры Смерти в чине лейтенанта. Лейтенант Титтʼроуʼнаршо, по-военному чеканя шаг, стремительно двигался по медицинскому блоку С-6, расположенному в рамках одного из трех центральных медицинских центров Корусанта, чьи размеры были сопоставимы, а то и превосходили размеры здания Сената. Ловко лавируя между медицинским персоналом, дроидами и посетителями, молодой чисс, которого сослуживцы звали по сокращенному имени Роу, шел к одной известному ему цели, неся в руках несколько датападов, а также небольшой сверток одежды. Поворот, еще один. Маленький черный дроид-навигатор, подстроившись под быстрый темп своего спутника, вел офицера Имперского флота по огромному комплексу. Бегающий или спешно идущий медицинский персонал старался расступиться перед грозным офицером имперского флота. — Пик-фьють! — пиликание дроида подтвердил тот факт, что они прибыли. Черный маленький помощник исчез в техническом лазу, а Роу сосредоточился на своей цели. Небольшие белоснежного цвета двери беззвучно отъехали в сторону, стоило Роу поднести свой кодовый цилиндр к терминалу допуска. Сделав шаг внутрь, лейтенант окунулся в мир пищащих диагностических приборов и запаха дезинфицирующего средства, вызывая у флотского не самые приятные воспоминания. — О, Лейтенант Роу. Добрый вечер! Я ждал вас! Доктор Кан Ха к вашим услугам, — из-за стола вышел высокий камионианец светло-серой расцветки. Нетипичный представитель расы генетиков подошел поближе к чиссу, склонив голову в почтительном приветствии. Затворники с планеты Камино редко покидали свой родной дом, но Империя находила способы привлечь на свою сторону отменных специалистов по медицине, генетическому программированию и клонированию. Так что данный экзот был не первым камионианцем, которого за сегодняшний день встретил Роу. По пути в этот кабинет чисс видел, как минимум еще шестерых представителей затворнической планеты. — Добрый день, доктор. Вот, прошу, необходимые документы и назначение, — протянув один из двух датападов, чисс дождался, когда высокий экзот изучит поступившую в его ведение информацию. Большие светло-голубые глаза бегло пробегали по сухим строчкам общегалактического языка. — Хм, понятно. В принципе, это возможно… тем более пациента уже можно выписывать. Он показывает прекрасную адаптацию. — Могу я его увидеть? — с трудом сдержав нетерпение, чуть подался вперед чисс, невольно желая получить положительный ответ. — Да, конечно. Он в третьей индивидуальной палате, шестью уровнями выше. Номер 306-С. Вашего уровня допуска должно хватить и без моего разрешения. Только, прошу, не позволяйте пациенту покидать палату, пока он не пройдет последние тесты. — Хорошо, — развернувшись на каблуках, офицер имперского флота поспешил на выход. И только перешагнув порог кабинета, лейтенант резко развернулся, застав не успевшего продолжить заниматься своими делами доктора врасплох, — Доктор, подскажите, у вас все получится? — Ну, генетического материала более чем достаточно. Самое главное, чтобы пациент смог потом адаптироваться и в дальнейшем не было отторжения тканей. Так что шансы высоки, Лейтенант. Все операции мы сможем выполнить без проблем. — Спасибо, — отдав честь камионианцу, лейтенант покинул кабинет. Чисс, сверившись с навигатором в датападе, устремился к лифту. Еще пару минут и он увидит своего командира. Того, кто спас их. И того, кого лично сам Роу смог спасти в ответ. Нарочито медленно закрывающиеся створки лифта навеяли чиссу очень неприятные воспоминания. Воспоминания, от которых у него волосы становились дыбом, а всю синюю кожу стали покрывать миллиарды мурашек. Он видел то, что осталось от коммодора. Он лично помогал медикам расчищать путь и не мешать укладывать на грави-носилки еле живое тело, которое жило не благодаря, а явно вопреки. Оторванная и повисшая рука, проколотый глаз, переломанные, словно у детской куклы, ноги. И кровь… очень много крови. Роу до сих пор не верит в то, что его командующий выжил. И только отчеты, приказы и данные медиков утверждали обратное. Створки лифта также медленно отворились, впуская лейтенанта на совершенно пустой уровень. Только тишина, абсолютная стерильность и покой. Уровень будто покинула сама жизнь, хотя на самом деле это было не так. Около тридцати дверей на просторном овальном уровне указывали на то, что это были индивидуальные палаты для старшего командного состава. У каждой двери светилась табличка, указывающая данные своего пациента. И буквально третья дверь справа — та самая 306-С. Медленно, словно перед прыжком с обрыва, чисс подошел поближе к двери и активировал внутренний вызов. И спустя несколько секунд динамик на терминале двери активировался, мигнув синим огоньком. — Слушаю? — с легкой хрипотцой прозвучал очень знакомый голос. Такой же спокойный, полный безмятежности и уверенности в себе. — Коммодор. Это я, Лейтенант Роу. Разрешите войти? Мгновение тишины, тяжкий вздох. — Конечно, Роу. Заходи. Дверь мигнула зеленым огоньком, отъезжая в сторону и впуская чисса внутрь. Войдя в помещение, Роу восхитился внутренним убранством палаты, которая могла посоперничать по роскоши и удобству с лучшими отелями и курортами Империи. Лейтенант оказался в огромной гостиной, уставленной самой роскошной и абсолютно неприемлемой для повседневной службы мебелью. Роскошная кровать, не менее роскошный диван с завораживающим видом на ночной Корусант, где вдали виднелись башни Инквизитория и Империал-сити. И как раз на диване неподвижно сидела фигура в белых одеждах пациента, взирая на раскинувшуюся перед ним красоту. Роу замер, не зная, что сказать. Красные глаза внимательно изучали своего вышестоящего командира и не могли поверить в то, что он жив. У Титтʼроуʼнаршо, как и у любого чисса, живущего за пределами Доминации чиссов, имелись свои скелеты в шкафу. Да, об этом не принято говорить в имперском, а ранее в республиканском обществе, но чиссы и их государственная система были достаточно расистски настроены не только к иным расам и народам, но даже к своим согражданам, если они… не соответствовали ряду критериев. Общество Чиссов издревле традиционно замкнуто: любое проникновение извне воспринимается ими как вторжение. По крайней мере, так было в эпоху Республики и даже Республики в до-руусанскую эпоху. Собственно, замкнутая система и породила таких, как Роу. Отщепенцев и изгнанников со своей родины по принципу чистоты крови и генетики. Сын высокопоставленного чисса, Праворожденного одного из девяти великих семей Доминации, капитана целого крейсера, не мог быть неудачником. Но он им стал сразу, как только его отец выбрал к себе в любовницы кого-то еще. Роу не знал свою мать. Родившегося с единственным отклонением от распространенного внешнего вида, а именно — красным цветом глаз, отец пытался сокрыть грехи своей молодости, но… безуспешно. Все чиссы проходят генетическую экспертизу и Роу не был исключением. И подающий надежды младший офицер был прогнан с волчьим билетом прочь из своего родного государства. А потом… потом молодой чисс видел многое. Пренебрежение миграционной службы, зависть будущих сослуживцев в одной из офицерских академий, грызня за лучшие и теплые места для прохождения службы. О, Роу мог сказать многое про загнившую за тысячелетие военную машину, которая даже за двадцать лет потрясений, войны и масштабной реформы так и не смогла сбросить со своих плеч тяжесть коррупционных скандалов, взяточничества и кумовства, несмотря на то что эти ранкоровские пещеры чистились безжалостно и с остервенением. Лучом света оказалось назначение на Эскадру Смерти. В этой части огромного имперского флота были или исполнительные, или идейные. Других не брали. Самый простой штурмовик был именно штурмовиком, а не назначенным по блату маменькиным сынком. Пилот — отменным пилотом, а офицер — талантливым и способным офицером. И именно к последнему можно было отнести его командира, Пиетта. Фирмус Пиетт был… очень тих. Это было первое впечатление чисса, когда он встретил своего начальника. Он и десяток его офицеров-сослуживцев, ответственных за разведывательную группировку эскадры, моментально согласились в одном. Их коммодор был тих, серьезен и ответственен. А еще, несомненно, талантлив и трудолюбив. Это очень трудно было понять поначалу, но Фирмус доказывал, что его не зря назначили коммодором. Феноменальная память, бешенная трудоспособность и уже озвученная ответственность позволяли добиваться отличных результатов. А самопожертвование… Роу видел страх, когда Пиетт прогнал всех с мостика Палача. Он видел, как чуть дрожали и тряслись руки коммодора в страхе не успеть. В страхе не выжить. Глаза, лицо, мимика вселяли уверенность в офицерский штаб мостика Палача. Но руки… руки выдавали. И Роу очень хотел помочь, но физически не мог. Коды мог ввести только уполномоченный на то офицер, если он не умер. Активировать все протоколы — тоже он. Была ли это жертва? Да, чисс считает, что это была жертва. И цена жертвы сейчас перед ним сидела на диване. Почти что черного цвета имплант тянулся из плеча, полностью заменяя потерянную руку. Идеально выбритая голова была исполосована белыми полосами от операций. Огромный имплант БИУСа, которыми любят пользоваться инженеры и ученые для увеличения возможностей своего мозга, оплетал, словно толстый обруч, почти три четверти головы. Темно-серый стальной конструкт выглядел страшно и угрожающе. Ярко-желтый сенсор-имплант в БИУСе, заменяющий левый глаз внушал ужас и трепет. А правый глаз, который уцелел только лишь чудом, смотрел с тоской, грустью, завистью и потерей на живого и целого лейтенанта. Но буквально через секунду взгляд снова стал собранным, накрывая чисса чувством уверенности и собранности, будто и не было мгновения слабости во взгляде коммодора. — Роу… я так рад, что ты выжил.